Водолазание в России от древних времен до наших дней

Я внезапно почувствовала щемящее чувство беспомощности, мелькнула мысль о возможной безнадежности нашего положения, но как-то не хотелось верить, что это конец… Эти минуты полной неподвижности батискафа на глубине 2500 метров, недоступной в то время каким- либо спасательным средствам, были, пожалуй, одними из самых жутких в моей жизни. С быстротой молнии в моей памяти промелькнули дорогие мне люди, знаменательные события разных лет, короче вся жизнь…

А батискаф продолжал лежать на дне… И приборы показывали ограниченность системы жизнеобеспечения в аппарате. Тогда, отчаявшись, Жерар серьезным, деловым тоном произнес: «У нас нет другого выхода, кроме рискованного выброса большого количества свинца, — затем, помолчав немного, пояснил: «Мы обычно выбрасываем свинец постепенно, в течение всего подъема, регулируя его скорость и обеспечивая безопасность. В такой ситуации, как сегодня, я вынужден принять решение выбросить сразу большое количество свинца, что в случае успеха резко оторвет аппарат от грунта. Время подъема сократится, и при подходе к поверхности моря батискаф как бы выпрыгнет из него». Мы молча выслушали его и стали ждать, удастся ли эта попытка…

Примерно через минуту аппарат резко оторвался от дна, и мы стали быстро подниматься вверх. Подъем продолжался вдвое быстрей, чем спуск, — всего один час. Мы действительно, как мячик, выскочили из моря. Слава Богу, акватория в которой происходил наш эксперимент, была закрыта для всех видов судов, поэтому никаких столкновений не предвиделось. Наш корабль, с которым вскоре была налажена связь, находился недалеко, море было спокойно, и вскоре за нами пришла шлюпка, которая доставила нас на корабль. Капитан Уо с беспокойством смотрел на нас, и мои первые же слова были им прерваны, почти грубым приказом — «после туалета»…

В Тулон корабль пришел поздно вечером. После веселого ужина меня отвезли в прелестную гостиницу, расположенную в центре города. Ложась спать, я с удовлетворением вспоминала события прошедшего дня и дружеский прощальный вечер на корабле».

Мнение легендарного капитана Уо насчет женщин на корабле — конечно, старый предрассудок. Но ведь и невиданный ранее присос батискафа к грунту, и подводное землетрясение, с которыми раньше никогда не встречался опытнейший пилот Жерар Фробервиль, произошли именно во время погружения В.А. Троицкой!

Безусловной рекордсменкой по продолжительности работы под водой является еще одна наша замечательная соотечественница — Ирма Корнелиевна Гордеева — гидронавт и ученый из Севастополя (рис. 106). После окончания университета Ирма работала в Институте биологии южных морей, стала опытным альгологом — специалистом по водорослям. Когда в Севастополь пришли первые подводные аппараты и стали набирать «науку» для работы на них, она, не задумываясь, перешла в новую организацию — Севастопольское экспериментальное конструкторское бюро по подводным исследованиям.

Рассказывает Ирма Корнелиевна: «Во время работы в Институте биологии южных морей я изучала очень интересную черноморскую водоросль — филлофору. Кстати, за это пристрастие меня называют в шутку Ирмой Филлофоровной… Первый спуск на дно, конечно же, запомнился на всю жизнь. Прошла специальную подготовку на курсах гидронавтов. С волнением ждала дня погружения. И вот я в «Бентосе-300». Закрыли люк. А когда через несколько минут подошла к иллюминатору и заглянула в него — глазам своим не поверила. Оказалось, мы уже на дне. Потом состоялось «крещение» — сто граммов забортной воды и поцелуй кувалды (сто граммов спирта, предшествующего морской воде, Ирме вероятно предложить не решились прим. авт.). Чего не сделаешь ради того, чтобы быть принятым в круг подводников! Но главное — конечно, твоя работа. Что ни говори, а исстари считается: женщина на судне приносит несчастье. Развеять это представление мне помогла кулинария. Я ухитрилась испечь под водой пирожки — и с яблоками, и со сливой. Даже торт приготовила. Двенадцать членов экипажа потеряли дар речи — много ли наговоришь, объедаясь пирожками… В общем, в братство приняли безоговорочно. С тех пор по две недели в год работаю под водой. (Автор неоднократно восхищался подводным кулинарным творчеством Ирмы. И ведь все испечь она успевала между вахтами. Мужики валились с ног, а Ирма шла на камбуз вместо отдыха).

