Рассказы о Сталине

— Я занял ваше место.

Товарищ Молотов ответил:

— Это ваши металлурги, и вы должны председательствовать.

Но Серго все-таки уговорил Вячеслава Михайловича занять председательское место.

Нельзя сказать, чтобы собравшиеся металлурги были людьми робкого десятка, но, когда товарищ Молотов предложил нам высказаться о работе и нуждах металлургии, никто сразу не решился взять слово. Какая-то связанность была, неловкость. Молотов предложил высказаться товарищу Бардину. Но и после его выступления желающих высказаться не оказалось. Поднялся товарищ Сталин и говорит:

— Тогда придется мне сказать.

Он говорил не больше получаса. Сталин говорил о том, что мы получили в наследство от капитализма и что мы имеем сейчас. И вот что мне хочется подчеркнуть: Сталин не предлагал нам высказаться, не говорил, чтобы мы были, мол, смелее и не стеснялись говорить, — всего этого Сталин не сказал, а между тем после его речи все стали просить слова. Он так умеет словами, обычными человеческими словами, объединить людей, показать яснее ясного направление и, главное, сразу упростить отношения.

Все захотели говорить, и я хотел говорить. И, когда в 10 часов товарищ Сталин предложил устроить перерыв, никто не согласился. Мы обсуждали свои металлургические дела до часу ночи. Сидели бы и дольше, но товарищ Сталин, видя наше настроение, сказал:

— Вы согласны с нами до утра сидеть, но уже поздно, а мы еще не обедали.

Пришлось кончить разговоры, хотя очень не хотелось от товарища Сталина уходить.

Когда мы уже начали расходиться, меня подозвал товарищ Серго и познакомил с товарищем Сталиным. Серго сказал:

— Вот, товарищ Сталин, это товарищ Коробов, он работает на заводе имени Кирова, у него три сына металлурга.

В это время проходил как раз мой сын Павел. Серго подозвал и его и тоже представил. Так мы познакомились с товарищем Сталиным лично.

Через три года — 29 октября 1937 года — я снова увидел товарища Сталина.

Как и в первый раз, это произошло в Кремле, в Грановитой палате. На этот раз вместе с нами, металлургами, на приеме были и угольщики. После Л. М. Кагановича выступал товарищ Сталин. Он говорил об угольщиках, о металлургах, о миллионах людей, которые хорошо работают. В словах Сталина я чувствовал гордость за нас, за всю великую армию труда.

Товарищ Сталин говорил о людях нашей страны, благодаря которым мы имеем такие большие успехи во всех областях строительства. Он говорил, что в нашей стране есть миллионы выдающихся людей.

После выступления товарища Сталина подзывает меня Лазарь Моисеевич Каганович и представляет Сталину. Но Сталин говорит:

— Я товарища Коробова уже знаю.

Оказалось, что он хорошо меня помнит. Он поздоровался со мной, пожал мне руку и спросил о моем здоровье. Потом спросил, сколько мне лет. Я сказал, что пятьдесят седьмой год.

— Я старше вас, — сказал товарищ Сталин: — мне пятьдесят восемь.

Я был на приеме со своими двумя сыновьями. И вот товарищ Сталин поднял за нас тост, за меня и за моих детей, как он выразился: «за династию Коробовых».

Товарищ Сталин провозгласил тост также за Стаханова, Дюканова, Рябошапку и других. С любовью и радостью говорил о нас и наших успехах товарищ Сталин.

Незаметно пролетело время. Поздно ночью мы оставили гостеприимный Кремль и разъехались по домам.

В январе 1939 года мне снова посчастливилось видеть товарища Сталина и беседовать с ним.

Я приехал в Москву на первую сессию Верховного Совета СССР: я был в делегации, посланной приветствовать сессию от трудящихся Донбасса. Вместе со мной приехал и Рябошапка.

Мы держали знамена, когда председатель нашей делегации говорил приветственную речь.

