Знание-сила, 2003 № 05 (911)

— Сиди смирно!

Впереди показались синие мундиры. Император привстал на стремена, приложил козырьком ладонь ко лбу. И стал озираться.

— Измайловцы! Не слишком ли их много? Еше не поздно повернуть в Кронштадт.

— Ваше Величество, нельзя спорить с судьбой. Она накажет, — пытался ободрить Петра Федоровича Глебов.

— Может быть, может быть, — согласился император, натягивая узду. — Но пускай кто-то поедет к ним и спросит, что они хотят.

— Что могут желать мятежники? Конечно же, погубить вас, — жестко ответил сенатор.

— Вот видите, что вы наделали со своими советами! Поворачиваем, господа!

— Государь, вы хотя бы покажитесь им, — с отчаяньем в голосе воскликнул Глебов. — Что скажет о вас король Фридрих, когда узнает, что вы оставили поле боя без единого выстрела?

Петр Федорович нахмурился. Наш император, должно быть, сильно дорожил мнением короля Фридриха, если перестал оглядываться.

— Хорошо, поедем еще вперед... Чуть-чуть.

Мы проехали совсем немного, когда от строя гвардейцев, спешившись, отделилось человек десять и пошли к нам. Сначала они шли быстро, потом, разглядев императора, замедлили шаг. Один, отстав, побежал назад к гвардейцам, выкрикивая на ходу слова команды. Император тоже стал придерживать лошадь, намериваясь повернуть, но тут Глебов ударил плетью своего коня и выскочил вперед.

— Господа, почему вы не приветствуете своего императора?

— У нас нет императора. Мы служим императрице Екатерине Алексеевне! — дерзко ответил молодой красивый гвардеец, по всему видно, главный заводила, потому как другие только молча покивали.

«Подзорный дворец». Гравюра Штелина 1762 г.

— А. это вы, господин Орлов! Третьего дня мой сын посылал к вам напомнить о карточном долге. Вас не застали. Теперь я понимаю. Вы были заняты заговором.

Поручик вспыхнул.

— По-моему, я не нуждаюсь в том, чтобы мне напоминали об этом. Извольте, я завтра же пришлю.

— А я грешным делом думал, что вы, поручик, все это затеяли, чтобы не платить.

Глебов, кажется, наслаждался этим хождением по острию ножа. Орлов задышал шумно, кинул руку на эфес шпаги. Сопровождавшие его озадаченно переглянулись. От Глебова не ускользнуло это замешательство. Он стал весел.

— Господа офицеры, вас крепко надули. Но государь милостив. Он знает, что вас ввели в заблуждение, и поздравляет следующим чином.

— Да-да! Чином и сотней душ. Каждому! — приосаниваясь, прокричал император, начинавший понимать игру Глебова. — А Орлова взять!

— Взять, чтоб государь мог пожаловать его титулом графа, — подхватил Глебов и, обернувшись к Петру Федоровичу, прошептал: — Государь, не портите дело. Алешка Орлов здесь — всему голова. Озолотите его. Ежели он тому воспротивится — значит неблагодарный, за ним никто не пойдет. А так и они могут не захотеть присоединиться!

У Петра Федоровича заметно дрожали руки. Но он не противился: щетинившийся штыками гвардейский строй делал его благоразумным. На изъеденном оспой лице государя проступила вымученная улыбка.

— Ну, конечно... Я жалую... Подойдите ближе, господа... Я знаю, вас обманули. Теперь вы станете первыми, кто вернет заблудших к присяге и накажет виновных... Граф Орлов, не гоже вам пребывать в таком малом чину Поздравляю вас бригадиром.

Император поискал глазами своего дядю, принца Георга. Тот поймал взгляд, подъехал. Петр Федорович без слов снял с его груди персону — свой портрет, густо усыпанный мелкими брильянтами, и приколол к мундиру растерянного Алексея Орлова Приколол с силой, так что тот вскрикнул, ужаленный острием булавки.

— А теперь я бы хотел, чтобы измайловцы приветствовали меня, как положено. Да скажите им, что государь добр и быть им всем сегодня пьяными.

