Тройной агент

Начальник охраны базы Скотт Робертсон и двое блэкуотеровских охранников, сняв с плеча автоматы, вышли на мощенную гравием площадку, но прибывший универсал, проскочив мимо, остановился между ними и группой ожидающих. Автомобиль встал так, что водительская дверь оказалась прямо перед тем местом, куда вышла Мэтьюс. На переднем сидении Аргаван был один, маячил, еле различимый за слоем пыли, покрывавшей окна. Человек, чей силуэт угадывался прямо за ним, сидел, подавшись чуть вперед и сгорбившись; Мэтьюс тщетно пыталась разглядеть его лицо. Двигатель смолк, и через миг Робертсон уже открывал дверцу со стороны Балави.

Пассажир машины поколебался, как бы разглядывая вооружение охранника. Потом очень медленно заскользил по сидению от американца прочь и вылез из противоположной дверцы.

Вот он уже стоит — небольшого роста, жилистый мужичонка лет тридцати, с темными глазами и несколькими слипшимися завитками волос, торчащими из-под тюрбана. На нем бежевая свободная рубаха навыпуск типа «камиз», какие носят в пакистанской глубинке, и утепленный шерстяной жилет, из-за которого фигура кажется посередине слегка раздавшейся. На плечах широкий серый платок дупата, прикрывающий бороду и нижнюю часть лица. Не успев выбраться, мужчина опять полез в машину, достал металлический костыль, а пока снова вылезал, платок съехал, открыв взглядам клочковатую бороду и лицо, начисто лишенное всякого выражения, пустое, как мраморная плита.

Собравшиеся с молчаливым недоумением наблюдали, как мужчина начал обходить машину спереди: неловкий и согбенный, он еле шел, словно влача тяжкую ношу. Идет и все что-то себе под нос бормочет.

Бен Зеид махнул ему рукой, но, не получив отклика, громко позвал:

— Салям, акхойя. Привет, брат. Все о’кей!

Но это было не так. Когда Балави проявил нежелание вылезать из машины в их сторону, блэкуотеровские охранники Парези и Уайз рефлекторно направили на него автоматы. Парези, бывший «зеленый берет», с нарастающей тревогой смотрел, как Балави заковылял вокруг машины, одной рукой сжимая костыль, в то время как другая зловеще спряталась под платком. Парези, переживший множество передряг и такие вещи чуявший нутром, напрягся, положил палец на спусковой крючок и впился в этот платок глазами. Один выстрел, и мужика бы не стало. Но если он неправ, если бомбы не окажется, это будет худшей ошибкой в его жизни. И Парези пошел вокруг машины, держа ковыляющую фигуру на мушке. Спокойно. Ждем. Но где у него рука?

Держа автоматы наизготовку, Парези и Уайз выкрикнули в один голос:

— Руки вверх! Руку из-под одежды!

Бормотание Балави стало громче. Он нараспев что-то повторял по-арабски.

— Ашхаду Алла илляха илля Ллаху! — возглашал он.

Свидетельствую: нет бога кроме Бога.

Едва это услышав, бен Зеид все понял — уж кто-кто, а он-то знал, что значат эти слова.

1. Наваждение

Маклин, Виргиния — годом раньше

Уже почти три года генерала авиации Майкла Винсента Хейдена изо дня в день мучила одна проблема. Она преследовала его как мигрень, готовая навалиться в любой момент, что днем, что ночью. Этой проблемой, этим наваждением было местопребывание Усамы бен Ладена и его главных генералов. Однако в первые дни последнего месяца пребывания Хейдена на посту директора ЦРУ бессонница одолевала генерала хотя и тоже из-за Усамы, но немножко другого. Прямо сегодня же, пока не подошел к концу праздничный день Нового года, Хейден должен был решить, жить человеку или умереть.

