Первая смена

А ЧТО, ЕСЛИ…

Наум Гартвиг был труслив. Сергей понял это очень быстро. К сожалению, так же быстро это поняли и ребята. Сколько раз он наказывал Витальку, Сашу, Булата и многих других за то, что они пугали Наума, но это не помогало. Мальчишки не могли удержаться, чтобы не подстроить Науму какую-нибудь каверзу. И главная трудность для вожатого была в том, что Вилен, хотя сам и не принимавший участия в шутках над Наумом, был на стороне ребят.

— Ненавижу трусов, — холодно ответил он как-то на замечание Сергея, что ему, как председателю совета отряда, надо бы активнее поддержать вожатого. — Что хотите делайте — ненавижу! — повторил мальчишка, и Сергей понял всю бесполезность разговоров с ним на эту тему.

А ребята разворачивались вовсю. Особенно доставалось Науму вечерами, когда спускалась на лагерь ночь и становилось темно, а больше всего он боялся темноты. Каждое дерево, каждый куст казались ему притаившимся грабителем или зверем.

Срочно надо было что-то делать.

А что? Чаще всего Сергей приходил к выводу, что изменить положение может только сам Наум, если найдет в себе силу побороть этот страх. Он всячески подстраивал так, чтобы вечерами Наум чаще оставался один, в то же время внимательно следя, чтобы кто-нибудь из ребят не воспользовался этим моментом и не напугал его снова. Но уследить за тридцатью мальчишками, которые только и ждали случая напугать Наума, было трудно. И вскоре вожатый отказался от этих попыток, тем белее, что пользы от них не было.

Анатолий как-то даже предложил:

— Может, напугать его до смерти. Знаешь, вроде как бы клин клином, а?

— Нет, Толич, — отмахнулся Сергей. — Это не поможет. Тут клин надо какой-то другой придумать. Главная беда, союзников у меня в отряде нет.

— Да. С ними было бы проще, — согласился Анатолий. И вдруг весь просиял. — Есть идея!..

— Какая?

— Нет, погоди! Сначала скажи: твой Наум за честь отряда болеет?

— Болеет как будто, не понимая, к чему клонит товарищ, ответил Сергей.

— А что, если… — и Анатолий быстро зашептал на ухо Сергею.

— Мысль! — воскликнул тот. — Ведь это может выйти, а?

Они еще долго шептались, обсуждая Толин план. Только одно смущало Сергея, но все же они решили попробовать.

После ужина Сергей увел отряд к морю. Но не туда, где ребята купались, а в другую сторону, к мысу. Темные, поросшие густым кустарником, склоны Аю-Дага нависали здесь над берегом, угрюмо темнели над обрывом подмытые волнами сосны, и только лунная дорожка, рассекая море па две части, слабо освещала эти глухие места.

Ребята уселись в тесный кружок на крупных валунах, отшлифованных волнами. Любили эти часы и ребята и вожатый. Говорили, мечтали обо всем. Разговор возникал самым неожиданным образом.

— Сергей, а здесь есть какие-нибудь звери? — спросил Ванюша Прохоров.

— Есть. Я, правда, не видел, но говорят, там, в горах, в заповеднике, есть олени, зайцы, лисы…

— А медведи?

— Медведь — вот этот единственный остался, — улыбнулся Сергей, указывая на Аю-Даг.

— А у нас тайга… — задумчиво проговорил Ваня. — Красивая. И зверья в ней уйма. У меня дед ух и охотник. Белку в глаз бьет. Это чтоб мех не попортить.

Ребята, притихнув, слушали Ванюшу. Многие тоже из лесных районов. Наверное, и Виталька дома в Якутии тоже ходит на зверя. Сергей краем глаза взглянул г-жа сидящего рядом с ним Наума. Тот слушал внимательно. Может быть, и он представлял себя сейчас в глухой тайге, с ружьем смело идущим на медведя… А пока… Пока он сидел среди ребят, прислушиваясь к шорохам с Аю-Дага. Рядом с ним белела панамка. Сергей незаметно прикрыл ее плоским морским голышом.

