Граф Сен-Жермен - хранитель всех тайн

Нужно ли добавить, что я честно люблю короля и Францию? Можно ли сомневаться в моем бескорыстии и похвальных целях? Новизна не требует ли особого отношения ко мне? Пусть Его Высочество и госпожа де Помпадур всесторонне рассмотрят это предложение и того, кто его делает. Мне же остается молчать. Вот уже год как я говорю об этом. Вот уже три месяца как нахожусь в Париже. В этом письме я открываюсь честному и прямому человеку: неужели я окажусь неправ?"¹⁴¹

Письмо (вернее, его копия, о которой утверждается, что она — аутентична) подписано Денисом де С.М., графом Сен-Жерменом. В первый и единственный раз появляется это имя. Фамилия ли графа скрывается за инициалами или какой-нибудь другой псевдоним, нам неизвестно. Остается лишь отметить этот факт.

Гораздо важнее другое — указание графом на то, что он владеет поместьем в Германии, где вот уже двадцать лет под его началом люди трудятся над разработкой технологии получения красителей для тканей. Итак, граф Сен-Жермен мог оказаться ученым, химиком, владельцем земли в Германии. Добавим, что эта версия подтверждена другими фактами, которые мы изложим позже.

Маркиз Мариньи принял предложение графа и сообщил ему о том, что предоставляет ему часть замка Шамбор, в котором никто не жил с тех пор, как умер племянник саксонского маршала.

8 мая 1758 г. Колле, архитектор и надзиратель королевских зданий, сообщил брату госпожи Помпадур, что "второй приезд в Шамбор графа Сен-Жермена состоялся в субботу. Я приготовил два зала для части его людей, а также три комнаты из кухонных помещений на первом этаже для его опытов. Для этого мне ничего не пришлось менять в замке, кроме нескольких срочных ремонтных работ"¹⁴².

Это письмо доказывает, вопреки тому, что утверждалось, что не Людовик XV предоставил замок Шамбор графу¹⁴³, а маркиз Мариньи взял на себя решение позволить графу воспользоваться частью служебных помещений замка для работы над красящими веществами.

Через день в сопровождении Колле¹⁴⁴ граф снова приехал в Париж, где ему нужно было решить кое-какие дела. В Шамбор он вернулся в течение августа 1758 г.¹⁴⁵.

Просьба графа была отчасти удовлетворена, но он все же требовал встречи с маркизом Мариньи, о чем писал ему 24 мая 1758 г. В этом письме граф жаловался, что "двери остаются перед ним закрытыми", и просит маркиза об аудиенции "во имя справедливости и человечности"¹⁴⁶.

Надо полагать, что второе письмо было встречено более благосклонно, чем первое, и, вероятнее всего, маркиз Мариньи — человек, проявлявший удивительную и постоянную сухость при встречах с благородными людьми, принял графа Сен-Жермена¹⁴⁷. После этой встречи очарованный необычностью познаний графа маркиз представил последнего сестре.

Когда граф Сен-Жермен был представлен госпоже де Помпадур, он произвел на нее впечатление своим аристократическим видом: "Казалось, ему пятьдесят. Тонкие черты, остроумен, одет скромно, но со вкусом. На пальцах, а также на табакерке и на часах он носил великолепные алмазы"¹⁴⁸. Граф, наверное, сумел понравиться фаворитке короля, и она, настолько же заинтригованная, как и брат, задержала графа у себя. Тут же присутствовали господин де Гонтан, госпожа де Бранка и министр иностранных дел — аббат Бернис. В определенный момент король спустился через потайную лестницу из своих апартаментов на втором этаже. С присущей ей грацией госпожа Помпадур представила графа Сен-Жермена королю.

Вне всякого сомнения, король расспросил графа Сен-Жермена о его происхождении. Ответы были, наверное, четкими и определенными, поскольку известно, что "король не терпел, чтобы (о графе) говорили с презрением и издевкой"¹⁴⁹.

Учитывая интерес короля к таким точным наукам, как астрономия, анатомия и химия и то, что граф, как мы знаем, химию практиковал, высказывали предположение, что 1раф Сен-Жермен оборудовал в деревне Трианон в Версальском парке лабораторию, в которой король "баловался опытами"¹⁵⁰.

Граф Сен-Жермен был вхож к маркизе де Помпадур в Версале. При ней находилась госпожа дю Оссет де Демен¹⁵¹ — горничная, которая и оставила о своей хозяйке воспоминания, аутентичность которых вне всякого сомнения¹⁵².

Госпожа де Помпадур любила слушать, как граф Сен-Жермен рассказывает об исторических событиях, и однажды спросила его с лукавством:

— Каким был Франсуа I? Вот король, которого я бы полюбила.

— Он ведь был в самом деле любезнейшим человеком, — ответил граф, и затем принялся описывать всю внешность короля, как это может делать лишь очевидец, — жаль только, что он был так горяч. Я бы смог дать ему совет, который уберег бы его от бед, но он не стал бы ему следовать. Похоже, что рок преследует тех властителей, которые затыкают уши — я имею в виду уши своего духа — к полезным советам, особенно в критический момент.

