ТВ - эволюция нетерпимости

Душеприказчик Франца Кафки клятвенно обещал своему другу, что после его смерти он уничтожит все без исключения письма и дневники писателя. Любая публикация наполняла Кафку тревогой. «Мои друзья просто отбирают у меня написанное и потом ошарашивают готовым издательским договором, – жаловался он, – Хотят во что бы то ни стало из этого делать литературу. А у меня нет сил уничтожить мои свидетельства одиночества». Душеприказчик обещание нарушил. Все без исключения дневники и письма сохранил. Он выполнил высокий долг перед человечеством, но по отношению к своему другу он поступил бессовестно. И никакие соображения о высоком долге его не оправдывают.

Он взял грех на душу.

Известный фотокорреспондент во время войны снимал у переправы старика, который тащил телегу, впрягшись в нее вместо лошади, а на телеге у него сидели дети. Увидев эту сцену, Константин Симонов, возмутился, вырвал у него аппарат и затолкал корреспондента в машину. Разве можно снимать такое горе?!

«Я вспомнил это, – писал впоследствии Симонов, – и подумал, что тогда мы оба были по-своему правы. Фотокорреспондент мог запечатлеть это горе только одним образом, только сняв его. И он был прав. А я не мог видеть, как стоит на обочине вылезший из военной машины военный человек и фотографирует этот страшный исход беженцев... И я тоже по-своему был тогда прав... А ведь чувства у нас у обоих были одинаковые, и, когда он наводил объектив своего аппарата на этого старика, тащившего на себе телегу с детьми, с сиротами, – у него сердце обливалось кровью так же, как и у меня... Его профессия фотокорреспондента требовала немедленного действия, требовала съемки этого горя в тот момент, когда оно происходило, как бы ни тяжело было снимать это горе».

Создавая «Блокадную книгу», ее авторы, А.Адамович и Д.Гра нин, решили обратиться к фотоархивам военных лет. Их поразило – ничто на этих снимках не говорило о страшных бедствиях. Ни голодных очередей у булочных. Ни разбитых снарядами заводских цехов. Ни измученных людей, привязывавших себя к станку, чтобы не упасть. С фотографий смотрят улыбающиеся или суровые лица с выражением неизменной бодрости. Конечно, документалисты выполняли свою задачу /как понимали ее/ – поддерживать веру в победу. Это тоже была, по-своему, деликатная камера. Ленинградцы выстоят, чего бы это ни стоило. Они выстояли. Но чего это стоило?

Никакой благодарности мы не испытываем сегодня за ту деликатность. Да и как понять тогдашнюю меру мужества, не представляя себе всей безмерности выпавших испытаний?

В фильме А.Габриловича «Цирк нашего детства» знаменитый клоун вспоминает, как в годы войны выступал недалеко от фронта в госпитале для раненых. Все смеялись, кроме одного офицера. Он работал «на него», пытаясь всячески рассмешить, но тот сидел с каменным лицом. А после концерта пришел к клоуну за кулисы: «Спасибо вам» «За что?», – удивился тот. – «Видите ли, сегодня мне ампутировали ногу...». Тут рассказ клоуна прервался, он не мог дальше говорить, махнул рукой и отвернулся, как бы умоляя его не снимать. Режиссер камеру не выключил... Чуть придя в себя, артист закончил рассказ. Офицер признался ему, что в тот вечер хотел застрелиться.

«У войны не женское лицо» – цикл документальных фильмов белорусского режиссера Виктора Дашука по сценарию Светланы Алексиевич. «Это была не я» – так назывался первый фильм цикла. О себе рассказывала медсестра, которая пошла на фронт в 15 лет.

Однажды во время атаки двое солдат испугались и побежали назад, за ними повернули другие. А наутро приехавший особист приказал этих двоих тут же расстрелять. Вызвали несколько добровольцев. Вышли трое, этого было мало. И тогда девочка-«сестричка» тоже шагнула вперед. «Мне кажется, что то была не я, а другая девчонка».

Виктор Дашук вспоминал, что монтируя фильм он долго то изымал, то снова возвращал рассказ о расстреле. Конечно, героиня сама рассказала об этом случае перед камерой, но думала ли она о последствиях? Какими глазами на нее будут смотреть те близкие, кто этого случая в ее жизни не знал? Наконец, позвонил героине и спросил у нее – как быть? «Я тот грех 40 лет ношу, поноси теперь и ты», – ответила женщина.

