Об Ахматовой

„Не сошлись характерами“ буквально с первого взгляда, как обычно влюбляются. Она сидела – шерсть дыбом – в одном углу, со своим Мандельштамом, а я в другом – тоже шерсть дыбом – со своей Цветаевой, и обе шипели и плевались» (Крайнева, 1991.С. 105); ср. обстоятельства знакомства Н.Я. с самой М.И. Цветаевой (Н. Мандельштам-2. С. 466–467).

23

Н.Я. Мандельштам – А.А. Ахматовой <Не позднее 11 октября 1959 г., Таруса>

Анюша! Получили мое письмо? Здесь рай. Очень жалко, что он пропадает без вас. Зимой такой прелести не будет. Еще грязи нет. Подушка есть. Надя

ОР РНБ .Ф. 1073. Ед. хр. 892. Л. 19.

Впервые: Крайнева, 1991 .С. 100. Конверт: «Москва, Большая Ордынка, 17, кв. 13.Ахматовой А.А.» Почтовые штемпели: «Таруса [нрзб.], Москва 12.10.59».

24

Н.Я. Мандельштам – А.А. Ахматовой 17 октября <1959 г., Таруса>

17 октября

Анюша! Я вам написала два письма, а не одно. Одно не дошло, потому что его отправляла не я, а милейший забулдыга, который мне носит воду.

В первом я говорила о вас. То есть два слова: то, что вы написали, чудо, как и вообще всё, что вы пишете.

Целую вас .Жду. Надя

ОРРНБ. Ф. 1073. Ед. хр. 892. Л.21.

Впервые: Крайнева, 1991.С. 100.

25

Н.Я. Мандельштам – А.А. Ахматовой 3 ноября <1959 г., Таруса>

3 ноября

Анюша! Я не могла приехать в Москву – чемодан такой тяжелый, что необходимо было ехать на машине. А машины не оказалось.

Мне передали, что вы думаете приехать в январе. Это было бы прекрасно, но не в самом начале, так как по условию найма хозяин может с 1-го по 10-е января приехать и занять одну из комнат. (В любое другое время у меня весь дом.)

Комната у вас всё равно будет, но это далеко не так приятно в присутствии хозяина – человека чужого и нудного. Рядом (во второй половине) – очень хорошие соседи – Оттен и Голышевы. Здесь чудесно. Живу я хорошо. И мне очень хочется разделить это хорошее с вами. Приезжать на 2–3 дня, конечно, не надо. А приехать на месяц-другой – стоит. Условия как в шведской деревенско-курортной гостинице прошлого века или в Финляндии. Удивительный покой и т. п. И одиночества не будет. Не забывайте меня.

У меня к вам просьба: позвоните Жирмунскому и Адмони и поддержите мою просьбу: я прошу их, чтобы они прислали отзывы на автореферат к защите Егора Клычкова1. Работа у него серьезная (иначе бы я не решилась просить), а удары предстоят со всех сторон. Надо искать поддержки. Я им обоим написала, помогите и вы. Егор отличный человек. И очень сурово жил, и до сих пор живет не весело. Помогите.

Мой адрес: Таруса, Калужской области, 1-ая Садовая, № 2 (дом Голышева).

До Тарусы 127 километров. До Серпухова асфальтовое шоссе, потом (37 км) мощеная дорога, по которой ходит автобус и такси (всегда).

Машина – «Москвич» – вездеход – ему не страшны даже заносы. Это приблизительно вдвое дальше Голицына2 (туда 70).

Хоть бы получить от вас весточку! Поручите хоть кому-нибудь написать мне.Да, здесь хорошие врачи и к тому же знакомые. Один приходил к вам в период аппендикса.

ОР РНБ .Ф. 1073. Ед. хр. 892. Л. 22–23. Впервые: Крайнева, 1991 .С. 100.

1 Защита кандидатской диссертации Г.С. Клычкова «К развитию системы спирантов в индоевропейских языках (фонема *S как коррелят ларингальных)» состоялась в 1959 г. в 1-м Московском педагогическом институте иностранных языков.

2 Поселок, в котором располагается один из Домов творчества писателей в Подмосковье.

