Гордиев узел сексологии. Полемические заметки об однополом влечении

Можно предположить, что одна и та же клиническая картина синдрома низкого порога сексуальной возбудимости может быть вызвана при поражении разных отделов головного мозга, в том числе и парацентральных долек.

Родители иногда умудряются не замечать проблем таких детей: онанизма, энуреза, раздражительности и нервозности, склонности к простудным и кишечным заболеваниям, плохой успеваемости в школе (часто вопреки искренним стараниям ребёнка). Иногда же они обращаются за врачебной помощью не по адресу, например, к урологу или к андрологу, а те назначают трудно переносимое и бесполезное “лечение” энуреза.

Основное свойство таких детей – очень ранняя способность испытывать сексуальное возбуждение. Потому-то они чаще других становятся объектами совращения или изнасилования: льнут к взрослым, демонстрируют им своё удовольствие, когда те тискают и ласкают их, не скрывают своей эрекции, тем самым, провоцируя старших на преступные сексуальные действия.

Совращением такого ребёнка запускается механизм необычайно точного и эмоционально насыщенного запоминания всех нюансов того, что с ним происходило и что он сам при этом чувствовал. Мало того, из-за низкого порога сексуальной возбудимости, эротическую окраску в случаях подобного насилия приобретают эмоции и чувства, весьма далёкие от половых, в том числе боль и страх. Словом, создаётся идеальная возможность для импринтинга с запечатлением тех раздражителей, которые действовали в момент насилия. В дальнейшем именно они и будут вызывать половое возбуждение, обычно придавая влечению жертвы извращённый, чаще всего садомазохистский характер. Примером такого рода может служить Миша, интервью с которым опубликовал Дмитрий Лычёв. Цитирую его текст, полученный из Интернета, в котором “Он” – Миша, а “Я” – Дмитрий Лычёв:

“Он: Сколько я себя помню, всегда жил рядом с лесопарком. Когда мне было 6 лет, я беспрепятственно и почти безо всякого присмотра ходил в этот самый парк гулять. Благо, родители иногда посматривали на меня из окна. И вот однажды, именно тогда, когда они не смотрели, меня и заловили два солдата (часть стройбата была по соседству), которые без лишних слов изнасиловали меня, предварительно затащив в кусты. Один держал меня за руки и зажимал рот, другой трахал сзади. Потом поменялись местами, и я ощутил во рту вкус собственных экскрементов. Называли меня женскими именами и балдели вовсю. Вдобавок порвали мою маленькую попочку и занесли туда инфекцию. Сначала я пытался сопротивляться, но потом затих. Под конец разревелся, особенно после того, как они пригрозили, что убьют, если я кому-нибудь расскажу. Это сейчас я вспоминаю о них с долей нежности, тогда же я жутко испугался.

Я: И что, родители не заметили кровь на трусиках?

Он: Нет. Они поняли, что что-то не так, когда у меня там вырос полип. Повели к врачу, обследовали.

Я: Но врачи-то догадались, что тебя трахнули?

Он: Они всего лишь высказали удивление, что в таком раннем возрасте у меня что-то выросло. Говорили, что это большая редкость. А родители так до сих пор о той истории правды не знают.

Я: А с этими ты ещё встречался?

Он: Нет. К сожалению. Но именно после этого случая появилось желание повторить подобное ещё раз. Позже заинтересовался мужским телом, стремился подглядывать за пиписьками в туалетах. Представлял своих насильников в ещё более извращённых вариантах. <…> Будто ключик повернули у заводной куклы. Потянуло к ребятам постарше. В 8 лет уже вовсю минетничал. В 11 лет произошёл контакт со взрослым мужчиной. <…> Начались регулярные походы в бани и клозеты, контакты с ребятами лет 20”.

К моменту взятия у него интервью, Миша получил кличку “Соска” и вступил в половую связь с … автомобильным батальоном, солдаты которого еженощно выстраиваются перед ним в очередь для фелляции.

“Он: Я стал посещать любимую казарму ежедневно. Очередь становилась всё длиннее, работать приходилось до утра.

Я: Рекордом похвастаешься?

