Знание-сила, 2002 №6 (900)

Коллаборационисты: палачи и жертвы

Борис Соколов

Семиряга М. И. Коллаборационизм: природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны.

М.: РОССПЭН, 2000. 863 с. 2000экз.

Последняя книга М.И. Семиряги стала итогом его многолетних исследований такого сложного феномена Второй мировой войны, как коллаборационизм. Это – первая работа в нашей стране, где он рассмотрен столь подробно и на весьма обширном, часто архивном материале.

Автор дает широкую картину коллаборационистских проявлений во всех странах Европы, подвергшихся германской оккупации. Он выделяет «бытовое» и «военно-политическое» сотрудничество с врагом, проводя между ними принципиальное различие: «Вынужденное сотрудничество на бытовом уровне не причиняло вреда коренным интересам родины, а иногда даже смягчало тяготы оккупации. Но коллаборационизм также мог быть осознанным актом со стороны отдельных граждан, государственных и общественных деятелей и социальных групп, которые служили интересам противника».

Следует иметь в виду, однако, что даже те, кто служил в коллаборационистских военных и полицейских формированиях, часто делали это не по убеждениям, а чтобы выжить.

Семиряга полагает, что «задача историков состоит в том, чтобы расставить все на свои места: подлинные коллаборационисты должны быть наказаны, а те тысячи и миллионы граждан, которые вынуждены были ради выживания сотрудничать с оккупантами на бытовом уровне, – ограждены от позорных ярлыков «предателей»».

Боюсь, что в реальной жизни «расставить все на свои места» невозможно.

Кем считать, например, Романа Шухевича, командира батальона «Нахтигаль», который вместе с вермахтом освобождал Львов от советских войск, потом вместе с немцами боролся с советскими партизанами в Белоруссии, а с конца 1942 года возглавил Украинскую Повстанческую армию, сражавшуюся против тех же немцев, а с 1944 года – также против вернувшейся на Западную Украину Красной армии?

Кем считать жителей Прибалтики или Северного Кавказа, боровшихся с Советами еще до прихода немецких войск и естественным образом увидевших в армии Гитлера своих освободителей? Кого они, интересно, предавали?

Вероятно, выход здесь только в том, чтобы посмотреть на деятельность каждого коллаборациониста с точки зрения того, совершал ли он сам лично военные преступления или преступления против человечества или нет.

Семиряга не уходит от этих сложных вопросов. Он показывает, что советский режим повинен в столь же тяжких преступлениях против населения, как и нацисты. Он абсолютно прав, когда утверждает, что именно советские репрессии стали важнейшим стимулом к коллаборационизму с немцами для местного населения.

Мысль автора о том, что «коллаборационизм – понятие политизированное, и его невозможно употреблять, не становясь на позиции той или иной воюющей стороны», выглядит абсолютно верной. Однако признание Семиряги, что он в своей книге «однозначно на стороне тех прогрессивных антифашистских сил, которые с оружием в руках сражались против фашизма, а не тех, кто под предлогом псевдопатриотизма становился на сторону противника», отражает лишь намерение историка, но неприменимо к реальным обстоятельствам Второй мировой войны. С западными союзниками и ориентировавшимися на них силами Сопротивления все вроде бы ясно. Они сражались за демократию против диктатуры.

Хотя и здесь есть случаи, не поддающиеся однозначной оценке. Как быть, например, с четниками Драже Михайловича: в противостоянии коммунистическим партизанам Тито они встали на путь сотрудничества с итальянскими и немецкими оккупантами (в книге об этом рассказывается довольно подробно).

А уж когда речь идет о Советском Союзе и ориентировавшихся на Сталина европейских компартиях, слова о «прогрессивных антифашистских силах» звучат форменным издевательством. Ведь схватка Сталина и Гитлера слишком напоминает схватку двух бандитов – главарей соперничающих преступных группировок.

