Конкистадоры

Если же войн долго не было и пленных не хватало, жрецы докладывали верховному вождю, что боги голодают. Тогда по приказу вождя по всей стране передавалась весть, что боги жаждут угощения, и эта весть становилась сигналом к новой войне.

Жертвы добывались и иным способом: ежегодно в условленном месте устраивались поединки ацтеков и воинов из покоренных племен, где боролись врукопашную, безо всякого оружия. Побежденных брали в плен, отправляли в храмы и приносили в жертву богам.

В древности многие народы мира совершали человеческие жертвоприношения. Не были исключением и ацтеки. Но религиозные ритуалы ацтеков казались варварскими по сравнению с высокой культурой этого народа, о которой свидетельствовали их города, крепости, мосты, оросительные системы, плавучие сады, прекрасные дороги, развитые ремесла и торговля, централизованное управление государством. Многочисленные жрецы обладали огромной властью, а повелитель ацтеков одновременно являлся и верховным жрецом.

Храм и идол Уицилопочтли внушали испанцам страх. Конкистадоры понимали, что в случае поражения и они окажутся на этом жертвенном камне. Жрецы со свирепыми лицами, в темных окровавленных одеяниях казались испанцам настоящими слугами дьявола, а сами ацтеки – диким варварским племенем. У подножия пирамиды испанцы увидели гору человеческих черепов, аккуратно нанизанных на деревянные подставки. Этот ужасающий памятник был подобен огромной лестнице. По утверждению хрониста, здесь находилось сто тридцать шесть тысяч черепов. Все это свидетельствовало о необыкновенной жестокости ацтекской религии.

Но разве проповедники христианства пролили меньше крови? Разве их религия была милосерднее? Несчетное множество людей во всем мире было сожжено на кострах во имя милосердного христианского бога, тысячи тысяч погибли в застенках святой инквизиции, многие были заживо замурованы в стенах монастырей да к тому же подвергались унижению, объявлялись еретиками, которым нет и не будет спасения и которые даже после позорной смерти обречены на вечные муки. Между тем у ацтеков ритуал жертвоприношения не только не унижал, а наоборот, возвышал жертву: согласно их верованиям, жертва, подобно павшему в бою воину, сразу же возносилась к сверкающим чертогам солнца…

Осматривая храм Уицилопочтли, главнокомандующий и, его спутники не могли удержаться от насмешливых замечаний в адрес страшного идола. Как рассказывает хронист, они громко смеялись, хотя только что обещали Монтесуме не позволять себе ничего неподобающего в священном для ацтеков месте.

Выйдя из храма, Кортес снова начал убеждать Монтесуму, чтобы тот разрешил поставить на вершине храма крест и алтарь. Ему, дескать, непонятно, как может славный и мудрый властелин верить в дьяволов. Христианский крест вмиг низвергнет всех этих языческих идолов с их пьедесталов.

Повелитель ацтеков выслушал Кортеса с большим неудовольствием и заметил, что в этом священном месте гостям следовало бы вести себя более пристойно – и не осмеивать богов. Пусть, дескать, испанцы возвращаются на свои квартиры, он же останется в храме вымаливать у богов прощение за свою чрезмерную терпимость и за то, что он дозволил испанцам осквернить святыню. Хотя оружие чужеземцев и приводило Монтесуму в трепет, он не мог разрешить им поносить богов и осквернять храмы.

Дерзкий план авантюристов

Картина из «Тысячи и одной ночи». – Дьявольский план. – Стычка ацтеков с гарнизоном Веракруса. – Визит предателей. – «Прикончим его на месте!» – Монтесума в плену.

Убедившись в том, что ацтеки не собираются принимать христианство и не позволят превратить свои храмы в католические церкви, испанцы решили устроить часовню в одном из залов своего дворца. Во время этой перестройки они нечаянно обнаружили должно быть совсем недавно замурованную в стене дверь. Конкистадоры слышали уже о том, что Монтесума в этом древнем дворце якобы тайно хранит сокровища своего отца. Отослав прочь ацтекских мастеровых, испанцы взломали дверь и убедились, что слухи соответствовали истине.

