Контрреволюционный заговор Имре Надя и его сообщников

Так обращались не только с мусульманским населением. Жандармерия арестовала французскую учительницу Леон Мезюра за то, что она дружила с арабским населением. В еженедельнике «Экспресс» от 27 сентября 1957 года она так описала историю своих мучений:

«Они набросились на меня. Связали руки. К большому пальцу левой руки присоединили электрический провод. Посадили меня на землю, под ноги положили железную балку и к ней привязали обе мои руки. В такой позе я не могла даже пошевелиться. Балку по обе стороны держало по солдату, а третий коленями стал мне на спину. Это были французские солдаты. Лейтенант, который меня допрашивал, – парижанин. Сначала они лишь с небольшими промежутками пропускали через меня ток. Один из проводов был подключен к большому пальцу моей левой руки, второй – к левому уху. От этого, второго провода я чувствовала в голове страшные удары. Шрам у меня сохранился и поныне. Увидев, что я ни в чем не признаюсь, мои мучители стали пропускать через меня ток уже беспрерывно. Никому я не пожелаю пережить это. Ток был включен до тех пор, пока я не задохнулась. В таких случаях лицо человека распухает до чудовищных размеров и нервно подергивается, тело парализуется. Я хотела говорить, но у меня было ощущение, как будто я прикусила язык. Чувствуешь, будто голова отделяется от туловища и, присоединенная к столбу, вращается с невероятной быстротой.

Все это продолжалось в течение почти трех часов. Я была совершенно разбита. Я слышала, что говорят: «Что с твоей бандой? Назови хоть одно имя! Кому ты отдала документы? Назови хоть одно парижское имя!»

Говорить я уже не могла… Ток продолжал идти через меня. Кажется, три или четыре раза я теряла сознание. В этих случаях меня поднимали, ставили на ноги. Потом изо рта у меня потекло что-то странное – не жидкость, а нечто зернистое, как песок. Рот мой был наполнен этим и когда это нечто потекло мне на платье, я увидела, что оно красного цвета.

Я уже не говорю о том, какую площадную брань пришлось мне выслушать… Вдруг они прекратили пытку. В последний час я уже ничего не слышала, находилась почти без сознания.

Потом у меня на глазах мучили старика. Его раздели догола и начали розгами бить по икрам. Допрос велся на арабском языке. Это был старый мусульманин».

Приведем несколько строк из коммюнике Алжирского фронта национального освобождения о массовой резне в Мелузе (коммюнике было опубликовано в Каире 21 июня 1957 года):

«Что касается фактов, то в ночь с 28 на 29 мая было безжалостно убито 500 алжирцев. Жертвы были тщательно отобраны – забрали всех мужчин села, способных носить оружие. Женщин увезли, чтобы они ни с кем не могли общаться и не могли рассказать, чему были свидетелями. Эти кровавые события произошли в селах Сатиф, Борг, Бурейрег».

Приводим отрывки из записок выдающегося французского журналиста Анри Аллег.

Анри Аллег был до 1955 года директором «Алжер Репюбликен». 12 июня 1957 года его арестовали солдаты десятой парашютной дивизии и в течение целого месяца допрашивали в населенном пункте Эль-Биар, расположенном близ Алжира. Аллег рассказал о событиях этого месяца.

«Я видел заключенных, которых ударами дубинок спускали с лестницы и которые настолько отупели от побоев и пыток, что были способны только бормотать первые слова древней арабской молитвы.

В Лоди я встретил своего друга де Милли, бывшего служащего блидской больницы для нервнобольных. Его тоже пытали парашютисты, но при помощи современной техники: голого привязывали к металлическому стулу, через который проводили ток; на его ноге и сегодня видны глубокие следы ожогов. В коридоре я узнал среди «прибывающих» Магомеда Сефта, члена алжирского махакма (магометанского суда). «Сорок три дня у парашютистов! Извини меня, мне трудно говорить: мне обожгли язык». —• И он показал покрытый ранами язык. Я видел и других: я ехал вместе с молодым торговцем Буалем Бахмедом на тюремной машине, везшей нас в военный суд. Он показал шрамы, тянущиеся по его ноге: «Это сделали парашютисты. Ножом. Я прятал одного члена Алжирского фронта национального освобождения».

По другую сторону стены во флигеле для женщин были заключены молодые девушки, о которых никто не говорил: Джамила Бухиред, Элиетт Лу, Нассима Хабалл, Мелика Кеце, Люси Коскас, Колетт Грегуар и многие другие. Садисты-мучители раздевали, избивали, оскорбляли их и также пытали их водой и электрическим током. Здесь все знают мученичество Анник Кастел: один парашютист изнасиловал ее, и она кончила жизнь самоубийством, почувствовав, что забеременела».