— В тайге зимой красотища! Бело, тихо, потому как спит тайга. Так бы стоял да тишину слушал. Да только это так кажется, что спит тайга. Глядишь: след по снегу тянется — лисица мышковала. А то и сохатый прошел.

— А ты следы знаешь? — негромко спросил Наум.

— Маленько разбираю. Какой зверь прошел, скажу, а чего делал, не знаю. Вот дед, тот все знает да истории рассказывает. Обещался меня в тайгу взять.

Ванюша замолчал. Никто не решался заговорить, нарушить эту тишину ночи. Сергей взглянул на часы.

Ого, хлопцы, пора двигаться обратно.

Ребята неохотно поднимались с камней, вытягивались в цепочку по берегу. Сергей, отойдя немного от места, где они сидели, оглянулся. Там маячила одинокая фигура Наума. Он искал что-то, поглядывая по сторонам.

— Наум! — крикнул Сергей.

— Сейчас, сейчас иду. Подождите меня секундочку.

Он еще раз огляделся по сторонам и рысцой пустился вдогонку за ребятами. Сергей пропустил его вперед, быстро вернулся и снял камень с панамки.

На Костровой, встретив дежурного члена совета лагеря, Сергей попросил дать сигнал сбора. И как только отряд подошел к палатке, над лагерем зазвучал сигнал.

— На отрядную становись! — скомандовал Вилен. Сергей видел, как метнулись за флажком, горном и барабаном Ванюша, Булат и Андрей, а вслед за ними вбежал в палатку и Наум.

Непорядок в строю Вилен заметил сразу.

— Наум! Панамку! — быстро крикнул он.

— Я… — растерянно начал мальчишка. — Я, Виль, не знаю, где она.

— Как это не знаешь?

Все лица сразу повернулись к несчастному Науму.

— Не знаю, — растерянно пролепетал мальчишка. — Па камнях смотрел — нету, в палатке — тоже нету. Может, кто взял? — с надеждой обратился он к ребятам.

— Очень нужна нам твоя панама, — зашумели ребята.

— Тогда я не знаю, где она, — упавшим голосом закончил Наум.

— Вилен, опоздаем, — напомнил Сергей.

— А ну, Гартвиг, быстро на берег. Поищи там. — Виль… Там же… Темно там…

— Виль, давай я сбегаю, — совершенно неожиданно предложил Саша.

— Еще чего! — возмутился Вилен. — Он забыл, пусть он и бежит.

В глазах Наума мелькнуло отчаяние.

— Нет, — тихо сказал он. — Не пойду!

Сергей уже раскаивался в своей затее, но это была единственная возможность заставить Наума побороть страх, и он смолчал.

— Ага, значит, для тебя отряд ничто?! Значит, тебе наплевать, что о нас говорить будут?!

— Нет, Виля, нет, — быстро заговорил Наум. — Я же… Ты же знаешь… Но я не могу… Я боюсь!

— Чего ты боишься? Камней? Моря? Я считаю до трех, Гартвиг. Потом веду отряд на линейку. Без тебя. Слышал? Раз! Два!!

Наум сорвался с места, точно его кто подтолкнул, и бросился к Костровой.

— Толич! — закричал в темноту Сергей.

— Есть, Серега! — донеслось откуда-то из-за кустов, и в сторону Костровой мелькнула еще одна тень. Никто из ребят не обратил внимания на эту перекличку вожатых.

Сергей взглянул на часы: оставалось очень мало времени. Надо было спешить, хотя он и понимал, что не может без Наума выйти на линейку. Помогало то, что он сам дежурный по лагерю и без него никто не может дать сигнала, но тянуть до бесконечности было нельзя. И когда Сергей уже собирался пойти и сказать обо всем Борису Михайловичу, со стороны Костровой крикнула птица, и к строю выбежал возбужденный, запыхавшийся Наум с панамкой в руках.

— Ну, никто тебя не съел? — улыбнулся вожатый.

— Так там же нет никого. Я прибежал, а она лежит там, где сидели. Как это я ее тогда сразу не заметил? — удивлялся мальчишка. — И не страшно совсем. Ну, нисколечко. Хотите, я опять туда после линейки пойду? Хотите?

Сергей улыбался, глядя на счастливого человека, победившего страх.