Сторонникам Советского Союза на оккупированных территориях приходилось разделять и ответственность за совершенные им преступления, соучаствовать в убийствах тех же поляков или жителей Прибалтики, Украины и Белоруссии, отказывавшихся помогать партизанам. Точно так же коллаборационистам приходилось соучаствовать, и нередко с большим энтузиазмом, в преступлениях нацистов, будь то «окончательное решение еврейского вопроса» или казни заложников. И далеко не все коллаборационисты шли на службу к немцам из шкурнических соображений. Хорошим примером здесь является история «самоуправляющегося округа Локоть», созданного инженерами Б. В. Каминским и К. П. Воскобойником. В справке Орловского штаба партизанского движения, составленной в конце 1942 года, о них сообщалось следующее: «Каминский Б.В. – инженер спиртовой промышленности, участник контрреволюционной чаяновской группы, отбывший несколько лет в концлагерях НКВД в г. Шадринске. Был правой рукой такого же допровца (узника дома предварительного заключения. – Б.С.) – некоего Воскобойника» (РГАСПИ, ф. 625, on. 1, д. 44, л. 134). Следовательно, руководители Локотской республики по взглядам были близки к видному ученому-аграрнику и своеобразному теоретику «крестьянского социализма» А.В. Чаянову, арестованному в 1930 году по делу мифической «Трудовой Крестьянской Партии». Это не помешало Каминскому (Воскобойник в начале 1942 года был убит партизанами) объявить о создании Русской Национал-социалистической рабочей партии, полностью солидаризоваться с геноцидом евреев. Признавая идейную основу коллаборационизма Каминского и ряда других давних и убежденных противников Советской власти, не следует закрывать глаза на совершенные ими преступления.

Реальный, но не осознаваемый выбор для народов СССР был в годы войны лишь в том, чтобы сменить одну диктатуру на другую, некоторым казавшуюся менее жестокой. В этом отношении характерен пример некоторых северокавказских этнических и социальных групп, искренне приветствовавших Гитлера и немцев как освободителей от векового российско-советского и большевистского ига.

Не надо забывать, что Российская империя была колониальной державой. Многие ее народы ощущали себя такими же угнетенными и бесправными, как и народы английских и французских колоний в Азии и Африке. Народы Кавказа и Средней Азии, видя в Советской власти наследницу империи, не прекращали борьбу и в 20-е, и в 30-е годы, в основном под исламскими и сепаратистскими лозунгами. Закономерно, что германские войска некоторые кавказские горцы встретили как своих освободителей. Справедливости ради необходимо заметить, что о преступлениях Гитлера те же карачаевцы или балкарцы, преподнесшие Гитлеру золотую сбрую, не имели ни малейшего понятия.

Издававшаяся в Берлине газета северокавказских коллаборационистов «Газават» выходила под лозунгом «Аллах над нами – Hitler с нами». Этот лозунг отражал реальные чувства многих представителей кавказских народов. Аналогичным образом в Италии и Франции партизаны-коммунисты боролись и умирали с именем Сталина на устах, не ведая о его преступлениях.

Для многих северокавказских народов вспыхнувшая с новой силой после начала войны партизанская борьба стала естественным продолжением восстания 1930 года, жестоко подавленного советскими войсками. «Газа ват» публиковал очерки истории сопротивления Советам на Кавказе. Так, в номере от 11 августа 1943 года в передовице «Мы отомстим!» некто Гобашев задавал товарищам по борьбе риторический вопрос: «Не нам ли мстить, когда наш родной Кавказ за годы большевистской ежовщины похоронил в тюрьмах НКВД 46000 лучших своих сынов, наших братьев и отцов». И там же отмечалось: «В июне 1941 года в горах Кавказа прозвучала радостная весть: Германия начала войну против большевиков, Германия протягивает руку братской помощи угнетаемым большевиками народам Восточной Европы. Опустели аулы Карачая. Сотни, тысячи карачаевцев ушли в горы и там под руководством Кады Байрамукова организовали повстанческие отряды. Крупнейший из этих отрядов, непосредственно руководимый Кады, вскоре вырос до 400 человек. Далее, когда фронт был еще далеко, карачаевцы-повстанцы уже вели мужественную борьбу против большевиков, которым приходилось держать в Карачае многочисленные гарнизоны. Когда же фронт приблизился к горам Кавказа, действия руководимых Кады Байрамуковым повстанцев настолько активизировались, что они смогли отрезать для красных все пути отступления, в частности, Клухорский перевал, через который несколько тысяч красных пытались уйти в Сванетию. Сотни убитых комиссаров (не во исполнение преступного гитлеровского приказа о ликвидации комиссаров, а из-за искренней ненависти к ним местного населения. – Б.С.), тысячи пленных красноармейцев, большие отары отбитого у отступающих большевиков скота, огромное количество воинского снаряжения и оружия – таковы были трофеи повстанцев. При активной помощи карачаевцев германские войска заняли Карачай обходным движением без единого выстрела. По тропинкам, известным только сынам гор, вошли германские солдаты-освободители в аулы». Подобные примеры мы находим у карачаевцев и балкарцев, татар Крыма и калмыков, чеченцев и ингушей. Точно так же сотрудничали с Германией, Италией и Японией многие арабские и индийские националисты, после достижения независимости почитавшиеся как герои национально-освободительной борьбы.