Он: Никогда не подсчитывал. Да и многие по два раза подходили. Думаю, человек 30. Рот уставал настолько, что я не мог ответить на вопрос, когда приду в следующий раз.

Я: Они похлопывали по плечу, благодарили? Сопровождали твой уход словами?

Он: В основном хотели, чтобы пришёл ещё. Другие, особенно те, кто два раза, вопили: “Вали отсюда!”. Иные молча отходили, застёгивая штаны. Было, правда, очень редко, когда говорили “спасибо”. Человек пять за всё время.

Я: Солдаты, насколько я помню, не имеют возможности каждый день принимать душ. Следовательно…

Он: От моих шоферов, равно как и от их членов, пахнет машинным маслом и бензином. Меня этот запах сильно возбуждает”.

Миша удивительно точен, когда сравнивает себя с заводной куклой. Его половое поведение приводят в действие три пружины.

Первая из них была заведена ещё в момент его рождения. Трудно сказать, что стало причиной повреждению головного мозга Миши в его раннем детстве, а может быть, ещё раньше, во время внутриутробного развития или при появлении на свет. Чем бы это ни было, мальчик отличался ранней готовностью к половому возбуждению (синдромом низкого порога сексуальной возбудимости), спаянной со способностью запечатлеть в памяти мельчайшие детали ситуации, в которой проходит первый сексуальный контакт. Иными словами, речь идёт об импринтинге.

Шестилетний Миша запомнил всё: погоны и солдатское обмундирование своих “партнёров”; их грубость и запах немытых тел; запах и вкус собственных фекалий; боль, чувство беспомощности и страха, которые приобрели неожиданно сладостный оттенок. Очень скоро ребёнок научился доводить себя до оргазма сам (разумеется, ещё без эякуляции), сопровождая мастурбацию фантазиями, в которых фигурировали его растлители. С 8 лет он вступает в половые контакты со старшими ребятами, а с 11 лет – со взрослыми, всё более и более приближаясь к ситуации, максимально повторяющей его первый сексуальный опыт.

В казарме автобата Миша свёл воедино основные детали, закреплённые импринтингом: солдатскую форму, запах немытых гениталий и солярки (всё это заменяет ему запах и вкус собственных фекалий, запомнившиеся с того злосчастного дня), грубость партнёров, собственную беспомощность, унижение, страх. Характерна наблюдательность Миши: он замечает, что наиболее агрессивно к нему относятся те, кого больше всех возбуждает садистский характер этой “групповой фелляции”. Они-то и выстаивают к нему повторную очередь.

Счастлив ли Миша? И да, и нет. Ведь его ежедневная унизительная каторга не даёт ему того удовлетворения, которым сопровождается самая обычная половая близость. Однако навязчивое выполнение сексуального ритуала, сходное с действием заводной куклы, приносит Мише своеобразное облегчение, словно он выполняет кем-то заданную программу. Иными словами, речь идёт об аддиктивности его полового поведения и о его ритуализации.

Вторая “сексуальная пружина” была заведена ещё раньше, чем первая. Казалось бы, гомосексуальную ориентацию Миши определил характер импринтинга (ведь первый его половой опыт связан с мужчинами), но это не совсем так. Сравним Мишу с другим молодым человеком, страдающим синдромом низкого порога сексуальной возбудимости. Речь идёт о пациенте Ф., талантливом представителе одной из сфер искусства, уже упомянутом в качестве примеров импринтинга. В возрасте 4 лет, уединившись с другими детьми, они рассматривали гениталии друг друга. Вид гениталий девочки оставил Ф. равнодушным. Зато, увидев половой член мальчика, он возбудился настолько, что испугался силы собственной эрекции. Налицо сходство с Мишей: сексуальность обоих сформирована по типу запечатления. Но сам выбор объекта свидетельствует о том, что импринтингу Ф. предшествовала дифференцировка его половых центров по гомосексуальному типу. Точно так же обстояло дело и с Мишей. Если бы его первый половой опыт был связан не с мужчинами, а с женщиной, то он всё-таки стал бы гомосексуалом или бисексуалом.