Это наша земля (СИ)

Участились попытки убить меня. Последние прямые покушения на мою жизнь были совершены в сентябре 2015 года в Твери, в январе 2016 года в Смоленске, и в марте 2017 года в Шаховской. В Тверь, в Смоленск, как и в Великий Новгород, в Кострому, в Кинешму, в Казань и в города Псковской области, я приезжал для того, чтобы сохранить для истории в Христианских Православных монастырях, в музеях и в архивах еще не уничтоженные правоохранителями мои письма, записки и написанные мной статьи и очерки. Меня, во время поездок, постоянно отслеживали (контролировали). В Кинешме на меня пытались натравить толпу, а в Твери, сначала пытались отравить, а потом прилагали все усилия, чтобы я не смог выехать из Твери в Шаховскую. Правоохранительным органам Тверской области известно, кто это делал.

Когда я ехал в Смоленск, то слежку почувствовал уже в поезде. Уйти от слежки пытался, но не смог… В Смоленске 23 января 2016 около 11 часов дня я вышел из католического костела и по ул. Урицкого дошел до проспекта Юрия Гагарина. На перекрестке мне в лицо, в переносицу, ударили электрическим разрядом электрошокера и бросили в лицо горсть сажи или угольной пыли. Началось сильное кровотечение из носа. Что происходило потом – я помню плохо. Восстановить в памяти смог не многое. Помню только то, что я переходил проспект Юрия Гагарина, потом какие-то доброжелатели бесплатно увезли меня в Сафоново, в гостиницу автовокзала. Там с меня содрали 1300 рублей, но умыться от крови и сажи мне не позволили – сказали, что в гостинице нет умывальника. Умыться можно только в автовокзале. В автовокзал в Сафоново меня не пустили. Я взял такси и снова уехал в Смоленск. От потери крови я уже тогда временами терял сознание. Что происходило со мной в Смоленске – помню плохо. В железнодорожный вокзал и автовокзал Смоленска меня не пускала охрана, так как я был весь в крови и в саже, а от потери крови меня качало. На улице был сильный мороз. Сделано было все, чтобы я замерз. Я снова вернулся к автовокзалу. Я терял силы. Когда я упал, я начал кричать: «Да люди вы, или нет? Вызовите кто-нибудь скорую помощь!» Меня увезли в открытую в Смоленске протестантами больницу «Красный крест». Там объявили меня пьяным. У меня отняли все, находившиеся при мне бумаги, и остатки денег. Меня положили на двенадцать дней (с 23.01.2016 по 03.02.2016) в отделение нейрохирургии с диагнозом «сотрясения мозга». В отделении - ни одного зеркала. Один из больных дал мне маленькое зеркало. Посмотрел. Ожег переносицы: кожа вздута. На следующий день в больнице появился в прокурорском мундире Коробейников (сын Татьяны Капраловой из Шаховской), а следом за ним специально привезли из Шаховской или из Волоколамска (я их встречал в Шаховской), и положили в то же отделение – мужчину и женщину. Эти двое провокаторов, присланные ворами и убийцами из правоохранительной системы Московской области, разносили по больнице обо мне какую-то грязную ложь, всячески пытались внушить медицинскому персоналу больницы, что я психически не здоровый человек. При выписке из больницы Заключения мне на руки не дали. Какое Заключение сделали врачи больницы «Красный крест», и куда направили это «Заключение» – я могу лишь предполагать. Вероятно правоохранительные органы Московской области, крышующие воров и убийц, так заврались, что для получения нужного им Заключения о моем здоровье вынуждены прибегнуть к обману врачей; заслать в Смоленск, в больницу «Красный крест» своих лжецов и провокаторов.

Не бывает худа без добра; в больнице, не знаю, случайно, или нет, со мной в палате №2 лежал сын генерал-лейтенанта Павла Анатольевича Судоплатова – Анатолий Павлович. (у Судоплатов два сына: Андрей и Анатолий). Не думаю, что это была подсадная утка. Там, в больнице, Анатолий Павлович задал мне вопрос: бывал ли я в Шауляе. Как мне показалось, этим вопросом он пытался выяснить, встречался ли я осенью 1993 года с его отцом, Павлом Анатольевичем Судоплатовым. Да. Встречался. Сейчас я не только надеюсь, но и уверен в том, что Анатолий Павлович может подтвердить убийство в 1954 году Великой Княгини Марии Павловны, и более точно и подробно, чем мы, я и мой брат, рассказать обо всех обстоятельствах убийства. Поговорить мне с Анатолием Павловичем в больнице мне не дали. Надеюсь, что УВД Смоленска любезно предоставит мне возможность встретиться и поговорить с Анатолием Павловичем.

