Журнал Q 01 2009

Единый вид Homo sapiens, о котором пишет ученый, не столь уж един. Как любой вид на земле, он существует в форме популяций. Границы этих популяций у человека определяются не только и не столько географическим пространством, как у всех других видов, сколько пространством культурным.

Мир состоит из множества популяций и множества культур, ведущих борьбу за свое существование. Единый разум предполагает единую культуру, то есть единый язык, единую веру, единые законы, единые нравы, единое искусство и т. д. Это единство есть всемирная энтропия, конец разнообразия, красоты и эволюции.

Возможно ли выработать общую стратегию выживания, не разрушая мирового разнообразия? Трудно сказать. Ведь все страны, популяции и культуры находятся на разных стадиях развития, в разных условиях существования, обладают различными ресурсами, своим гомеостазисом, не совпадающим с гомеостазисом биосферы. Если правительство Бразилии, исходя из интересов биосферы и мирового сообщества, провозгласившего sustainable development (устойчивое развитие), не будет вырубать леса Амазонии и осваивать свои природные ресурсы, то обездоленный народ этой страны поспешит избавиться от такого правительства. Кто может заставить американцев отказаться от потребительской культуры и перестать выкачивать природные ресурсы, мозги и финансы со всего мира? Или китайцев – отказаться от намерения покончить наконец со своей нищетой? «Все возникает через борьбу и по необходимости»,– писал еще Гераклит Эфесский. Моисеев вплотную подошел к пониманию роли «отбора на надорганизменном уровне, отбора на уровне популяций» в происхождении людского разнообразия (Моисеев, «Быть или не быть … человечеству», 1999).

«Стратегия Разума» должна постепенно приближаться к «стратегии Природы», – считал Н.Н. Моисеев. «В Природе все процессы идут под воздействием стохастических факторов и с огромным уровнем неопределенности. В обществе по-иному быть не может», – писал он (Моисеев, 1994).

Эта система взглядов, которую он назвал «универсальным эволюционизмом», по существу «просто по-другому трактуемый принцип самоорганизации или синергетики», как признает он сам. Она вполне применима к экономике человека, (которая есть ничто иное как его экология), ко всей культуре, которую создает человек. Эта культура, являющаяся главной адаптацией человека, должна быть прежде всего безотходной, то есть подчиняться главному принципу существования жизни и сохранения гомеостазиса биосферы.

Подобно В.И. Вернадскому Н. Моисеев полагал, что слияние Человека и Природы произойдет неизбежно: оно не зависит от воли и действия людей. Из всех ноосферных проблем он выделяет главную – «организация единой жизни очень разных цивилизаций на беднеющей планете».

Свой принцип «универсального эволюционизма» Н. Моисеев применяет и к социальному преобразованию общества. Мировой процесс самоорганизации рано или поздно коснется человеческих проблем. Социальная защищенность, приоритет личности, права человека должны постепенно пробить себе дорогу «сквозь инстинкты стяжательства, невежества и неандертализм, увы, свойственные человеку».

И благодаря логике истории «изменение общественного уклада произойдет не в силу социальной инженерии небольшой группы избранных мудрецов или членов «ордена меченосцев», но и в силу тех же рыночных механизмов, той же проклятой конкуренции и всего того, что естественно назвать творчеством миллионов». Мы видим, утверждает Н. Моисеев, что наибольшего успеха в ХХ веке добились те страны, те экономические системы, которые отошли от традиций «дикого рынка» и пошли по пути поиска разумного симбиоза различных форм собственности (т. е. либерализации) с принципами равенства стартовых возможностей, попыток утверждения равенства перспектив, которые открываются для каждого человека.