— А что Вы можете сказать о коннетабле?

— Ничего определенного.

— Был ли двор короля Франсуа I красивым?

— Чрезвычайно, но двор его внуков его превзошел. При Марии Стюарт и Маргарите Валуа было восхитительно, настоящее блаженство, в том числе и духовное. Обе королевы были учеными, писали стихи, было очень приятно их слушать.

Госпожа Помпадур смеялась:

— Похоже, что Вы все это видели!

— У меня хорошая память, и я много читал об истории Франции. Иногда, ради смеха, я намекаю, не заставляя в это верить, что жил в эти давние времена¹⁵³.

И действительно граф Сен-Жермен "умел дозировать долю чудесного в своих рассказах, в зависимости от слушателя"¹⁵⁴, что является, по нашему мнению, признаком большого ума¹⁵⁵.

Парижское общество в высшей степени интриговала легенда, сложившаяся по поводу его возраста и физического состояния. Утверждалось, что, несмотря на его внешность мужчины в полном расцвете сил, на самом деле он был многовековым старцем. Когда этот слух дошел до госпожи Помпадур, она заметила графу:

— Свой возраст Вы не называете, и говорите, что очень стары. Графиня Жержи, которая была, кажется, женой французского посла в Венеции пятьдесят лет тому назад, утверждает, что знала Вас тогда таким же, как Вы выглядите сейчас.

— В самом деле, много лет тому назад я был знаком с графиней Жержи.

— Но ведь, согласно ее утверждениям, Вам сейчас больше ста лет?

— В этом нет ничего невозможного, — ответил граф, смеясь. — Но еще более вероятно, что эта пожилая дама заговаривается.

— Она утверждает, что Вы дали ей удивительный эликсир и что долгое время она выглядела на 24 года. Почему бы Вам не дать такой эликсир королю?

— Что Вы, — ответил граф с чем-то, похожим на испуг, — нужно быть сумасшедшим, чтобы дать королю какое-то неизвестное снадобье¹⁵⁶.

В самом деле, если госпожа де Жержи и могла видеть графа Сен-Жермена в Венеции, то лишь между 1723-м и 1731 г., когда ее муж Жак-Венсан Лангэ был послом Франции в этом городе¹⁵⁷.

Также говорилось, со ссылками на "достойных доверия людей", что композитор Рамо встречался с графом Сен-Жерменом в Венеции в 1710 г. и что последний "выглядел пятидесятилетним"¹⁵⁸. Рамо действительно совершил путешествие в Италию, однако не в 1710-м, а в 1701 г. Уехав с намерением объездить весь полуостров, он не "заехал дальше Милана"¹⁵⁹.

Упомянутая выше легенда была плодом работы "гримасничающего мима" — члена труппы балаганных актеров, руководимой неким "графом" д’Албаретом, происходящим из Пьемонта, у которого тогдашние хроники отмечали "большое остроумие". Этот мим был "гибридом, полуфранцузом-полуангличанином, мог быть и мошенником, и мистификатором, игроком, шпионом. Вопреки тому, что говорили о нем по всему Парижу, он часто бывал скучным"¹⁶⁰. На самом деле он был француз по фамилии Гов — поставщик фуража и прозвали его милордом Гором (Гоуером или Коузем) за то, что прекрасно подражал англичанам. "Именно этого господина Гора недоброжелатели показывали в салонах и на улицах парижского квартала Марэ под именем графа де Сен-Жермена, чтобы удовлетворить любопытство дам и зевак этого уголка Парижа, более легковерных, чем жители квартала Палэ-Руаяль. Именно в театре этот ложный адепт исполнял свою роль, сначала с опаской, затем, видя, что его игра воспринимается с восхищением, он стал "вспоминать" столетие за столетием, вплоть до Иисуса Христа¹⁶¹, о котором он говорил с большой фамильярностью, как будто тот был его другом. "Я знал его близко, — говаривал он, — это был самый лучший человек в мире, но он был романтичным и безрассудным, я всегда ему говорил, что он плохо кончит". Затем актер распространялся об услугах, которые пытался оказать Христу посредством госпожи Пилат, в доме которой он регулярно бывал. Он утверждал, что знал близко святую Марию, святую Елизавету и даже их старую мать — святую Анну. "Ей-то я оказал большую услугу после смерти. Не будь меня, никогда бы она не была произведена в святые. К ее счастью, я оказался на Никейском соборе и знал некоторых из епископов, которые в нем участвовали, я им так долго повторял, какой замечательной женщиной она была, что дело было сделано". Шутка, которую принимали всерьез в Париже, привела к тому, что графу Сен-Жермену приписали овладение омолаживающим лекарством, возможно эликсиром бессмертия. На основе этой шутки была также сочинена сказка о старой горничной: ее хозяйка спрятала флакончик с божественной жидкостью¹⁶². "Старая служанка обнаружила его и выпила столько, что вновь стала маленькой девочкой"¹⁶³. Возможно, однако, у этой истории есть другое объяснение, его мы и рассмотрим в последней части данной работы.