Литвиненко. Расследование

4.44 Супруга Литвиненко описала инцидент, когда сотрудник посольства РФ в Великобритании пришел в к дверям их квартиры, требуя встречи с Литвиненко. Это свидетельство предположительно совпадает с письмом, датированным 22 марта 2002 года, написанным Мензисом, адвокатом Литвиненко, в Министерство внутренних дел. Письмо сообщает о «повторяющихся визитах», которые наносил сотрудник посольства, чье поведение оценивалось как «настойчивое и тревожащее».

4.45 Позднее, в 2001 году, 12 октября Литвиненко получил письмо по электронной почте от своего друга Трепашкина из Москвы. Письмо содержало новость о более очевидно высказанной угрозе, которую Трепашкин услышал от Виктора Шебалина, еще одного бывшего коллеги Литвиненко по работе в УБОП. Первый абзац того электронного письма содержал прямую ссылку на книгу Литвиненко «Лубянская преступная группировка». Абзац был таким (перевод с английского, в свою очередь, переведенного с русского — прим. пер.):

«Сегодня я встречался с Виктором Шебалиным, который как полковник ФСБ в отставке обладает широким кругом контактов с сотрудниками ФСБ. Во время нашего разговора он заявил, что ты ''приговорен'' к внесудебному устранению, имея в виду, что ты точно будешь убит после публикации своей последней книги. Он также просил подчеркнуть, что к этому убийству он не будет иметь никакого отношения [sic]. Он повторил это несколько раз. Шебалин не сказал, кто конкретно устранит тебя, но намекнул, что такие люди уже есть. (Так что ты можешь писать завещание заранее.)»

Среди документальных свидетельств есть и последовавшее письмо Мензиса в Министерство внутренних дел по поводу того электронного письма. В письме упоминается реакция Литвиненко на электронное письмо, а именно, что он «не считает, что за эта угроза существенная». Последовавшие события могли доказать, что он был неправ. Это один из вопросов, которые я должен решить.

4.46 Я услышал свидетельства Марины Литвиненко о том, что ФСБ могла пойти на шаг дальше, чем просто угрозы Литвиненко, и могла постараться сделать его соучастником преступления в Лондоне. Она подробно изложила, как в 2003 году Понкин приехал в Лондон и старался вовлечь Литвиненко в заговор по поводу убийства президента Путина. Она сказала, что Литвиненко быстро осознал, что это было провокацией, срежиссированной ФСБ, и сообщил о ситуации в полицию Великобритании. Понкин и сопровождающий его человек были депортированы. Если Литвиненко правильно понял усилия Понкина, можно было бы предположить, что Литвиненко был относительно важной целью для ФСБ, и что они готовились предпринять действия против него за границей.

4.47 Выше я упоминал приготовления по печати латвийского тиража «Лубянской преступной группировки». В устном свидетельстве Гольдфарб описил, что первая партия книг была успешно контрабандой доставлена в Россию в середине 2002 года:

«…Мы разработали тщательную схему, как грузовику книг доехать по суше из Риги в Москву. Каким-то образом нам удалось сделать так, чтобы груз прошел таможню как печатные материалы — и никто их не посмотрел. Затем в Москве его встретил Трепашкин, который организовал для книг склад и точки продажи в нескольких киосках в центре Москвы — я думаю, даже в самой Госдуме. Для вла-

стей внезапное появление книги стало большим сюрпризом».

Далее Гольдфарб рассказал, как вторая партия книг, продажа которой намечалась в начале 2003 года, была остановлена на шоссе сотрудниками ФСБ и конфискована.

4.48 В том же духе, как я услышал, прошли попытки распространить и показать в России фильм Березовского о взрывах жилых домов. Показы, организованные Юшенковым, были прерваны, и, по свидетельству Гольдфарба, «людей избивали, кинотеатры закрывали, и это привело к большим скандалам».

