Испано-американская война

12-го июля генерал Linares послал одновременно главнокомандующему и военному министру многословную телеграмму (приложение 2-е), в которой в высокопарных выражениях доказывал неизбежность и своевременность капитуляции.

Маршал Blanco ответил отказом и снова предложил гарнизону прорваться. Такой исход даже и без помощи дивизии Holguin имел очень много шансов на успех, а отчаянная попытка пробиться, прежде чем капитулировать, была святой обязанностью гарнизона, прямым долгом его начальников.

Шансы на успех заключались в том, что блокадная линия американцев, особенно на крайнем правом фланге была очень тонка и не имела за собой резерва. 16-тысячеый американский корпус был растянут на 20 км. Если бы из 11 регулярных батальонов, находившихся в Santiago, генерал Toral взял 8 или 9 с четырьмя горными орудиями и, оставив город на охрану остальных войск и волонтеров, направил атаку этого отряда на Cobre — по дороге на Holguin, то он встретил бы перед собой лишь слабые силы американцев на их правом фланге и отряд инсургентов от 500 до 1.000 человек у Cobre и нельзя верить, чтобы он не успел сломить их. Правда, при дальнейшем движении внутри страны на Puerto Principe ему представились бы многие трудности от бездорожья и недостатка провианта; но колонна Escario, только что прошедшая часть этого пути, доказала, что эти трудности преодолимы и даже без особого труда. Во всяком случае, после прорыва через американские линии испанцы на дальнейшем пути не встретили бы иного неприятеля, кроме инсургентов, ибо американцы не в состоянии были бы преследовать их; они не имели для этого ни вьючного обоза, ни горной артиллерии и войсках их не только не были подготовлены для таких движений, но уже в короткий срок своего пребывания даже на береговой полосе острова, не испытав еще лишений, так пострадали от потерь и болезней, что не были в способны ни на какое дальнейшее усилие.

15-го июля генерал Toral собрал совет, который должен был обсудить вопрос о капитуляции. Совет в пространном заключении (приложение 3-е) высказался, что настало время капитулировать.

Главные мотивы такого решения были следующие:

а) численная слабость гарнизона. В заключении указывается, что в самом городе имелось 7.000 регулярных войск и 1.000 movilizados. Нельзя признать, чтобы этого было мало для обороны против 16-тысячного корпуса, чрезвычайно ослабленного болезнями и потерями в боях и растянутого на 20 км. В заключении силы неприятеля были очень преувеличены и исчислялись в 40.000 человек, с 60 орудиями, тогда как на самом деле в половине июля их было всего 13–14 тысяч с 16 полевыми орудиями. Укрепления Santiago и артиллерийская оборона были, правда, очень незначительны, но позиция испанцев была сильна. При этих условиях борьбу с противником, хотя бы и вдвое и втрое сильнейшим нельзя признать непосильной. Борьба 1.150 человек у Loma de San Juan и 520 человек у Caney против 5 — 6-тысячных американских отрядов была действительно неравная. Но с тех пор разбросанные испанские войска силой обстоятельств сосредоточились в городе, получили подкрепления, и слишком невыгодная численная несоразмерность не только исчезла, но скорее нарушена была уже в пользу испанцев.

б) недостаток провианта.

В заключении говорится, что провианта для гарнизона имелось еще на 10 дней; следовательно капитулировать было еще рано.

в) недостаток боевых припасов.

Их действительно было мало для продолжительной борьбы — 1 миллион патронов на 7 тысяч человек; но они все же были и не было основания сдаваться ранее их полного истощения. К тому же ружейная перестрелка из американских траншей в половине июля затихла и следовательно не вызывала ответного огня.

г) трудность сосредоточения войск для вылазки в виду неприятеля, тесно обложившего город; трудность прорыва.