Анри Аллег записал о пытках, которым его подвергли, следующее:

«Раздевайтесь» – сказал Л., и так как я не послушался, добавил: «Если вы не хотите, мы вас разденем силой».

Л. положил на пол черную доску… Доска была влажной, грязной, с липкими следами рвоты, которые вероятно оставили прежние «клиенты».

«Давай, ложись!» Я распластался на доске. Л. при помощи другого солдата прикрепил мои запястья и ступни ремнями к доске.

«Начинайте» – сказал Ш.

Один из парашютистов сел мне на грудь. Другой же (по его произношению я догадался, что он родом из Орана) сел с левой стороны, третий – у ног, вокруг меня сидели офицеры, и в комнате толпились еще многие, не имеющие определенных задач, но, безусловно, интересующиеся зрелищем.

Л. продолжал улыбаться и сначала помахал перед моими глазами зажимами, прикрепленными к концам электродов. Маленькие, продолговатые стальные зажимы блестели. Монтеры называли такие зажимы «крокодиловыми». Один прикрепил их к мочке правого уха, другой – к пальцу правой руки.

Внезапно я дернул за ремни и взвыл во весь голос: Ш. пропустил первую дозу электрического тока через мое тело. Около моего уха проскочила большая искра, и я чувствовал, что сердце судорожно сжимается. Я с криком метался и напрягал тело как струна, в то время как Ш., держа динамо в руке, беспрерывно пропускал через меня ток. В это время он в такт ударов тока повторял единственный вопрос: «Где тебя прятали?»

…Вдруг я почувствовал, как будто дикий зверь срывает с меня мясо… И., который все еще сидел на мне, скаля зубы, прикрепил зажим к моему половому члену. Удары тока так меня трясли, что один из ремней, державших мою ступню, развязался. Сделали маленький перерыв, пока снова закрепили ремень, и после этого продолжали пытку.

Лейтенант вскоре сменил И. Из зажима он вынул кусочек провода и протаскивал его по моей груди. Все усиливавшиеся удары потрясали все мое тело; пытка продолжалась. Меня полили водой, чтобы усилить силу разрядов, так что я между двумя «дозами» вдобавок дрожал от холода. Ш. и его друзья, сидевшие вокруг меня на набитых вещевых мешках, одну за другой опоражнивали пивные бутылки. Я кусал кляп, чтобы бороться с судорогой, охватившей все мое тело. Напрасно.

И. вдруг рывком дернул меня вверх. Он был вне себя. Безуспешность допроса полностью вывела его из равновесия. «Слушай, ты дрянь! Тебе уже конец! Будешь говорить! Понял? Ты будешь говорить!» Он приблизил свое лицо к моему, почти касаясь его, и так орал: «Ты будешь говорить! Здесь все должны заговорить! Мы проделали войну в Индокитае и имели случай познакомиться с вами. Это здесь гестапо! Ты знаешь гестапо?» И далее продолжал издевательским тоном: «Правда, ты писал статьи о пытках, ты дрянь? Ну, хорошо! Теперь десятая парашютная дивизия на тебе попробует все это!» За спиной я слышал смех моих мучителей. И. продолжал бить меня по лицу, потом ударил коленом в живот. «То, что мы здесь делаем, мы будем делать и во Франции. Твоего Дюкло и твоего Миттерана мы тоже возьмем в оборот, как тебя, и уничтожим твою республику! Ты заговоришь, я тебе говорю». На столе валялась толстая картонка, И. поднял ее и ею бил меня по лицу. Каждый удар меня все больше оглушал, но в то же время укреплял мое решение: не отступлю перед этими бандитами, которые гордятся тем, что они ученики гестапо.

Меня вытолкали в кухню, положили на плиту. Л. обернул мои ступни мокрой тряпкой и крепко обмотал веревкой. После этого общими усилиями они повесили меня головой вниз над раковиной. Я касался земли только кончиками пальцев. В течение некоторого времени они развлекались тем, что толкали меня туда-сюда, как мешок с песком. После этого Л. перед моими глазами медленно зажег скрученный из бумаги факел. Он поднялся, и через секунду я почувствовал пламя на моем половом члене и ногах, волосинки загорались, потрескивая. Движением бедер я дернулся и толкнул Л. Он снова и снова обжигал меня, затем начал жечь один из сосков.