Черная книга

Трижды за короткое время земля над могилами раскрывалась, вздымаемая изнутри, и кровавая жидкость выступала через края ям, разливалась по полю. Трижды сгоняли немцы крестьян, заставляли их наваливать новые холмы над огромными могилами.

Есть сведения о двух детях, стоявших на краю этих раскрытых могил и чудом спасшихся.

Один из них, десятилетний сын инженера Нужного, — Гарик. Отец его, мать и младшая шестилетняя сестра были казнены. Когда Гарик вместе с матерью и сестренкой подошел к краю ямы, мать, желая спасти сына, закричала:

— Этот мальчик — русский, он сын моей соседки, он русский, русский!

Голоса других обреченных поддержали ее:

— Он русский, он русский! — кричали они.

Эсэсовец оттолкнул мальчика. До темноты он пролежал в кустах у дороги, а затем пошел в город на Белопольскую улицу, в дом, где прожил свою маленькую жизнь.

Он вошел в квартиру Николая Васильевича Немоловского, товарища отца, и, едва увидев знакомые лица, упал в припадке, захлебываясь слезами.

Он рассказал, как были убиты его отец, мать, сестра, как мать и незнакомые люди, из которых уже ни одного нет в живых, спасли его. Всю ночь рыдал он, вскакивая с постели, порываясь вернуться к месту казни.

Десять дней скрывали его Немоловские. На десятый день Немоловский узнал, что среди 400 ремесленников и мастеров-специалистов оставлен в живых брат инженера Нужного. Он пошел в фотографию, где работал Нужный, и сообщил, что племянник его жив.

Нужный ночью пришел повидаться с мальчиком. Когда Немоловский описывал пишущему эти строки встречу Нужного, потерявшего всю свою семью, с племянником, он разрыдался и сказал: ”Это нельзя рассказать”.

Через несколько дней Нужный пришел за племянником, забрал его к себе. Судьба их обоих трагична — при следующем расстреле были казнены и дядя и племянник.

Вторым, ушедшим от места расстрела, был десятилетний Хаим Ройтман. На его глазах были убиты отец, мать и младший братик Боря. Когда немец поднял автомат, Хаим, стоя на краю ямы, сказал ему: ”Смотрите, часики!” и указал на блестевшее неподалеку стеклышко. Немец наклонился, чтобы поднять часы, мальчик бросился бежать. Пули немецкого автомата продырявили ему картузик, но мальчик не был ранен, — он бежал до тех пор, пока не упал без памяти. Его спас, спрятал и усыновил Герасим Прокофьевич Остапчук. Таким образом, пожалуй, он единственный из тех, кто был приведен на расстрел 15 сентября 1941 года, но сохранился в живых до прихода Красной Армии.

После этого массового расстрела евреи, бежавшие из города в деревни, и жители окрестных местечек, где происходило в это время поголовное избиение еврейского населения, пришли спасаться в опустевшее гетто. Кто-то убеждал их, что здесь, на специально отведенных для евреев улицах, они избегнут смерти. Но вскоре снова сюда пришли немцы и полицейские, и начались новые кровавые бесчинства.

Маленьким детям разбивали головы о камни мостовой, женщинам отрезали груди. Свидетелем этого избиения был пятнадцатилетний Лева Мильмейстер; он бежал от места расстрела, раненый в ногу немецкой пулей.

В двадцатых числах октября 1941 года начались облавы на тех, кто тайно проживал в запретных для евреев районах города. В этих облавах участвовали не только немцы, но и полицейские, им помогали добровольцы-черносотенцы. К 3 ноября в древний монастырь монашеского ордена босых кармелитов, стоящий над обрывистым берегом реки и окруженный высокой и толстой крепостной стеной, были согнаны 2000 человек. Сюда же были приведены те 400 человек специалистов со своими семьями, которых Редер и Королюк отобрали во время расстрела 15 сентября 1941 года. 3 ноября согнанным в монастырь людям было предложено сложить на пол, на специально очерченный круг, все имеющиеся у них при себе драгоценности и деньги. Немецкий офицер объявил, что утаивших ценности не расстреляют, а они будут заживо закопаны в землю.