И режиссер грех принял.

Многим ли сегодняшним журналистам ведомы такие сомнения?

На пути документалиста то и дело встречаются ситуации, из которых беспорочного и безгрешного выхода нет. Габрилович вполне мог послушаться своего героя и выключить камеру. Разве бы мы его осудили? Но тогда мы бы не увидели той долгой мучительной паузы, которая заключала в себе больше, чем все слова. Нанесли ли эти кадры урон герою? Скорее, напротив. Дашук мог проявить милосердие к героине, но все-таки предпочел взять на себя ответственность.

В одном из своих выступлений Дашук рассказывал о почтальоне, ежемесячно приносившим пенсию знакомой старушке. Однажды он позвонил в дверь и узнал, что накануне его знакомая умерла. Семья была бедная, покойницу даже не на что было похоронить. Родственники умоляли его оставить деньги. Пенсия бы позволила совершить похоронный обряд. Но в таком случае почтальон нарушал закон. Перед ним была дилемма – сделать доброе дело и нарушить закон или соблюсти закон, пожертвовав милосердием. Почтальон преступил закон.

Рассчитывая варианты задачи, современный компьютер выбирает оптимальную версию, хотя и неверное решение не отразится на его работоспособности. Человек, выбирающий нравственное решение, совершает поступок, за который несет ответственность. Он выбирает себя самого.

Есть прекрасная сказка у классика шведской литературы Пера Лагерквиста. Некий принц оправился на войну, чтобы завоевать принцессу несравненной красоты, которую любил больше всего на свете. Рискуя жизнью и истекая кровью, он снова и снова бросался в бой. Наконец, город пал, и когда принцесса увидела победителя и подумала, сколько раз он рисковал ради нее жизнью, она не смогла устоять и подала ему свою руку. Он предложил в тот же день обвенчаться. Город справил свадьбу с торжественностью и великолепием. А когда вечером принц пожелал войти в опочивальню принцессы, его встретил старец, управляющий королевским дворцом.

«Властелин, вот ключи от королевства и вот корона. Они – твои».

«Что ты говоришь, старик, – нахмурился принц. – Не нужны мне твои ключи. Я не требую ни славы, ни золота, ни могущества. Единственная моя ценность – моя любимая».

«Ты добился своего счастья. Но, повелитель, другие его лишились. Перед тобой великая страна – плодородная, но истощенная войной, богатства ее несметны, нищета беспредельна и с радостью соседствует печаль. Тому, кто завоевал принцессу и счастье, принадлежит и страна, где она родилась».

«Я принц счастья и только!» – вспыхнул юноша. Но старец поднял руку.

«Повелитель, ты больше не принц, – смиренно сказал он. – Ты – король».

Решимость показывать жизнь, какова она есть, – вот та принцесса, которую способен завоевать документалист. Но, овладевая своей профессией, он получает корону. А это значит – берет на себя ответственность. За всех, с кем имеет дело.

▲

Искусство себя проигрывать

Телевидение и выборы

ТВ накануне выборов – основная арена противостояния политических интересов. Это доказывает вся мировая практика.

Пока длилась «первая телевизионная война» в Чечне, наши документалисты осознавали с особой силой свою ответственность перед обществом. В этом смысле война для них стала решающим испытанием. Но не менее существенным испытанием оказались и одновременно происходившие выборы – парламентские и президентские. Телевизионный опыт предвыборных кампаний, наработанный многими странами за десятилетия, был нашей журналистике не знаком. По существу, на этот путь мы вступали несведущими новобранцами.

С точки зрения кандидата избирательная телекампания – лучший способ изложить на экране свою программу и завоевать свой электорат. С точки зрения избирателя – возможность познакомиться не только с позицией соискателя, но и с ним самим.

Освещению предвыборной кампании – в соответствии международной практикой – служат помимо ежедневных информационных рубрик два вида вещания. Во-первых, передачи, специально подготовленные на время кампании: проблемные интервью, пресс-конференции, дискуссии и дебаты – своего рода "общественные трибуны". Во-вторых, программы, создаваемые за счет самих кандидатов – платная политическая реклама. Последний вид вещания представлен в очень немногих странах, где телевидение существует на деньги рекламодателей. Большинство государств эту практику отвергает /скажем, Англия, где считается зазорным уподоблять кандидатов рекламируемым продуктам/.