4.49 Я также услышал свидетельства о том, что эти взаимосвязанные кампании, в которых Литвиненко играл ключевую роль, были прерваны чем-то большим, чем просто конфискация книг или прекращения показа фильма. Юшенков и Щекочихин погибли в 2003 году: Юшенков был застрелен на улице в Москве, а Щекочихин умер при странных обстоятельствах, предположительно, в результате отравления. (Позднее я вернусь к этому.) В декабре 2003 Трепашкин был арестован в России за незаконное владение оружием (Гольдфарб настаивал на том, что оружие было подброшено ФСБ) незадолго до того, как он должен был представлять двух мусульман, обвиненных в участии в организации взрывов домов. Когда Литвиненко и Гольдфарб посетили Грузию в попытке найти Гочяева, их водитель был убит, а им было велено немедленно покинуть страну ради собственной безопасности. Теркибаев погиб в автокатастрофе вскоре после того, как Политковская опубликовала интервью с ним в «Новой газете», где он намекал, что ФСБ принимала участие в захвате театрального центра на Дубровке. Политковская, как мы позже узнаем, была застрелена около своей московской квартиры всего за несколько недель до убийства Литвиненко.

4.50 Я услышал свидетельства о нескольких нитях, ведущих к деятельности Литвиненко в кампаниях в то время, как он жил в Лондоне. Кратко сошлюсь на два их них.

4.51 Во-первых, существует четкое свидетельство, сообщающее, что у Литвиненко была роль, хоть и не центральная, в проекте, который должен был быть расшифрован с пленок и опубликован и на который многие ссылались как на «досье Кучмы». Если кратко, я узнал, что существовали пленки с записями разговоров Леонида Кучмы в бытность его президентом Украины и других людей. Пленки были тайно записаны сотрудником службы безопасности президента Кучмы по имени Николай Мельниченко. Березовского вовлекли в участие в проекте по расшифровке пленок в качестве спонсора. Похоже, что в 2002 году и затем в 2005 году работа над расшифровкой велась в Лондоне. Хотя Литвиненко сам не участвовал непосредственно в расшифровке, он познакомился и вошел в дружеские отношения с Мельниченко и также человеком по имени Юрий Швец, который приехал из США, где жил, специально для этой цели. Фельштинский подтвердил, что он тоже в этом участвовал. В этом деле мы еще услышим о Юрии Швеце.

4.52 Как Гольдфарб объяснил в своем устном свидетельстве, особенной причиной для участия Литвиненко в этом процессе была возможность, «что что-то могло быть найдено в этих пленках, что имело бы отношение к ситуации в России». Свидетельства помогли подтвердить, что что-то, упоминавшееся на пленках, действительно имело отношение к «российской ситуации». А именно: на пленках были места, где говорилось о предполагаемой связи президента Путина с организованной преступностью, в частности с Семеном Могилевичем и компанией под названием СПАГ, которая на самом деле была «отмывочной» фирмой Тамбовской группировки.

4.53 Определенное значение для текущих целей имеет услышанное мною свидетельство о том, что Литвиненко не делал секрета из своего участия в проекте или из своего мнения по поводу того, что он увидел в расшифровках. Когда Гольдфарбу задали вопрос, была ли информация о том, что Литвиненко имел отношение к пленкам, он ответил: «Я думаю, что да, потому что он сам давал интервью об этом, особенно о СПАГе и Могилевиче, как я думаю».

4.54 Другим заслуживающим упоминания направлением активной работы Литвиненко было его участие в «чеченском деле».

4.55 Я уже ссылался на растущее сочувствие Литвиненко к «чеченскому делу», которое, похоже, началось с его опыта, полученного в ходе Первой чеченской войны и развилось в результате его дружбы с Закаевым после приезда в Лондон. Свидетельства показывают, что он поднимал вопросы, относящиеся к независимости Чечни и поведению российских властей в ходе противостояния, и в действительности многие его работы в рамках лондонской кампании были распространены через сайт Chechenpress.

4.56 Кроме того, Закаев дал показания о том, что по его просьбе и Литвиненко, и Политковская вошли в комиссию по военным преступлениям, которая была основана под его председательством в 2004 году президентом Чечни Масхадовым. Закаев объяснил, что оба принимали активное участие в работе комиссии, пытаясь собрать свидетельства о российских военных преступлениях в Чечне. Закаев свидетельствовал: то, что Литвиненко и Политковская работали в комиссии, было фактом общеизвестным, и в его понимании российские военные и ФСБ могли «бояться», что в результате работы комиссии они могли стать обвиняемыми в международном военном трибунале.