После этого стали выводить партиями по 150 человек на расстрел. Людей строили парами и грузили на машины. Сперва были выведены мужчины, около 800 человек, затем женщины и дети. Некоторые заключенные в монастырь, после страшных избиений, мучений, голода и жажды, после четырех месяцев немецкого палачества, после потери близких, были настолько душевно убиты, что шли на смерть, как на избавление. Люди становились в смертный черед, не стараясь еще на лишний час или два отсрочить миг смерти.

Какой-то человек, пробившись к выходу, кричал:

— Евреи, пустите меня вперед, пять минут — и готово, чего же бояться?

В этот день были расстреляны 2000 человек, среди них — доктор Вурнарг, Барабан, зубной врач Бланк, доктор Либерман, семья зубного врача Рубинштейна. Этот расстрел был произведен за городом, в районе совхоза Сакулино.

При новом расстреле снова были отобраны уже у самых ям 150 лучших ремесленников-специалистов.

Их поселили в лагере на Лысой Горе. Постепенно в этот лагерь были собраны лучшие специалисты, приведенные из других районов. Всего в лагере осталось около 500 человек.

27 апреля 1942 года были расстреляны зарегистрированные и жившие в городе еврейки, находившиеся в браке с русскими, а также дети, рожденные от смешанных браков. Их оказалось около 70.

Лагерь на Лысой Горе существовал до июня 1942 года; 15 июня, на рассвете, последних ремесленников и членов их семей, еще находившихся в лагере, немцы расстреляли из пулеметов, а лагерь закрыли. И опять у места казни немцы и полицейские отобрали 60 человек лучших из лучших специалистов — портных, сапожников, монтеров, каменщиков, заключили их в тюрьму и заставили работать на личные нужды сотрудников гестапо и украинской полиции.

Судьба этих последних 60 евреев, оставшихся в живых, была решена несколько позднее. Они были расстреляны немцами во время первого наступления Красной Армии на Житомир. Так, действуя по разработанному плану, немцы казнили двадцатитысячное еврейское население Бердичева — от дряхлых стариков до новорожденных младенцев.

Пережили оккупацию лишь десять-пятнадцать человек из 20000. Среди спасшихся упомянутые выше — пятнадцатилетний Лева Мильмейстер, десятилетний Хаим Ройтман, братья Вульф и Михель Пекелис [7], сыновья бердичевского каменщика и печника.

В заключение приведем несколько строк из красноармейской газеты ”За честь Родины”, напечатанных 13 января 1944 года.

”Одной из первых ворвалась в Бердичев рота гвардии старшего лейтенанта Башкатова. В этой роте служил рядовым Исаак Шпеер [8], уроженец Бердичева. Он убил трех немцев-автоматчиков, пока дошел до Белопольской улицы. Красноармеец с замиранием сердца оглядывался вокруг. Перед ним лежали развалины с детства знакомой улицы. Вышли на улицу Шевченко. Вот и родительский дом. Целы стены, цела крыша и ставни. Здесь Шпеер узнал от соседей, что немцы убили его отца, мать, сестру, маленьких Борю и Дору.

На Лысой Горе еще дрались немцы. Утром бойцы по льду перешли через Гнилопять, пошли на штурм Лысой Горы. В первых рядах шел Исаак Шпеер. Он дополз до немецкого пулемета и гранатами убил двух пулеметчиков. Осколком мины Шпееру раздробило ногу, но он остался в строю. Шпеер застрелил еще одного немца и умер, пронзенный разрывной пулей на Лысой Горе, где немцы убили его мать. Рядовой Исаак Шпеер похоронен в родном городе на Белопольской улице”.

ТАЛЬНОЕ.

Автор Владимир Лядин.

Тот, кто проходил по высокой насыпи железной дороги возле города Тальное, мог увидеть на отлогом пригорке, в стороне от города, одинокое здание боен. Здесь завершилась величайшая трагедия города Тальное, — убийство немцами многих тысяч неповинных людей. Тальное, город Киевской области, больше чем наполовину населяли евреи; от всего этого еврейского населения остался в живых единственный человек, мясник на городских бойнях — Юлин.