Только повеет прохладою вечера,
Каждое дерево хочет по-своему
Высказать душу, открыться доверчиво,
Видно, молчанье далось не легко ему.
Звонко трепещут осины знакомые,
Клен-стихотворец объят лихорадкою,
Ель многодумной сосне на окно мое
Не без намека кивает украдкою.
Ива всплеснула ветвями склоненными,
Забормотали кусты озабоченно.
Сад растревожен, и с громкими стонами
Дуб-старичина скрипит у обочины.
Тополи, стоя шеренгою тесною,
Смотрят с укором, болтливых не жалуя,
А ветерок колыбельного песнею
Нежит, баюкает землю усталую.
Только повеет прохладою вечера,
Я, словно клен, одержимый тревогою,
Слова ищу, чтоб легко и доверчиво
В песне вам высказать многое, многое…
В смежном купе без конца вспоминали кого-то,
Кто-то кричал, о бутылку стаканом звеня:
— Нет, ты пойми!.. — и смолкал, побежденный дремотой…
Снова тоска по тебе охватила меня.
Долго ли мне суждено задыхаться от муки?
Долго ль в тоске изнывать, покидая твой дом?
Долго ль придется писать мне стихи о разлуке,
А не о встрече, о счастье остаться вдвоем?
Снова в дороге, во власти наскучивших странствий,
Глядя в окно, вспоминать, вспоминать, вспоминать…
Словно страницы, листая степные пространства,
Я к перечитанному возвращаюсь опять.
Как я любил это прежде! Какие приманки
В окнах вагонных мелькали, пленяя, маня!
Нынче хочу одного: миновав полустанки,
Выйти на станции, где ты встречаешь меня.
Поезд все дальше и дальше стремится упрямо.
Люди в вагоне притихли, готовясь ко сну.
Четко колеса стучат, словно ты телеграммы
Шлешь мне вослед… Получу ли хотя бы одну?
(… … … … … … … … … … … …… … … … … … … … …)
Вечер туманом плывет над долиною дальней.
Скоро за окнами не различишь ничего.
В поезде кто-то поет заунывно, печально,
Словно тоска по тебе извела и его.
Поезд все дальше и дальше несется во мраке.
Мимо летят перелески в чеканной резьбе.
Я от тебя удаляюсь, а рощи, овраги
Мчатся назад, второпях возвращаясь к тебе.
Я был с тобой в последнее мгновенье.
Не плачу я, но горько и упрямо
Я не хочу, чтоб ты ушла в забвенье,
Мама!
Твоею щедрою душой согретый,
Как ты, ищу добра неутомимо.
Я без тебя не одинок — во мне ты
Живешь… таинственной, непостижимой.
Живешь во мне, хоть сумерки нависли.
И жаждешь света жаждою всесильной,
Но все пути моей бессонной мысли
Вдруг преграждает камень твой могильный…
Все чаще думаешь: покрасовался, будет!
Ты разве первенец для мира иль меньшой?
Что ж баловать тебя?.. И словно кто принудит
Безмолвно вопрошать смятенною душой:
Как может статься, что тебя не станет?
Пугает седина, блеснув меж темных прядок.
С улыбкою шаги замедлишь ты не раз,
Чтоб дух перевести… Во всем царил порядок,
И лишь впервые мир встревожился сейчас:
Как может статься, что тебя не станет?
Ты не свершил, что мог? Похвальна страсть к итогам.
Исполнить нужно долг? Нет спору, а притом —
И вспомнить многое и позабыть о многом,
И лишь поэтому ты думаешь о том:
Как может статься, что тебя не станет?
Пусть это жалкий страх, но не считаю благом
Исчезновение за крайнею чертой,
И день томлюсь в тоске пред неизбежным шагом,
И только ночь прервет теченье мысли той:
Как может статься, что тебя не станет?
Не лжет, кто говорит, что, не тая протеста,
Навстречу вечности он радостно идет,
И счастлив, что другим освобождает место,
И никогда себе вопрос не задает:
Как может статься, что его не станет?
А я покаюсь вам, покуда век не дожит:
Не только белый свет сочту в числе утрат,
Но даже муравья, которого страшат
Мои шаги сейчас, но он, чуть видный, может
Остаться здесь, когда меня не станет.
Но кто ж из нас двоих осиротеет?
Я втихомолку эту мысль гоню,
И все же у тебя не раз на дню
От этой мысли сердце холодеет.
Как дерева кора и сердцевина,
Мы нераздельны, словно есть закон
Единым взором видеть даль времен,
Былое помнить памятью единой.