Звали этого человека Усама аль-Кини [9], и был он объектом все более настойчивого розыска. На вид чуть не мальчишка (еще недавно в Кении играл в футбол за некую заштатную команду), он быстро продвигался в иерархии «Аль-Каиды»: начал шофером и изготовителем взрывных устройств, а стал разработчиком операций, известным своим умением придать акции особую театральность. Он как раз готовил список целей для серии ударов по Западной Европе, когда ЦРУ наконец повезло. В конце декабря в Северо-Западном Пакистане на чем-то прокололся пусть не сам этот аль-Кини, но один из его подручных, и теперь по земле его сопровождали агенты наружки, а по воздуху над ним тихо кружили в вышине роботы-беспилотники. Жужжа видеокамерами, сопровождали по пятам всю дорогу, не выпуская из виду ни когда он протискивался сквозь толпу на базаре, ни когда заходил в чайхану, ни когда взбирался вверх по крутой улочке, ведущей к заброшенному зданию женской школы, где иногда коротал ночь. Слежка за ним продолжалась час за часом и день за днем — все ждали, кто же выйдет к нему на встречу. И когда наблюдатели в главном здании ЦРУ в Лэнгли (Виргиния) заступили на «собачью вахту» — то есть едва стрелка часов пошла перебирать первые минуты 2009 года, — у дежурных появилось чувство, что сейчас наконец что-то будет.

Новогодним праздником Хейден собирался насладиться от души: выходные выпадали редко. Хотел отдохнуть в кругу семьи или даже погонять пару часиков в футбол, но телефон вернул его к процессу охоты. Пришлось засесть на первом этаже в кабинете (круглосуточно охраняемом и снабженном спецсвязью с главным зданием) и там разбираться с последними донесениями из Пакистана. «Продолжать наблюдение», — приказал он. Потом, когда наступил поздний вечер, а новостей больше не поступало, Хейден решил, что можно готовиться ко сну. Включил телевизор и сел на кровать. Из Майами передавали розыгрыш «Апельсинового кубка» по футболу: виргинские «Технари» вовсю громили команду из Цинциннати. Генерал прилег и попытался сосредоточиться на игре.

В шестьдесят три года Хейден, с какого боку на него ни глянь, на убийцу не походил. Всю жизнь до выхода в отставку этот четырехзвездный генерал [10] делал карьеру в разведке ВВС, затем поднялся выше, став главой Агентства национальной безопасности (АНБ) [11] — спецслужбы, надзирающей за обширной сетью государственной подслушки по всему миру. А в 2006 году, по выбору президента Джорджа Уокера Буша, сделался третьим за два года директором ЦРУ, унаследовав это деморализованное шпионское гнездо, которому в то время был очень нужен мудрый и надежный дядька, который всех бы ото всего отмазал и разобрался в завалах. Задачей Хейдена было, попросту говоря, восстановить стабильность, вернув ЦРУ кое-какую бюрократическую респектабельность после множества скандальных обвинений в похищении людей и пытках подозреваемых террористов. Одной из им самим заявленных целей было убрать ЦРУ из заголовков. «Наша организация не должна быть ни источником, ни темой новостных выпусков», — сказал он в своем интервью газете «Вашингтон пост».

Хейден родился в семье ирландских католиков в Питтсбурге и на всю жизнь сохранил связь с этим пролетарским городом: осенью приезжал домой на выходные поболеть либо за питтсбургских «Сталеваров», либо за футбольную команду своей альма матер — Дюкеновского университета Святого Духа. В разговор любил вворачивать спортивные аналогии и, будучи уже директором ЦРУ, находил удовольствие в том, чтобы в служебном кафетерии затесаться в толпу молодых аналитиков, лысиной и иронической усмешкой стараясь младших сотрудников не отпугнуть, а наоборот, как бы даже поощряя. Что до механики физического обнаружения и уничтожения террористических угроз, то она, казалось, лучше подходила к облику первого зама Хейдена, Стивена Р. Кэппса, легендарного оперативника, прославившегося тем, как ловко он мерился хитростью с советским КГБ в Москве.

Но то было когда-то, а теперь, на третий год директорствования, именно Хейден был в ответе за самую жестокую схватку в истории конторы. Сразу после террористических атак и сентября 2001 года ЦРУ, посвятив себя охоте на бен Ладена и его последователей, своей задачей ставило их захват, арест и допрос. Затем установка сменилась: террористов и их пособников следует ликвидировать, где бы их ни обнаружили. Контора понемногу стала обрастать флотом беспилотных летающих устройств (первый такой проект назывался «Предатор», то есть «Хищник»), да таких, что, получив из-за океана приказ, они способны наносить по цели ракетно-бомбовые удары [12].