Под водой все расписано по минутам, тем более что в подобных рейсах я руковожу исследованиями по изучению филлофоры. Дело это очень трудоемкое, длительное. Погружаемся мы, как правило, надолго. Подводный аппарат все время должен идти над грунтом так, чтобы мы видели дно и при этом не врезались в какую-нибудь подводную скалу. Проходят сутки, двое, трое. Напряжение изрядное. Зато приятно сознавать, что мы определяем запасы водоросли, выделяем участки, пригодные для промышленного сбора этой ценнейшей водоросли.

Я считала каждый час, проведенный под водой. Сто… двести, тысяча, вторая… Тысяча часов — какой-то рубеж в жизни. Потом и считать перестала…»

На редкой архивной фотографии (рис. 107) первые в нашей стране подводные туристки. К сожалению, мы не знаем их имен. Не сохранил госархив и описание места, где происходило погружение. Известно только, что в начале 30-х годов для жен работников ЭПРОНа были организованы курсы водолазов-любителей и спуски под воду. Должны же жены знать, что чувствуют и видят их мужья на работе! Во время одного из погружений неизвестный фотограф и запечатлел счастливые лица девушек. Им было трудно. Грубое и тяжелое вентилируемое снаряжение совсем не предназначено для туризма, тем более женского.

Иное дело сейчас. Дамы практически любого возраста могут облачиться в мягкий, удобный (и красивый!) гидрокостюм, подобрать нужные акцессуары и погрузиться в полный загадок подводный мир. И подавляющее большинство нынешних подводных туристов именно женщины!

Подводные дома-лаборатории

Всплеск водолазной деятельности в нашей стране и за рубежом в 60–70 годы прошлого столетия связан с открытием капитаном первого ранга ВМФ США Джорджем Бондом «эффекта насыщения» организма водолаза индифферентным газом и последовавшими вслед за этим экспериментами в море. Суть эффекта насыщения проста. Примерно через двое суток «жизни» под давлением организм человека полностью насыщается индифферентными газами дыхательной смеси, например азотом, если водолаз дышит воздухом. Дальнейшее пребывание под водой не увеличивает время декомпрессии, т. е. продолжительность подъема водолаза на поверхность. Стало возможным находиться под водой столько, сколько нужно, а декомпрессию проходить один раз, после выполнения всех работ. Открытие капитана Бонда всколыхнуло весь подводный мир. Реализовать эффект насыщения можно было только в море, в подводных домах. Жилых палубных рекомпрессионных комплексов с водолазными колоколами, доставляющими акванавтов к месту работ, еще не было. Американец Эдвин Линк поселил в первый в мире подводный дом акванавтов Роберта Стенюи и Джона Линдберга. Не отставал и Жак Ив Кусто, установив близ Марселя подводную лабораторию «Диоген», в которой с комфортом поселились водолазы Альбер Фалько и Клод Весли. Началась эра подводных домов.

Открыв для себя «мир безмолвия» и научившись пользоваться аквалангом, любители устремились в научно-исследовательские институты с предложениями выполнить под водой любые научные задания. В кинопрокат вышли потрясающие фильмы «Голубой континент» Фалько Квиличи и «Мир без солнца» Жака Ива Кусто. Все увидели, что под водой можно жить и работать.

Ведущие морские институты в нашей стране с помощью энтузиастов-любителей сконструировали, построили и испытали собственные подводные дома-лаборатории, в частности «Черномор», «Садко», «Ихтиандр» и «Спрут».

Как и большинство любительских клубов подводного спорта, донецкий «Ихтиандр» был основан несколькими энтузиастами-подводниками. Группа медиков во главе с Александром Хаесом и инженеров Института горной механики, руководимых Юрием Барацем, в марте 1966 г., на заседании клуба приняли программу «Изучение жизни и деятельности человека под водой» [6, 55]. Уже в конце июля первый подводный дом — «Ихтиандр-66» был готов и установлен в одном из самых красивых под водой мест в Крыму, близ мыса Тарханкут.