Атомный аврал

Харитон охарактеризовал полученное сообщение от Фукса как достаточное для того, чтобы позволить компетентному инженеру воспроизвести чертежи плутониевой бомбы.

Оценивая ход работ в лаборатории № 2, Харитон пришел к выводу, что в СССР плутоний может быть получен значительно раньше урана-235. И поэтому решил сосредоточить усилия в первую очередь на разработке конструкции именно плутониевой бомбы, получившей в документах условное наименование РДС-1 (реактивный двигатель Сталина).

В качестве ведущего инженера-конструктора Харитон пригласил в свою группу В.А.Турбинера, работавшего главным конструктором в одном из конструкторских бюро Министерства авиационной промышленности. Через несколько месяцев упорной работы Турбинеру и двум его инженерам удалось воспроизвести технические чертежи общей компоновки плутониевой бомбы. К концу 1945 года назрела необходимость расширения объема работ и выделения группы Харитона в самостоятельную лабораторию. К тому же опыты со взрывчатыми веществами в черте города были небезопасны.

14 декабря 1945 года Спецкомитет принял решение об организации нового конструкторского бюро для разработки АБ. Специальной комиссии было поручено в десятидневный срок дать предложение о месте его размещения.

Выбрали тихий, неприметный поселок Саров в Горьковской области, где на местном военном заводе № 550 выпускались артиллерийские снаряды.

Это было красивейшее место на краю лесного заказника. Здесь находились остатки монастыря, основанного в конце XVIII века святым Серафимом (Саровским).

В 1903 году император Николай со своей женой Александрой приехали сюда для участия в церемонии канонизации Серафима Саровского. Они молились о наследнике. Бог услышал их молитвы. В следующем году родился царевич Алексей.

В 1927 году монастырь закрыли, а живущих в нем монахов отпустили на все четыре стороны. Вместо монастыря здесь организовали исправительно-трудовой лагерь. К началу 1946 года сохранилась только часть монастырских строений; в частности, здание с монашескими кельями. Комиссия признала его пригодным для размещения на первое время научных лабораторий.

Юлий Борисович боялся, что масса организационных хлопот будет отвлекать его от настоящей научной работы. Поэтому, вернувшись в Москву, он обратился к Берия с личной просьбой не назначать его директором нового КБ, а оставить в качестве Генерального конструктора. Берия удовлетворил его просьбу.

8 апреля сверху по этому тексту, по диагонали, жирным красным карандашом Сталин написал коротко: «За». И подписался размашисто: «И. Сталин».

Через несколько дней после этого Ванникову, Курчатову, Зернову и Харитону было поручено в пятидневный срок «разработать мероприятия, обеспечивающие проведение строительства КБ-11».

Кроме того, надо было точно сформулировать задачи нового КБ, сроки их исполнения, состав лабораторий, научных и инженерно-технических работников.

Результатом этой кропотливой подготовительной работы явилось длинное, детализированное, со многими приложениями Постановление Совмина «О плане развертывания работ КБ-11…» (21 июня 1946 года). Первый пункт Постановления определял главную задачу и срок выполнения.

Сроки, указанные в Постановлении, являлись при разумном неторопливом размышлении абсолютно нереальными. Это прекрасно понимали Курчатов и Харитон. Однако их эти сроки нисколько не смущали. Они давно уже поняли и приняли неписаные правила взаимоотношения с партийной властью. Первые сроки устанавливаются ею без особой консультации с исполнителями. Назначение первых (нереальных) сроков — мобилизовать, настроить, чуть-чуть напугать.

За невыполнением этих сроков, как показал предыдущий опыт, не следовали серьезные разборки и наказания. Властные начальники «с пониманием» относились к «объективным трудностям и непредвиденным обстоятельствам». Входили в положение, предлагали назвать самим исполнителям новый срок, который тут же попадал в соответствующий протокол. Срыв этого второго («настоящего») срока мог повлечь за собой уже любое наказание, вплоть до обвинения в саботаже и вредительстве.

Постановление имело около десяти Приложений, в которых были затронуты строительные, финансовые, снабженческие и другие более мелкие вопросы, так или иначе связанные с организацией нового КБ. Все они шли за подписью Сталина.

Харитон собирался сконцентрировать на решении поставленной задачи лучшие в СССР научные и технические кадры, сосредоточенные прежде всего в академических учреждениях обеих столиц. Без существенных льгот добиться этого ему никогда не удалось бы. Насильственное переселение ученых через репрессивные органы было возможно, но неэффективно. Юлий Борисович зарезервировал за собой несколько пунктов о льготах в первом же Приложении № 1:

Приложение № 4, на которое была ссылка в пункте 12, Юлий Борисович читал в черновом варианте внимательно и несколько раз, как когда-то в детстве сказки «Тысяча и одна ночь». Несмотря на полное уважение к научным коллегам из здравоохранительной сферы, Юлий Борисович собственноручно включил в секретный перечень по нормам питания дополнительно перец, лавровый лист и спички.