26

Н.Я. Мандельштам – А.А. Ахматовой <1960 г., Таруса>

Ануша, милая! Напрасно вы сердились, что я уехала, не дождавшись вас. Во-первых, я не знала, что вы сейчас же уедете в Ленинград. Я собиралась отвезти вещи и вернуться, чтобы встретиться с вами. Дело в том, что сейчас нельзя взять такси в Тарусу – на такое расстояние ездить запрещено, а мне нужно было отвезти продукты, вещи и всё прочее… Поездом и автобусом это было невозможно. Машину я искала почти две недели и всё время не знала, когда вы приедете… Наконец, мне обещали отвезти меня, и менять этот сговор я не решилась – пришлось бы бессмысленно торчать в Москве еще чорт знает сколько времени. А тратить его так я уже не имею права. В той комнатке, где я живу у Шкловских, я даже письма не могу написать и совершенно потеряла сон из-за духоты. В Тарусу мне надо было ехать, чтобы передохнуть и заняться делами, которых у меня по горло: для этого я бросила работу и села на голодный паек. Отвезя вещи, я могла бы съездить в Москву налегке – повидаться. Мне сказали, что вы скоро собираетесь в Москву. Известите меня, пожалуйста, когда вы приедете, чтобы я могла приехать к вам на свидание. Мне тоже нужно о многом с вами поговорить. Надя

ОР РНБ. Ф. 1073. Ед. хр. 892. Л. 24.

Впервые: Крайнева, 1991.С. 100–101.

27

Н.Я. Мандельштам – А.А. Ахматовой <1961 г., Таруса>

Анюша! Надпишите лягушку1 моему приятелю Николаю Васильевичу Панченко. Это он инициатор «Тарусского сборника» с Мейерхольдом и Мариной2.

Напишите мне с ним хоть два слова. Перед вашим отъездом сообщите Варе – я еще раз приеду.Надя

ОР РНБ. Ф. 1073. Ед. хр. 892. Л. 25. Впервые: Крайнева, 1991. С. 101.

1 Сборник А.А. «Стихотворения. 1909–1960» (М., 1961); «лягушкой» называла его А.А. за зеленый цвет переплета.

2 В сборнике «Тарусские страницы» (Калуга, 1961) помещены статья Вяч. Иванова «Поэзия Марины Цветаевой» и опубликованы сорок два ее стихотворения, статья А.Февральского «Станиславский и Мейерхольд», а также «Воспоминания, заметки, записи о В.Э. Мейерхольде»

А. К. Гладкова и другие материалы.

28

Н.Я. Мандельштам – А.А. Ахматовой <Середина декабря 1961 г.>

Анюшенька! В Ленинград едет Александр Константинович Гладков (это он сохранил архив Мейерхольда и все свои записи о нем, хотя сам перенес всё, что полагается1), и я пользуюсь случаем, чтобы написать вам более подробное письмо.

Живу я как мышь, сторожа чужой дом и кошку, из-за которого, в сущности, не могу съездить даже в Москву. Зато не плачу денег и наслаждаюсь простором. Сейчас приезжает Женя – уже второй раз. Он чувствует здесь себя блаженно. Ужасно жаль, что вас нельзя сюда привезти. Паустовский скупил бы половину Елисеева2, чтобы отпраздновать ваш приезд. Звала я Эмму – мне кажется, она в плохом состоянии. Не может – из-за квартиры. Звала Ник. Ив. – не может из-за того, что потерял способность двигаться. Всё это очень печально.

Я надеялась поработать, но вместо этого мне попал кусочек перевода, и я сижу над ним. Слава богу – денег нет, а я что-то заработаю и смогу съездить к вам в Ленинград. Расчеты были на «Тарусские страницы», но, кажется, тираж исчезает с земли. Если вас это занимает, вам расскажет Гладков. Вообще это интересно. (Почти только Володя.)3

Получили ли вы мои письма – первое со стихотворением Володи (повез Варин приятель Глёкин сразу после моего отъезда от вас), второе с отрывками из Осиных статей о вас (на всякий случай посылаю еще раз) и наконец третье – просто… Напишите мне или передайте что-нибудь с Александром Константиновичем. Такого случая можно ждать годы. Кстати, он знает всё мое4 и давно уже говорил, что надо больше о вас. Он человек редкого ума и точности. Это видно по его записям о Мейерхольде. Он удивительно запоминает людей, даже с их интонацией. У меня очень хорошие с ним отношения, и я их очень ценю. Если с ним приедет Эмма (Эмилия Анатольевна) – (ее лучшая роль Офелия, но «Гамлет», кажется, не пошел), улыбнитесь ей – она очень хорошая. Я ей посылаю сейчас Осю – пусть читает. Самый «внутренний» и любимый поэт Гладкова – Анненский. Он думал, что я удивлюсь, но Эмма посрамила его, вспомнив запись об отношении к Анненскому…

Я получила несколько писем от Бориса Яковлевича и Наума Яков. Они сочли нужным хвалить мою статейку в «Тарусских страницах», на что я ответила бранью5. Всё зовут в Ленинград и вспоминают, как мы мило проводили время.