В большом зале хранились несметные сокровища – роскошные ткани, плащи из ярких перьев колибри, украшенные крупными жемчужинами, блюда, наполненные драгоценными камнями, чудесные ювелирные изделия, золото и серебро в виде пластин, слитков, самородков, песка, ожерелий и браслетов.

Центральная часть Теночтитлана (реконструкция).

Казалось, перед испанцами отверзлась пещера Алладина из «Тысячи и одной ночи». «Я в то время был еще молодым, – пишет в своих воспоминаниях Диас, которому тоже посчастливилось увидеть этот тайник, – и мне показалось, что здесь, в этом зале, собраны сокровища всего мира».

Кортес приказал ничего не трогать, заделать снова дверь и никому не говорить ни слова. Еще не пришло время завладеть этими сокровищами: все равно невозможно было вывезти их из столицы на глазах у ацтеков, так как не была решена главная задача экспедиции – завоевание Мексики. Эта задача казалось такой же невыполнимой, как и в начале похода.

Первые радостные дни в Теночтитлане, когда испанцы после тяжелого перехода предавались отдыху и удовольствиям, промелькнули очень быстро. Кортес все яснее понимал опасность своего положения. Вождь конкистадоров пошел на огромный риск, вверив свою судьбу и судьбу своих воинов повелителю ацтеков, который в любой момент мог дать сигнал к нападению и, окружив и отрезав чужеземцев от всего мира, уничтожить их. И ни военное искусство, ни пушки, ни отвага не помогли бы испанцам устоять под натиском несметных полчищ ацтеков.

Кортес не тешил себя иллюзиями: он знал, что находится в кратере вулкана, извержение которого может начаться с минуты на минуту.

Все зависело от настроений Монтесумы, его касиков и жрецов. Последние всячески старались восстановить народ против чужеземцев. Появление потомков «светлого бога» угрожало могуществу служителей культа, ибо древние легенды сообщали, что Кецалькоатль не нуждается в кровавых жертвоприношениях, а довольствуется ароматом цветов и благовоний. Бог войны и его служители потеряли бы свое огромное влияние.

Кроме того, ежеминутно могла вспыхнуть ссора между грубыми, неукротимыми конкистадорами и жителями Теночтитлана или между ацтеками и воинственными тласкальцами, вражда которых никогда не угасала и могла вновь вспыхнуть пламенем войны.

Что же предпринять? Мнения конкистадоров разделились. Одни предлагали быстро и тайно покинуть город, не дожидаясь нападения ацтеков, другие же требовали удалиться с ведома Монтесумы под каким-нибудь благовидным предлогом.

Однако Кортес понимал, что такого рода действия были бы похожи на бегство и свидетельствовали о том, что у испанцев не хватило ни сил, ни отваги. Они потеряли бы даже союзников тласкальцев. Да и на что могли рассчитывать конкистадоры, отступив к побережью? Ведь опасность подстерегала их повсюду!

Может быть на побережье их уже поджидает войско Веласкеса, чтобы схватить как мятежников. Возвратиться на побережье значило признать, что весь поход был одним бахвальством и не дал никаких результатов и что они были вынуждены отказаться от завоевания Мексики и оставили свою добычу другим. А этого конкистадоры боялись больше всего на свете.

Хронист Берналь Диас рассказывает, что к командиру явились представители его войска – четыре капитана с предложением взять в плен Монтесуму. Они убеждали Кортеса, что нельзя верить ни одному слову вождя ацтеков. Его щедрость и радушие – лишь приманка в западне. За грудами золота притаилась смерть, которая подстерегает их повсюду. Надо схватить Монтесуму и сделать его заложником. Ведь им уже не раз случалось видеть, как индейцы прекращали сопротивление, лишь только вождь их попадал в плен.

Кортес ответил:

– Уважаемые сеньоры! Не думайте, что я усыплен безмятежным покоем! Нет! Но достаточно ли мы сильны, чтобы предпринять неслыханное дело: схватить могучего государя в его же собственном дворце, на глазах множества телохранителей и неисчислимого войска? Как нам устроить это так, чтобы Монтесума не успел позвать на помощь и этим разрушить все наши планы?