Дети индиго в России

Впрочем, может быть, Вы мне объясните, почему эти люди называют себя, скажем, не «энлэологами», а «уфологами»? Ведь не называют же они предмет своего интереса словом «уфо». Себя же именуют «уфологами». А вы никогда не задумывались над этимологией слова «уфолог»? В его основе лежит чисто английская аббревиатура UFO, которая по-английски звучит как «юэфоу», а расшифровывается как (пишу в русской транскрипции) «Анайдентифайд Флаинг Обджикт». Откуда же взялось УФО?

Просто английскую аббревиатуру зачем-то «перевели» на латынь. Но при чем тут латынь, когда есть русский эквивалент английскому UFO – НЛО?! И получилась безграмотная белиберда, а за нею все остальное – того же качества. Все от того, что «чукча не читатель».

Однако на творения одних «чукчей» имеется спрос у других «чукчей». Спрос рождает предложения. Работает закон коммерции. У каждого Андерсена и Ершова, Бажова и Перро есть и будут свои читатели. Будут они и у фон Дэникена, и у Ажажи, и у других сказочников. И все бы ничего, если бы некоторая часть этих «сказочников» не претендовала именоваться «исследователями» непознанного. На деле же они коллекционеры по большей части досужих вымыслов. Никаким исследованием они не занимаются из-за отсутствия в их распоряжении подлинных материалов о событиях и фактах – одни сплетни. Наивысшими их достижениями остаются случаи посещения ими мест, где якобы что-то произошло. Приезжают туда они с «рамками» и «маятниками» – и ну друг другу «мозги канифолить»! А потом об этом посещении как о достижении – статейку в газету. Вот и все их исследование.

А между тем настоящие специалисты проводят действительные инструментальные исследования действительных событий и фактов, касающихся НЛО. Ценные материалы, коих «крохи», накапливаются, многократно анализируются, сопоставляются и снова откладываются за отсутствием однозначных и достоверных решений, как, например, с материалами по Тунгусскому феномену. Только «уфологи» не сомневаются в своих выводах о космическом кораблекрушении в тамошней тайге.

Я вовсе не против того, чтобы дилетанты, к коим я отношу и себя, занимались изучением «непознанного». Увлеченные и при этом – грамотные и критически мыслящие дилетанты внесли в науку неоценимый вклад. Великий Менделеев был не только профессиональным химиком, но и виноделом экстра-класса. А вот спиритизмом он интересовался как дилетант. Он взял на себя роль изобличителя мистификаторов. И провалился в этой роли. Он обнаружил свою неспособность отказаться от предвзятости вопреки очевидности. Не уверен, ясно ли я высказываюсь.

Среди Ваших вопросов к обитателям иных миров проскользнул вопрос об «их» отношении к неверию некоторой части землян в существование НЛО. Очень характерный вопрос. Там, где, с одной стороны, возникает проблема «веры» – с другой стороны, исключается возможность ее совмещения с проблемой научного познания...

Теперь о самом интересном.

У Ваших собеседников из параллельного мира хватило терпения, такта и интеллекта выслушивать ваши вопросы, и уже только такое их поведение убеждает меня в том, что все принятое и отснятое Вами – правда. Ведь не стали бы Вы, в самом деле, ради придания достоверности подготовленной инсценировке или мистификации сознательно выступать в роли столь откровенно профессионально неподготовленного интервьюера!

Во время просмотра видеофильма о контакте с сущностями из параллельного мира у меня возник ряд вопросов, которые было бы интересно прояснить с Вашей помощью и было бы интересно побеседовать с главными участниками заснятого действа. Мне кажется, они могли бы стать участниками серии экспериментов в исследовании проблемы существования параллельных миров и их взаимодействия с нашим миром. Могу ли я рассчитывать на Ваше содействие? Прежде, чем Вы дадите свой ответ, прошу обратить внимание на мое условие: я смогу сотрудничать с Вами, если только полученные нами материалы не будут использованы ради сенсации и заявления о себе как о новоявленной знаменитости. Никакой шумихи, никакой утечки информации не только в прессу, но и просто в «публику», по крайней мере, до того как будут учтены все социальные, психологические, политические и другие не менее важные проблемы, способные спровоцировать непредсказуемые последствия. Я категорически предупреждаю Вас также о недопустимости использования моего имени и любых ссылок на меня в Ваших публикациях. Я никоим образом не намерен чинить Вам помехи в Вашем наивном увлечении чудесами под псевдонимом «непознанное». Вы творили до знакомства со мной и будете творить дальше без меня. На этом пути Вас ждут, наверное, новые звания и титулы. Пусть они согревают Вас и тешат Ваше тщеславие. Но, если Вы хотите поучаствовать в настоящих, методически грамотных экспериментах и исследованиях, которые действительно могут получить признание настоящих ученых, я протягиваю Вам свою руку.