После выписки из больницы мне препятствовали выезду из Смоленска, а в дороге, уже в Московской области, меня пытались арестовать (задержать). Были предприняты все меры, чтобы не дать мне доехать до дома: знали, что если я попаду домой, то опишу все, что со мной произошло в Смоленске.

8 февраля, когда я вернулся из Смоленска, мой «брат» (подсадная утка), неожиданно приехал из Краснодара. Он предложил мне встретиться. На встречу я вышел лишь для того, чтобы лишний раз убедиться, что меня, с помощью легкого гипноза, пытаются ввести в заблуждение. Тут же появилась такая же подсадная утка - моя «сестра». Убедившись, что это не мой брат и не моя сестра, я ушел домой. 12 февраля, в день рождения моей сестры Татьяны я позвонил «брату» и предложил ему поздравить «сестру», т.е. сходить в квартиру Ивана и Анны, в которой проживала наша сводная сестра Татьяна. Мне надо было еще раз убедиться в том, что полы в квартире вскрывали. Перед тем, как идти к Татьяне, мы с «братом» встретились на улице. Это был уже другой человек – более похожий на моего брата, чем первый «брат», с которым я встречался 8 февраля. Этот же, новый «брат» явился ко мне в квартиру 28.03.2016 и объявил, что он мой брат. Гипнотическое воздействие у него более сильное. Я не мог совладать с собой, чтобы выгнать его. Меня поразило то, что этот «брат» хорошо знает Серебрянку. Возможно, этот «брат» и из родственников или единоверцев Маленкова, преследующих нас повсюду. Не сомневаюсь в том, что оба эти «брата» имеют прямое отношение к убийству наших приемных родителей, Ослоповых Ивана Гавриловича и Анны Спиридоновны, и к разграблению их квартиры.

После встречи 28.03.2016 мой «брат» сразу «уехал в Краснодар», и по телефону стал настойчиво требовать, чтобы я признал его своим братом. Звонки его с требованием признать его моим братом продолжаются до сегодняшнего дня. Местная полиция, которая, несомненно, знает об эти звонках, но никаких мер к тому, чтобы доставить этого «брата» в Шаховскую и устроить нам очную ставку, не предпринимает. Местным правоохранительным органам выгодно иметь моего «брата» в Краснодаре, и тем самым скрывать убийство моего настоящего Брата.

Не приходиться надеяться на то, что правоохранительные органы когда-нибудь проведут расследование совершенных ими преступлений против меня и моего брата. О каждом случае прямых покушений на мою жизнь правоохранительным органам известно, но ни по одному факту расследования не проводились, и виновные к уголовной ответственности не привлекались. Свое бездействие правоохранители объясняют просто: нет заявления – нет дела. Где, в каком законе записано, что расследование преступлений, о которых известно всем, в том числе и правоохранительным органам, должно начинаться лишь после того, как человек, подвергшийся нападению, напишет заявление о совершенном против него преступлении???

Сейчас, когда убили моего брата, моих дочь и жену, нашу сводную сестру, наших приемных родителей, когда убили много других людей, знавших о драгоценностях и исторических документах, когда меня и моего брата объявили сумасшедшими и для подтверждения этого собрали все необходимые «документы», когда облили нас грязью с ног до головы, когда придумали массу небылиц о нашем безнравственном поведении, собрали массу лжесвидетельств, написали массу ложных протоколов задержания, и даже выписали мне паспорт с номером 4601661633, воры и убийцы из правоохранительной системы не успокоились. Меня, то пытаются выдать за другого человека, то загнать в долговую яму, то еще раз облить грязью. Все это делается для того, чтобы заставить меня, последнего, оставшегося в живых Наследника Императорского Престола, наложить на себя руки.