Грязные деньги

В то лето братья Чагра набросились на Лас-Вегас, как голодная саранча. Деньги от бостонской операции продолжали поступать, и Ли с Джимми тратили их так, словно спешили опередить друг друга. Владельцы казино в Лас-Вегасе считали (и не без основания), что в этом мире их уже ничто удивить не может. Они уже видели все и вся: и армейских полковников из Кентукки, и арабских шейхов, и латиноамериканских диктаторов, и нефтяных магнатов из Хьюстона, и французских промышленников, и даже знаменитую партию в покер между Ником ("Греком") Дандолосом и известным профессиональным картежником из Далласа Джонни Моссом, которая длилась целых пять месяцев. Охотник Томпсон рассказывал, как однажды они пристрелили 150-килограммового медведя прямо посреди казино, но никто даже головы не поднял. Но в то лето 1976 года Ли и Джимми Чагра все же удивили владельцев казино в Лас-Вегасе и их завсегдатаев.

Вокруг Ли сразу же собиралась толпа, потому что, входя в казино "Сизарс-палас", он раздавал деньги, спрашивая при этом, сильно ли его здесь любят. "Вы меня любите? Вы действительно любите меня?" — то и дело повторял он. Разумеется, ответ был известен заранее, но ему так хотелось услышать его еще раз. Все расходы оплачивал хозяин. Стоило лишь захотеть, как уже через пять минут за одним из братьев или за обоими посылался "лирджст". Никто из их компании не утруждал себя регистрацией и другими формальностями. Они просто подходили к администратору, и тот давал им ключи от шестикомнатного номера-люкс. Джимми предпочитал двухэтажный номер с белым роялем и винтовой лестницей, где обычно останавливался Фрэнк Синатра. Еда, выпивка и девочки доставлялись туда по первому же требованию.

На нижнем этаже, где размещался игорный зал, братьям Чагра были отведены специальные секции. Охранники отгоняли всякую шваль и пропускали туда лишь наиболее близких друзей и знаменитостей. Обычно, когда за один из семи столов для игры в блэк-джек садился любитель играть по-крупному, ему могли разрешить объявлять максимальную ставку в тысячу долларов. Ли же позволялось поднимать ее до трех тысяч. Он мог бы объявлять и десять, но хозяин не разрешал. "Сизарс-палас" давал ему кредит в 250 000 долларов. Такой же кредит он получил еще в двух казино. Что касается Джимми, то ему со временем разрешили делать максимальную ставку в десять тысяч долларов, а его кредит был практически неограниченным во всех казино Лас-Вегаса. Когда один из братьев приступал к игре, он занимал сразу все семь мест за столом. Ли любил сидеть в центре в окружении вооруженных телохранителей и в компании хотя бы одной очаровательной "кошечки", которая подносила ему зажигалку и была своеобразным талисманом на счастье. Но карты были для Ли слишком медленной игрой (пока сдадут, пока разложат белые фишки на всех семи секторах), хотя на каждой сдаче на кон ставилась 21 000 долларов.

Наконец наступил час, когда обоим братьям просто наскучило играть в блэк-джек: уж слишком все было медленно. То ли дело крепс. Вот это настоящая игра! "Чтобы бросить пару костей, много времени не нужно, — пояснил один из друзей. — За пять минут можно выиграть и миллион".

Любопытно, что крупная игра выявляла в Джимми все лучшее, а в Ли — все худшее. Когда старшему брату долго не везло и он проигрывал, он бесился, неистовствовал и винил по всем всех, кто попадался под руку. Особенно досыпалось Джо-Энни, которая не раз выбегала из зала вся в слезах. Кларк Хьюз вспоминал, как Ли пришел в неописуемую ярость лишь от того, что тот забыл надеть подаренный ему браслет со словом "свобода". Джимми же в такие моменты отличался хладнокровием настоящего игрока, действующего по принципу "пан или пропал".

