Тайны английской разведки (1939–1945)

«Иногда мы получали «молитву» от самого премьер-министра, который через лорда Исмея требовал от нас немедленной и быстрой оценки того или иного вопроса. В этом случае нам, конечно, приходилось работать очень быстро и излагать суть дела не более чем на половине страницы — больше премьер-министр не стал бы читать.

Можно не сомневаться в том, что он держал нас в постоянном напряжении.

Помнится, примерно в июне 1943 года, когда генерал Александер продвигался на север Италии, встречая довольно упорное сопротивление немцев и итальянцев, поздно вечером пришла телеграмма на имя комитета начальников штабов. Я был в тот день дежурным офицером и отдыхал. Телефон стоял у моей постели. Примерно в половине второго ночи раздался звонок. Я поднял трубку и узнал голос бригадного генерала Холлиса, начальника секретариата комитета начальников штабов:

— Это вы, Дрэйк? Вы видели телеграмму, только что полученную от Александера, в которой он высказывает свою точку зрения на возможность переброски немецких резервов в случае капитуляции Италии?

Александер пространно писал о том, что могло произойти в ближайшие несколько месяцев. На изучение телеграммы нужно было затратить немало времени, поэтому я ответил Холлису:

— Да, я видел телеграмму. Мы займемся ею утром…

— Премьер-министр приказал подготовить проект ответа Александеру к половине одиннадцатого утра, — прервал меня Холлис.

— Но это абсурд, Холлис, — сказал я, — потому что мне нужно сначала созвать свой комитет, а потом уж подготовить проект. Затем нам нужно доложить его своим начальникам, поскольку речь идет о важном вопросе. Кроме того, придется докладывать комитету начальников штабов, а это значит, что он должен провести заседание по этому вопросу. Все это сделать до половины одиннадцатого, конечно, невозможно.

— Понимаю, — согласился Холлис, — но премьер-министр приказал подготовить документ именно к этому времени.

Вероятно, я должен был понять намек Холлиса, когда он произнес слова «премьер-министр», потому что обычно он называл Черчилля просто «премьером». Тем не менее, я безмятежно произнес:

— Холлис, почему бы вам не сказать глупому старику, чтобы он отправлялся спать. Мы постараемся сделать все побыстрее и, возможно, приготовим документ завтра во второй половине дня.

В этот момент в трубке прозвучал какой-то другой голос.

— Кого это вы называете глупым стариком?

Это был сам Уинстон; он слышал весь мой разговор с Холлисом, пользуясь параллельным телефонным аппаратом. Растерявшись от неожиданности и еще не совсем очнувшись от сна, я произнес:

— Простите, сэр. Я не знал, что вы слушаете.

— Я так и думал, — ответил Черчилль. — Почему же невозможно дать мне ответ к половине одиннадцатого утра?

— Это не невозможно, сэр. Я соберу людей, и мы приступим к работе сейчас же, если необходимо.

— Конечно, это необходимо, — сказал он и добавил: — Возможно, вам будет на пользу, если глупый старик придет вам на помощь. Я буду у вас через пятнадцать минут.

Услышав это, я вскочил с постели, разбудил и собрал остальных сотрудников, разыскал секретарей и попытался убедить их в срочности дела, но это далось мне нелегко.

Тем не менее я все же сумел усадить всех за стол. На столе развернули карту Италии, и все постарались принять серьезный вид. Дверь открылась — и вошел премьер-министр в простом домашнем костюме; он сел за стол, слегка улыбнулся мне, бросил взгляд на карту и сказал:

— Уберите эту карту. Нам нужна карта, охватывающая больший район.

— Слушаю, сэр, — ответил я. Быстро убрав карту Италии, я положил на стол другую, на которой была изображена почти половина Средиземного моря.

— Еще больше.

Я положил на стол карту, охватывающую все Средиземное море и большую часть Африки.

— Еще больше.

Я положил на стол карту полушария.

— Вот это уже лучше. Только раскраска очень яркая

— С этим ничего не поделаешь, сэр, — сказал я.

— Ну хорошо, пусть будет эта, — ответил Черчилль.

Затем он начал пространно рассуждать о нанесении удара в «подбрюшье Европы» и о том, как, по его мнению, мы должны пройти через Югославию и атаковать противника на побережье Эгейского моря. Объяснив все это, он сказал:

— Вот так, господа, а теперь я оставляю вас, чтобы вы хорошенько подумали.

— Хорошо, сэр, — произнес я.

Черчилль вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Не успели мы еще перевести дух, раздумывая над тем, что предпринять, как дверь снова открылась, из нее высунулась голова Черчилля. Отыскав меня взглядом, он сказал:

— В пятнадцать часов завтра. Хорошо, капитан 1 ранга?

— Конечно, сэр. Так будет лучше.

— Пусть так и будет. Доброй ночи, — сказал Черчилль и отправился спать.

Так случалось не часто, но мы всегда чувствовали, что этот великий человек где-то поблизости, и знали, что он может появиться неожиданно, как с неба свалиться.

Мне припоминается еще один случай несколько иного рода. Помню, как Черчилль подошел ко мне и сказал:

— Капитан 1 ранга, мы, должно быть, родственники.

— И мне так кажется.

— А почему? — спросил Черчилль.

— Я читал вашу книгу «Жизнь Малборо». Там вы рассказываете, что ваш предок, сэр Уинстон Черчилль, был женат на Люси Дрэйк. Их сын Джон Черчилль стал первым герцогом Малборо, который был вашим выдающимся предком.

— Вы хотите сказать, что прочли мою книгу?

— Да. Оба тома.

— И верите тому, что там написано?

— Да. Я знаю, что в ней все верно. Это подтверждается и другими источниками.

— Хорошо, капитан 1 ранга. Значит, мы — родственники».