С уважением, К. С.».

«Геннадий Степанович!

Я все возвращаюсь к разным главам Вашей монографии и иногда нахожу кое-что новое, как бы «между строк». Знаете, почему это происходит? Крупицы истиной информации теряются, как зернышки пшена в отрубях, в многословии авторского текста. Очень часто Вы комментируете не некий факт или событие, а свое отношение к ним. При этом весьма своеобразно.

Например, говоря о метаморфозах, происходящих с Харитоновым, когда он выполняет роль «переводчика», Вы обращаете внимание на то, что этот человек с небольшим лексическим багажом вдруг «радикальным образом меняется во время контакта». ...Вот Вы, Г. С., как раз и грешите тем, в чем «упрекаете» Ваших более высокоразвитых собеседников (а отнюдь не Харитонова): у Вас авторский текст изобилует «сложными терминами» и «иностранными» словами. В одних случаях они у Вас выполняют функцию слов-паразитов – заполняют «паузы» в мыслях, а в других – видимо, призваны придать тексту некое наукообразие. Зачем, к примеру, использовать слово «корреляция», когда можно сказать «соотношение» или «взаимосвязь»?..

Если бы то, что Вы хотели описать, было бы изображено красками на полотне, то после моей критики от Вашей картины осталась бы одна палитра. Я не щажу ни Вас, ни красок, чтобы помочь Вам. Я уже понял, что Вы – человек тертый и не опустите рук и моей критики не станете чураться. Вы правильно «проинтуичили», что мы встретились для пользы дела. Крепитесь духом и... спрашивайте!»

«...Теперь несколько слов о том, что я прочитал в материале «На следующий день после Розуэлла». Одно вступление чего стоит: «В 1997 году весь уфологический (здесь и далее жирным шрифтом выделено мною. – К. С.) мир был потрясен книгой полковника в отставке Филиппа Корсо «На следующий день после Розуэлла», написанной им в соавторстве с Уильямом Дж. Бирнсом. Все исследователи разделились на два лагеря: тех, кто поверил Корсо, и тех, кто обвинял его в наглой лжи. Однако яростная полемика отбушевала, а к определенному выводу никто так и не пришел... Увы, в нашей стране книга Филиппа Корсо так и не была переведена на русский язык...»»

«Хотел или не хотел автор вступления, но он говорит не обо всем мире вообще, а об «уфологическом», т. е. совершенно обособленном мире «уфологов». Я уже высказывался относительно литературных, грамматических достоинств этого слова и его связи со здравым смыслом. Но здесь я заметил еще одну любопытную языковую корреляцию: по мысли автора, слово «уфолог» отождествляется с понятием «исследователь». Может быть, теперь поговорку: «Каждый сверчок знай свой шесток» – следует понимать как указание на то, что, если ты не уфолог, то и исследователем называться не можешь? Вряд ли автор отдавал себе отчет в том, что он выдает себя с головой, заявляя о столь завышенной претензии. Но в таком случае, безотчетное поведение, сопряженное с признаками мании величия... смахивает на клинический случай. На паранойю смахивает».

Далее автор констатирует: «Книга Корсо вызвала раскол в лагере «уфологов». Одни, будучи потрясенными этой книгой, пришли от нее в восторг – другие («уфологи» же, но, по-видимому, не лишенные здравого смысла) заклеймили Корсо лжецом. Скажите мне теперь, дорогой Геннадий Степанович, на чьей стороне в этом расколовшемся лагере Вы хотели бы видеть меня?