ТВ - эволюция нетерпимости

Муратов С.А.

ТВ – эволюция нетерпимости

Год издания: 2000

Книга рассказывает о последнем десятилетии Российского постсоветского телевидения. Об информационной революции, покончившей с опостылевшей пропагандой и заложившей основы подлинных теленовостей и аналитической периодики. Анализируя приобретения и потери эфирной практики, автор пишет о коммерциализации вещания, ведущей к утрате отечественных культурных ценностей. Об ангажированности каналов и саморазрушении профессиональных принципов, еще так недавно утвердившихся на экране. Об этической культуре, способной обеспечить достоинство и репутацию документалиста.

Первоисточник: электронная версия книги, размещенная в свободном доступе ЗДЕСЬ

СОДЕРЖАНИЕ

Мой дом – не крепость (вместо введения)

Империя новостей

Самосожжение

Конец света в конце туннеля

Когда все живое

Искусство себя проигрывать

Пейзаж после битвы

Достоинство документалиста (вместо заключения)

Мой дом – не крепость (вместо введения)

Сага о кинескопе

В течение первых 70 лет существования книгопечатания на земле было издано 10 миллионов экземпляров книг. Казалось бы, внушительное количество. Но при этом в среднем тираж каждой книги не превышал трехсот экземпляров. Сегодня, после 70 лет существования телевидения одна передача способна собрать у экранов более ста миллионов зрителей, а в отдельные моменты их число измеряется миллиардами.

«Мой дом – моя крепость», – любили поговаривать англичане. Телевидение взяло эту крепость штурмом. Благодаря экрану в наш дом вторгаются люди, события и проблемы. Если когда-то в камине потрескивали сухие поленья, то новый очаг доносит до нас сухой треск пулеметов. Колдовская сила мерцающих колб втиснула огромный мир прямо в нашу комнату. И ведущие-чародеи смотрят с телеэкранов, как со дна водоемов. Мы живем в коммунальной квартире. Огромной квартире в масштабах мира. Во всемирном общежитии телезрителей.

Телевидение – это мир уничтоженных расстояний. Планетарное зрение человечества. Его земношарный слух.

Таким представляется электронное чудо глазами романтиков. И они имеют на это реальные основания.

Пустыня без оазиса

Но не менее реальны основания скептиков, для которых, телевидение – это:

... убийца времени

... липкая бумага для телезрителей

... говорящая мебель

... электронный спрут

... фабрика эмоций

... хлороформ для сердца и для души

... бегущие обои

... фонарь идиотов

... опиум для народа

... жевательная резинка для глаз

а телезритель – это:

... жертва прибора, именуемого кретиномер

... Великий Немой

... Кролик перед Удавом Экрана

Коммерсанты сделали ставку на телевидение гораздо более крупную, чем ученые и поэты, чем врачи и учителя. Они угадали возможности электронного мага куда быстрее, чем те, кому их в первую очередь следовало предвидеть.

Повинно ли в этом само телевидение?

Быть может, ему следовало явиться несколько позже, когда наш мир будет устроен несколько лучше?

Но разве не относится это в такой же мере и к расщеплению атомного ядра?

Телевидение родилось в нашем мире одновременно с ядерной бомбой. Эти два величайших творения человеческой мысли почти столкнулись в дверях. Одно – способное физически разъять человечество на куски, другое – способное слить его воедино.

Ну, а если произойдет иначе?

Разве не под силу телевидению нивелировать человечество? Стереть с лица земли индивидуальность? Лишить телезрителя интеллектуальной самостоятельности? И разве этот невидимый взрыв не чудовищен уже тем, что невидим?

... Улыбающиеся кинозвезды на телеэкране демонстрируют сигареты, полощут горло, глотают пилюли, принимают хвойные ванны и опускают вставные зубы в дезинфицирующую жидкость. Дикторы обращаются к малышам, чтобы они попросили маму купить на завтрак хрустящие хлебцы. Герои боевиков приканчивают невинных младенцев за то, что те не желают есть школьный пудинг фирмы, заплатившей за передачу.

Лет пятнадцать тому назад таким мы представляли себе американское телевидение. Теперь ту же картину наблюдаем уже на своих экранах.