Сосредоточение войск, назначенных для решительной вылазки, можно было произвести, как это всегда и делается, ночью, что не представило бы затруднений в виду знакомства войск с городом. Что же касается трудности прорыва и сопряженных с ним потерь, то это, конечно, задача всегда трудная, но трудность эта никогда не служила мотивом для отказа от нее для начальника смелого и решительного. У испанцев же, во-первых, было много шансов на успех, а во-вторых, нельзя было допустить и мысли о капитуляции, не испытав этого последнего средства для спасения гарнизона и чести оружия.

Выше уже было сказано, что на телеграмму генерала Linares о необходимости капитуляции маршал Blanco ответил отказом. Но испанское правительство, к которому генерал Linares обратился с той же телеграммой, ответило согласием и 16-го июля после личных переговоров между генералами Toral и Shafter лица, уполномоченные ими, а именно, с испанской стороны генерал Escario и начальник штаба дивизии Santiago, подполковник Ventura Fontan, а с американской — генералы Wheeler и Saborton подписали условия капитуляции (приложение 4-е).

Капитуляция касалась не только гарнизона Santiago, но и всех войск, расположенных на восточной конечности острова, к востоку от линии Aservadero — Dos Palmas — Cauto Abajo — Escondida — Tanamo, т. е. всей дивизии генерала Toral и, конечно, тех частей дивизии Manzanillo, которые пришли к Santiago 3-го июля в составе колонны Escario. Включение всех этих войск в капитуляцию мотивировалось недостатком и у них продовольствия и невозможностью отступления внутрь страны на соединение с дивизией Holguin.

Войска Guantanamo, начиная с 15-го июля получали половину этапной порции [17], которая уже сама по себе мала, а с 1-го июля, за полным истощением припасов, питались только конским мясом и зеленым, незрелым маисом.

Батальон № 1 °Cordoba из состава той же бригады (Guantanamo), стоявший в Sagua de Tanamo, а равно и небольшие гарнизоны в городах Baracoa, Palma Soriano, S. Luis, Moron, Cristo и Songo, хотя и не терпевшие нужды в продовольствии, были однако включены в капитуляцию, так как по мнению своего начальника дивизии они не могли бы отступить и были бы каждый в отдельности разбиты инсургентами, ибо до ближайшего пункта, где бы они могли спастись, т. е. до Holguin им пришлось бы сделать от 7 до 10 переходов.

Включение в капитуляцию 6–7 тысяч человек, не бывших в бою, вызвало протесты генерала Pareja (Guantanamo) и других начальников гарнизонов, ибо по испанским военным законам старший начальник имеет право капитулировать только с теми войсками, которые находятся под его непосредственным начальством в минуту капитуляции, составляя гарнизон осажденного пункта. Забота генерала Toral об участи отдаленных гарнизонов ничем не оправдывалась: во-первых, он совсем не знал, в каком состоянии они находятся, ибо уже давно не имел с ними никаких сообщений; во-вторых, некоторые из них, вероятно, успели бы отступить, пользуясь тем, что внутренняя часть провинции была почти очищена инсургентами, которые сосредоточились у Santiago; в-третьих, защищаясь, хотя бы некоторое время на своих местах, они все же доставили американцам и инсургентам много затруднений, заставили бы их тратить усилия и время, сделали бы успех противника менее полным. Ведь тот факт, что два слабых батальона (Viscaya и Alava) остались в Manzanillo, заставил же американцев уже после капитуляции Santiago предпринять две бомбардировки этого города, атаковать его с суши инсургентами и тем не менее они вплоть до заключения мира не добились здесь никакого успеха. Те же самые затруднения повторились бы и в других пунктах.

Однако испанское правительство, к которому снова обратились за разъяснением, признало капитуляцию во всем ее объеме.

Вечером 16-го июля испанские войска, занимавшие траншеи на окраинах Santiago, вошли в город; одновременно и американские войска оставили свои передовые траншеи. Во избежание беспорядков генерал Shafter строго запретил инсургентам входить в город.

Утром 17-го июля испанские войска вышли из Santiago и расположились в его окрестностях в ожидании отправления в Испанию.