Никто, кроме них самих, не знал, сколько же они проиграли в то лето. Родственники считали, что и Джимми, наверное, не знал этого. Но Ли знал. Хотя порой он казался чрезвычайно беспечным и бесшабашным человеком, Ли вел подробные записи всех своих выигрышей и проигрышей. Во время предыдущего футбольного сезона Ли выиграл на ставках около 100 000 долларов. Когда же пришла пора финальной игры на суперкубок, он поставил на одну из команд все, что у него имелось в наличии. Более того, он фактически поставил все, что имелось у всей их семьи. Ставка была столь велика, что букмекер, к услугам которого он обычно прибегал, не стал рисковать и передал все дела банде головорезов из Чикаго. Каким-то чудом Ли все же выиграл. Его спас лишь один гол, забитый даласскими "ковбоями", когда защитник Роджер Стаубек сделал на последних секундах свой знаменитый пас. Команда встречу не выиграла, но завоевала кубок по общим итогам игр и тем самым спасла семью Чагры от разорения. Кларк Хьюз вспоминал, как они с Ли поехали в Лас-Вегас, где чикагская банда должна была выплатить ему выигрыш. "Мы постучали в дверь люкса отеля "Сизаре", — рассказывал Кларк, — и вошли в комнату, битком набитую огромными детинами с мрачными лицами, словно они уже давно поджидали нас в темной аллее". У них уже были приготовлены полиэтиленовые пакеты для мусора, в которых было 300 000 долларов. Ли взял деньги, поблагодарил гангстеров и, не сказав больше ни слова, вышел. Все эти деньги Ли спустил в то же лето. Но этим потери далеко не ограничились. По подсчетам Джо, Джимми и Ли проиграли тогда три миллиона долларов, а может быть, и больше.

Ли Чагра целых четыре месяца практически не виделся с братьями. Прилетев как-то из Лас-Вегаса, Ли положил 500 000 долларов на счет их адвокатской конторы, но это был его единственный вклад в общее дело, хотя и весьма существенный. Джо еще в январе женился на своей секретарше Пэтти Мэлули, но в свадебное путешествие уехать так и не смог, так как Ли часто был в отъезде и ему приходилось самому заниматься всеми делами конторы. В основном это были старые дела: апелляция Марти Хоултина или дело Джека Стриклина, так глупо угодившего в лапы охотничьей инспекции в Нью-Мексико. До того момента, как Ли положил полмиллиона долларов на текущий счет их адвокатской конторы, они были почти полными банкротами. Сэнди Мессер, сестра Пэтти, тем летом тоже устроилась на работу в контору в качестве личной секретарши Ли, но его она практически не видела. Как-то в августе Ли вызвал к себе Сэнди и сказал: "Конец… Это конец". Сэнди никак не могла взять в толк, о чем он говорит. "Ты что, не понимаешь?! — заорал он. — Я только что просадил все деньги!"

Какие-то знаки внимания родне Ли все же оказывал. Так, кому-то из детей он купил новый автомобиль, а другим родственникам подарил драгоценности. Он даже устроил, хотя и с некоторым опозданием, свадебное путешествие для Джо и Пэтти в Сан-Вэлли, где один из его друзей в "Сизарс-палас" предоставил в их распоряжение свои владения. Хотя в семье об этом никто пока не догадывался, в то лето Ли стал приобщаться к кокаину. Джимми и его подружка Лиз Николс и даже младший брат Джо употребляли наркотики и раньше, но до лета 1976 года Ли отказывался даже притрагиваться к любому зелью, хотя и делал деньги на защите торговцев наркотиками.

К началу осени деньги все вышли, и Ли вернулся в Эль-Пасо, чтобы "нацедить деньжат", как он называл теперь свою адвокатскую практику. Он выискивал и брался за любые дела: о возмещении за телесные повреждения, о разводе, о наследстве. Ли практически гонялся теперь за машинами "скорой помощи". "Казалось, он вовсе не пал духом, — рассказывала Донна Джонсон, бухгалтер из его адвокатской конторы. — Он был счастлив оттого, что деньги все кончились и теперь нужно было снова много работать. Ли всегда был намного лучше, когда в кармане у него было пусто и ему приходилось изворачиваться, чтобы заработать на жизнь".

Через несколько недель после того злополучного проигрыша в Лас-Вегасе дела пошли на поправку, и вскоре адвокатская контора Ли добилась такого успеха, какого ей не приходилось видеть с тех самых пор, как более трех лет назад ее хозяин был привлечен к суду в Нашвилле. Начало положили два нашумевших дела. Одно касалось 27-летнего студента-медика из Эль-Пасо по имени Тедди Манула, который был обвинен в преднамеренном убийстве полицейского из Антони (штат Нью-Мексико). Второе дело было весьма странным и касалось старого агента по борьбе с наркотиками Джорджа Хога, утверждавшего, будто его непосредственный начальник подстроил ему ловушку, чтобы обвинить в торговле кокаином.