В президиуме съезда сидел товарищ Сталин. Мне очень хотелось подойти к нему, пожать ему руку и передать спасибо от всех трудящихся за Сталинскую Конституцию, рассказать ему, как крепко мы все его любим. Но я думал, что сейчас товарищу Сталину не до меня. Но тут будто мои мысли кто-то прочитал: когда мы уходили с трибуны, освобождая ее для другой делегации, ко мне подошли и пригласили к столу президиума, к Сталину. Он поздоровался со мной, как со старым знакомым, стал расспрашивать о моем житье-бытье. От неожиданности встречи я не смог собраться с мыслями и не мог ответить ему толком и лишь поблагодарил за Конституцию и передал привет от наших рабочих.

Три встречи с товарищем Сталиным — это самые яркие страницы моей жизни. Я уже не молод, но у меня еще достаточно сил бороться за светлое коммунистическое будущее, как учит нас Сталин.

ДВА ДНЯ МОЕЙ ЖИЗНИ

Далеко отстоят друг от друга эти два дня моей жизни. Я бы сказал — не годы, а пропасть лет лежит между ними. Фронт под Царицыным. После боя у Котлубани я попадаю вместе с группой бойцов в деникинский плен. Выстроили нас белые в две шеренги. Повернули лицом друг к другу и предложили назвать коммунистов. Молчание. Ни одного предателя не оказалось среди нас.

Тогда белогвардейцы пошли на хитрость. Они велели металлистам, слесарям, токарям, машинистам назвать себя. Им — де нужны рабочие. Квалифицированных рабочих они обещают немедленно выпустить на свободу.

Несколько человек попались на удочку белым. Среди них был и друг мой токарь первой руки Ермолаев.

Все вышедшие из рядов квалифицированные рабочие были беспощадно расстреляны в ту же ночь. Таким образом белобандиты хотели уничтожить пролетарский костяк нашего отряда.

Мы, оставшиеся в живых, были прогнаны этапом триста верст, чтобы затем попасть в крепостные к казакам-богатеям. Я убежал от своего хозяина-кулака.

Снова у своих. Красная армия. Фронт. Демобилизация. Работа в шахте. Партийная работа.

…И вот другой день. Москва. Кремль. Речь Сталина на. Всесоюзном совещании стахановцев.

Я никогда не чувствовал себя таким счастливым, как в этот день. Ощущение победы, завоеванной мною, моими товарищами, всем рабочим классом, чувствовал я особенно сильно.

Сталин говорил, и каждое его слово, как знамя, подымалось над нами.

Он говорил о том, что стахановское движение-это новый, высший этап социалистического соревнования. Гордость переполняла меня. Ведь это наша шахта «Центральная-Ирмино» — родина стахановского движения.

На моих глазах рождались стахановские методы. Ведь я парторг того участка, в котором работает Стаханов.

— Жить стало лучше, жить стало веселей, — говорит Сталин.

Сталин улыбается. Как должна тревожить наших врагов веселая сталинская улыбка! Как радует она нас!

Сталин говорит о счастливой, веселой жизни. Ведь он — первый кузнец этой жизни. Все во мне пело, когда я слушал его.

Перед моими глазами родное Ирмино. Стахановский поселок, который мы выстроили для лучших рабочих. Здесь светлые, удобные, просторные квартиры. Дома залиты электрическим светом. Весело поет молодежь на улицах «Центральная-Ирмино».

Грустную шахтерскую песнь, как правильно рассказывал на совещании старый донецкий шахтер Никита Сергеевич Хрущев, песнь нищеты и горя, не поют больше на нашей сегодняшней шахтерской улице. Комсомольцы складывают иные песни — о новой, счастливой шахтерской жизни.

Хорошо стало жить. Замечательно! Шахтеру уже нехватает не хлеба, как в былые годы, — ему нехватает книг, музыкальных инструментов, патефонов, радиоприемников.

Мы провели небольшое обследование наших рабочих. Опросили, какую кто в чем ощущает нужду. И вот результат.

Рабочим шахты «Центральная-Ирмино» сейчас требуется двести велосипедов, десять пианино, сто патефонов, сто радиоприемников, а удалось нам выявить запросы только у нескольких сот наших рабочих.

Когда появился наш Сталин на трибуне, аплодисментам не было конца. Все запели «Интернационал». И я запел. Я видел, как вместе с нами дружно пели пролетарский гимн наши любимые руководители. Товарищ Сталин так душевно и просто благодарил нас за учебу-наш учитель, наш вождь!