Следует обратить внимание, что эти строки были написаны Н.Н. Моисеевым в самом начале перестройки, когда интеллигенция бывшего СССР еще не утратила иллюзий в справедливое распределение собственности, созданной всем народом путем невероятных усилий; когда еще никто не предполагал, что Россия вернется вспять на 100 лет в дикую пору компрадорского, грабительского капитализма; когда еще не все поняли, что целью наступающего глобализма является дележ между странами «золотого миллиарда» оставшихся природных ресурсов, а Мировое правительство в лице США попытается навести угодный олигархам этой страны «Мировой порядок».

Наконец, не всем понятно, почему адаптивная самоорганизация должна происходить лишь в капиталистическом обществе и, следовательно, Россия должна автоматически повторить весь длительный путь так называемых «цивилизованных стран». Как известно, многие выдающиеся ученые и социологи ХХ века (Питирим Сорокин, Н. Тимофеев-Ресовский, Карл Ясперс и другие) просматривали тенденции сближения двух лагерей, двух экономических систем еще в период их противостояния и «холодной войны».

Классики марксизма, рассматривая империализм как кризисную стадию развития капитализма, предугадали формирование мира транснациональных корпораций, в котором мы живем. Формирование этого мира – стихийный процесс самоорганизации, считает академик Н.Н. Моисеев («Быть или не быть … человечеству», М., 1999). В ходе этого процесса образовалась совокупность в количестве 37 тысяч транснациональных корпораций, имеющих около 200 филиалов. Они образуют целую систему, охватывающую всю планету, единую сеть, владеющую третьей частью всех производственных фондов. В рамках этой сети создается более 40% продукта, производимого в мире, и осуществляется более половины мирового внешнеторгового оборота, в том числе, более 80% торговли высшими технологиями. Они контролируют более 90% вывоза капитала из одних стран в другие. Заработал дьявольский насос, откачивающий из отсталых стран все лучшее, что они имеют. И пока существует теперешний мировой экономический порядок, будет продолжаться процесс выкачивания из отсталых стран капиталов, ресурсов, талантов!

В результате этого процесса происходит все углубляющаяся стратификация [4] государств. Сравнительно недавно – лет 30-40 назад – было справедливо называть отсталые страны развивающимися, сейчас это – кощунство: они отстали навсегда. К ним в компанию сейчас попала и Россия.

Н.Н. Моисеев не был ровесником ХХ века, но он был ровесником Советской Социалистической цивилизации с момента ее рождения и до ее трагической гибели. Он принимал самое активное участие в ее создании, с оружием в руках спасал ее в годы Великой Отечественной войны, создавал ее могущество и космический триумф в послевоенный период. Как многие принципиальные и независимые люди, подвергался преследованиям и гонениям. Но он никогда не опускался до того, чтобы злобствовать и мстить своему народу, своей родине за те репрессии, от которых она же больше всего и страдала. Он презирал диссидентов, «занятых, за малым исключением (таким как физик Сахаров или математик Солженицын, например), проблемами самовыражения, а не действительной заботой о стране» (Моисеев, 1994). Его дед и отец «были искренними русскими патриотами в самом цивилизованном понимании этого слова», как он писал в своих «Свободных размышлениях» (1994). Дед Моисеева, как и отец Тимофеева-Ресовского, занимался созданием и сохранением российских железных дорог. Не случайно, так близко сошлись и поняли друг друга эти два мощных столпа русской науки. «Никакой экзотики я в нем не почувствовал, – писал Моисеев о Тимофееве. – Он был очень русским, с болью переживал малую востребованность нашего научного потенциала, понимал наши возможности». Не случайно, Моисеев вспоминал наказ Ивана Ильина о том, что Россию нельзя идентифицировать с большевиками, и высказывание Тимофеева-Ресовского, что «брежневы приходят и уходят, а Россия остается».

«Недавно, – пишет Моисеев – я услышал в моем доме от одного гостя, приезжавшего в Москву из США на симпозиум, шуточный ответ на вопрос, каково современное состояние обучения в американских университетах». «Отличные, – сказал он. – Прекрасные русские профессора обучают талантливых китайских студентов».