Повседневная жизнь российского рок-музыканта

А я в свое время хорошо знала художника Зверева, у которого буквально за стакан забирали гениальные его картины, и никто не хотел дать ему денег на лечение, наоборот, помогали спиться… Поэтому когда я увидела Петра, то в душе что-то перевернулось…

…Петр — старомодный человек. Если кофе — то чтоб, как надо: блюдечко, чашечка, ложечка. Он стремится сохранить то, чего в советских семьях давно нет, потому что все делается на ходу. Я тоже страдаю без бабушкиных семейных обедов за большим столом и просто мечтаю о таком столе. Этого хочется, потому что это — норма человеческая.

Раньше Петр был очень общительным человеком, он мог быть в трех местах одновременно, все его приглашали. А сейчас — из дому бы не выходил. Вот он дверь запрет, окна занавесит и чтоб жена и дети — при нем…» [5]

Совсем при иных обстоятельствах познакомился Алик Грановский со своей женой Леной. Случилось это в Петрозаводске, в филармонии. Лена уже работала там, когда туда же приехал Грановский с командой. Но от нее руководители филармонии хотели избавиться, потому что у нее не было своего репертуара. И тогда Грановский написал для нее песню.

Паук (Сергей Троицкий)познакомился со своей будущей женой Жаннойв троллейбусе по дороге из Симферополя в Гурзуф. «Когда я сказала маме, — рассказывала однажды Жанна, — что у этого мальчика длинные волосы, то у нее был просто шок! У меня ведь было совсем другое окружение: за мной заезжали на машинах, дарили цветы, делали дорогие подарки. А с Сергеем у нас частенько оставалось 10 копеек на метро. Это была фантастика!

…Но сама я никогда не думала, не взвешивала, никогда не выбирала. Я видела этого человека — и все! Это — стихия, которая меня захлестнула! Все спрашивают, что мне в нем понравилось? Да все! Но скорее всего, меня все в нем возмущает!»

Самая известная рок-песня, посвященная женщинам, это, конечно, «Таня» группы «Крематорий». Существует легенда, согласно которой именно благодаря этой Тане будущие музыканты популярной группы познакомились с рок-музыкой, так как эта барышня любила «Т. Rex» и «Doors» — об этом и поется в песне. Она была старше их — и Армена Григоряна, и Виктора Троегубова — и можно сказать, ввела юных музыкантов во взрослую жизнь. «Жаль, что она умерла…»

Эта трагическая, но очень светлая песня абсолютно отвечает главной идее хиппизма: «Жить быстро — умереть молодым». Но недавно лидер «Крематория» Армен Григорянвнес некоторые поправки в этот образ: «Таня в какой-то степени собирательный образ. В то время было несколько девушек с таким именем, и, в общем-то, от каждой мы взяли по чуть-чуть, а в результате появилась наша «Таня». Та девушка, например, которая любила «Doors» и «Rolling Stones», на самом деле жива, а та, которая действительно умерла, — вовсе не любила их. Но одно объединяло этих двух Тань — я очень любил обеих…»

Рока без женщин не бывает, но тем не менее на самой рок-сцене женщин очень мало. Издревле рок считался у нас не женским делом. В этом есть большая доля истины: и гитары здесь тяжелые, и музыка «грузящая», и эмоции предельно экзальтированные, и приключения опасные. Если возьмется читатель вспоминать имена рок-героинь, то сколько назовет? Ну, первым делом он, конечно, Жанну вспомнит. Потом — если тусовался в середине 80-х — назовет Наташу Боржомову из «Ночного Проспекта» и ее прекрасную песню «Ох, если бы я умерла!». Если читатель бывал на сейшнах в начале 80-х, то вспомнит, конечно, Алесю Троянскую из группы «Смещение». Те, кто начинал слушать рок в 60-х годах, откопают в памяти певицу из группы «Красные Дьяволята» Наталью Тетерину — она, наверное, вообще была первой барышней на нашей рок-сцене. Фан «тяжелого металла» обязательно назовет поэтессу Маргариту Пушкину, написавшую многие хиты для групп «Ария» и «Мастер», а кто-то вспомнит гитаристку московской группы «Женская Болезнь» Ольгу Суворкину. Посетитель клубов в 90-е годы проголосует за две замечательные женские рок-банды — «Колибри» и «Бабелей». Но это — все! Правда, я могу назвать еще с десяток имен рок-вуменш, не очень известных широкому слушателю, — но на то я и музыкальный критик, чтоб разные имена помнить.