Фигуральная формула «время – деньги» в приложении к коммерческому вещанию теряет свою фигуральность: оно существует за счет доходов от продажи эфирного времени.

С точки зрения рекламодателей программа выглядит так:

9.05 – 9.07

Новые подгузники Pampers Premiums – удивительно мягкие, просто воздушные. Нежная забота о вашем малыше.

Международный концерн «Элит» – мировой лидер в производстве кофе и шоколада. Кофе «Элит» – праздник вкуса.

Дезодорант «Жиллет» предотвращает появление запаха пота. Дезодорант «Жиллет» – лучше для мужчины нет.

10.15 – 10.17

Жвачка Wrigley's – это вкус, который длится, длится и длится.

Новый бульон для борща «Галина Бланк». «Галина Бланк» – это любовь с первой ложки.

«Орбит» делает ваши зубы крепкими и здоровыми. Лучшее средство от кариеса.

12.30 – 12.32

Волшебный йогурт

Чистящее средство «Дося» – ваша ванна сверкает, как новая

«Баунти» – райское наслаждение.

Телезритель – раб мерцающий перед ним картинки. Человек-стандарт, подчиняющийся незримым приказам Немигающего Хозяина. Перед нами бесконечная пустыня экрана. Пустыня, когда вы выключаете телевизор. Пустыня, когда вы его включаете. «Интеллектуальная пустыня – еще один из синонимов к понятию «телевидение».

«Все предназначено для зрения и ничего для ума. У грядущего поколения будут глаза размером с дыню и никаких мозгов». Это – американский телекритик Дин Кросби.

И все же...

Планетарное зрение или убийца времени? Революция кругозора или духовное одичание?

А, может быть, нет никакого «или»?

Тогда в каком соотношении находятся эти крайности? И могут ли они быть совестимы?

Этика как аппендикс

Телевидение начинается с этики, как театр с вешалки.

В этом был абсолютно уверен наш замечательный телеисследователь и театровед Владимир Саппак. «Ни один – даже, казалось бы, самый что ни на есть профессиональный – вопрос нельзя на телевидении решать вне его этической основы», – писал он в переизданной трижды книге "Телевидение и мы" /1963/. На протяжении десятилетий это требование считалось бесспорным. А в наши дни?

«Этический беспредел» – наиболее обиходное выражение нынешних телекритиков. Это – об эфире 90-х годов.

Девочка двенадцати лет с поразительным простодушием рассказывает на экране о своем сексуальном опыте. «А родители знают?» – «Нет» – «А если узнают?» – переспрашивает ведущая, обнаруживая еще большее простодушие. Какое там «если» – признания девочки транслируются по первому каналу на всю страну. Пикантные подробности интимной жизни политиков и эстрадных кумиров подаются, как ежедневные новости для народа. Реплики Николая Фоменко в «Империи страсти» и ненасытное любопытство музыкальных обозревателей в «Акулах пера» с их вопросами «ниже пояса», кажется, навсегда покончили с таким архаичным понятием, как «приличие».

Когда-то романтики называли телевидение – «окном в мир». На наших глазах оно становится огромной замочной скважиной.

В передаче “Профессия – журналист” ведущий, сослался на подлинные запросы публики: “Когда зритель приходит домой, его интересует не кого избрали в Думу, а с кем он сегодня ляжет в постель”. И, видимо, слегка смутившись, быстро поправился: ”Я в хорошем смысле слова имею в виду”.

Эта пошлость “в хорошем смысле слова” – без всякого злого умысла – самопроизвольно срывается с уст наших новых ведущих с той же легкостью, как порхают бабочки.

Экранные дебаты превращаются в арену для сведения политических счетов. Оппоненты обливают друг друга соком. Эротические шоу и триллеры, по мнению их создателей, помогают освобождению от животных инстинктов, которые гнездятся в любом из нас. Ежевечерние “жутики” давно уже стали для многих потребностью, едва ли не заменив снотворное. Некоторые уже не могут уснуть без потоков крови и хоровода скелетов в очередном триллере, кончающимся, впрочем, благополучно, то есть к всеобщему ужасу.