Поэтому очень часто в разговорах с барышнями, играющими рок, я затрагивал эту тему: почему рок считается не женским делом? Гитаристка группы «Женская Болезнь» Ольга Суворкинатак ответила на этот вопрос:

— Я давно пришла к выводу, что для женщин недостижимы некоторые чисто рокерские фишки, например свободная импровизация на гитаре. В этом, я думаю, и сказывается разница двух полов.

— Тем не менее на западной сцене с успехом существуют чисто женские составы.

— Мне никогда не нравились чисто женские группы, ни «Bangles», ни «Girl School». В лучшем случае это хорошая копия чего-то уже сыгранного мужчинами. Даже имидж на сцене — и тот содран с мужиков. Ни одна женская рок-группа не держится как женщина. Поэтому я всегда ориентировалась на мужские группы. Безусловно, есть исключения, уникальные единицы типа Дженис Джоплин, но все это — певицы в окружении мужчин.

— Почему вы не поете о любви?

— Женские проблемы — это не только любовь. Это иногда и наркотики, и ведьминские штучки, и, конечно, болезни, о которых на нашей сцене, кроме нас, никто не поет, но ведь все девушки знают об этом и имеют какое-то представление в связи с ЭТИМ, и поэтому понимают наши песни с полуслова.

— А ты помнишь, у Роберта Палмера был шикарный клип, где его сопровождала женская группа, вся в черном и на шпильках? А ты не пробовала появиться на сцене на шпильках?

— При грузе-то в пять килограммов, что висит впереди меня? Нет! Опрокидывающий момент может сработать. А у них, боюсь, гитары были из пенопласта.

— Как известно, существуют женская живопись, женская поэзия, женский роман, а бывает ли женский рок?

— По-моему, женской музыки как таковой нет. Женская рок-музыка — это либо слепое подражание каким-то мужским группам, либо это сопли и слезы, которые будет слушать только совершенно не искушенный в рок-музыке человек.

Вот такой получился у нас неожиданный и откровенный разговор. Между прочим, самой Ольге, кажется, ни разу не удалось собрать чисто женскую группу, по тем или иным причинам на концертах или в студии у нее всегда играл хотя бы один музыкант-мужчина. Так, например, на Фестивале Надежд Московской рок-лаборатории в 1989 году в «Женской Болезни» на басу играл парень, который оделся в костюм Бабы-яги. Однако не пытался выдать себя за женщину: у него были здоровенные кроссовки 45-го размера, которые басист все время выставлял напоказ. Ольга Суворкина вспоминала: «После концерта мнение публики радикально разделилось, одни говорили: «Какую клевую басистку они взяли!» Другие: «Ну и страшная у них басистка!» Когда я спросила его, чего он вперед к публике не вышел, он ответил, что боялся, что его за юбку вниз стащат».

На одном из свердловских рок-фестивалей в конце 80-х символом свердловского рок-сообщества был назван не Вячеслав Бутусов, не Владимир Шахрин и даже не Илья Кормильцев, который для половины тамошних групп писал тексты, а певица Настя Полева. Но признание Насти символом движения — это из разряда ненаучной фантастики, тем более что в нашем разговоре за кулисами того свердловского фестиваля Настярассказала, что ее путь в рок был весьма нелегок. Она начинала выступать в уральской «первогруппе» «Трек»: «Я долго в роке тусовалась и очень хотела, чтобы меня взяли. Долго просила, но никак не брали: группы все мужские, и надо было все время доказывать, что ты не верблюд. Но и потом все время я жила под угрозой того, что выгонят. Наш лидер Андрей Балашов постоянно говорил: «Будь готова к тому, что тебя не будут использовать…»»

В конце концов Настя доказала всем, что она «имеет право на рок», но ее дальнейший успех был обеспечен все-таки тем, что менеджментом ее группы занимался мужчина — бывший гитарист легендарной свердловской группы «Урфин Джюс» Егор Белкин, ныне — Настин муж.