Гвардейцы повернули назад. Несколько минут прошли в томительном ожидании. Потом ударили барабаны, измайловцы, выравнивая фронт и преклоняя знамена, закричали, как при коронации: «Слава Богу!»

Петр Федорович меж тем поманил адъютанта, на лошади которого я сидел.

— Мальчик, ты на самом деле принес мне счастье. Я тебя не оставлю, осчастливлю безмерно.

Я растерялся, не зная, что и делать. Но зато адъютант знал. Его тяжелая рука легла мне на голову и придавила к голове лошади. Но Петр Федорович уже не видел моего придушенного поклона. Навстречу ему, салютуя саблей, скакал Алексей Орлов со своими товарищами. Но прежде чем милостивая улыбка искривила бескровные губы государя, он произнес, наклонившись к Глебову:

— У этого Орлова рожа разбойника и убийцы. Да и остальные такие же висельники.

— Что ж с того! Зато теперь каждый выворачиваться станет. Им ведь теперь не служить, а отслуживаться надо. Такие, государь, на все пойдут.

Петр Федорович с триумфом вернулся в Петербург. Заговорщики были арестованы. Верные государю люди щедро награждены. Я с нетерпением ждал, когда государь вспомнит обо мне. Напрасно. Батюшка неопределенно пожимал плечами. Он вообще считал, что я все придумал, хотя были люди, видавшие издалека, как я ехал в свите государя. Его, правда, сильно смутил человек, приехавший от господина Глебова и отобравший у меня перстень. Он даже обеспокоился, что перстень, о котором я промолчал, был украден мною. Человек Глебова его успокоил и даже вручил от имени своего господина деньги за мою услугу. Сколько — не ведаю, потому что все тут же провалилось в карман подобревшего батюшки.

Граф Алексей Орлов

Матушка лечила мою обиду бесхитростно — правдивым признанием:

— Ишь чего выдумал, государь ему обещал... О нашем брате большие господа вспоминают лишь тогда, когда что-то надобно принести или убрать.

Через четыре дня в закрытой карете во флигель дворца привезли арестованную императрицу Екатерину Алексеевну. Я об этом узнал от своей матушки, которой приказали прислуживать императрице. Матушка была сильно напугана. Строгости во флигеле были очень большие, и ее не всегда отпускали на ночь, из-за чего мне добавилось хлопот по дому. Особенно докучала работа на огороде. Матушка наказывала мне каждый день обирать с листьев гусениц, дергать сорняки и поливать гряды. За этой работой меня и застал Глебов. Я тащил свое неизменное ведро, когда услышал его насмешливое:

— Ты, кажется, никак не расстаешься со своим ведром? А между прочим, государь про тебя справлялся (у меня заколотилось сердце). Правда, теперь он вновь не пьет воду... Вообще тебя надобно выпороть розгами. Признайся, плут, ведь ты хотел утаить кольцо?

— А я тогда рубль перевернул. Государем... решкой вверх! — неожиданно выпалил я.

— Перевернул?! — Глебов поддел пальцем мой подбородок, внимательно посмотрел в лицо. — А ты плут больше, чем я думал... Ловко! Выходит, государь тебе обязан престолом, а я — лентой, — Глебов усмехнулся. — Долг платежом красен. Видно, придется тебя с собой брать. Ввечеру приведешь отца ко мне во дворец. Скажешь, я велел.

— А у меня матушка там. При государыне... узнице.

Кавалер строго посмотрел на меня.

— Тебе про то знать не надобно. Впрочем, я туда все равно иду, так что ступай со мной.

Я скоро спрятал ведро в кусты и вприпрыжку побежал за господином Глебовым.

Флигель был окружен часовыми. Однако нас они пропустили беспрепятственно, не спросив пароля, — так был важен сенатор. В доме я принялся оглядываться в поисках матушки: уж очень мне хотелось, чтобы она увидела меня с господином Глебовым. Но матушки не было. Зато в зале на первом этаже за картами сидели гвардейцы. Я узнал их. То были офицеры, про которых государь сказал, что у них рожи разбойные. Лицом к двери сидел мрачный Алексей Орлов. На нем был не мундир бригадира с золотым шитьем, а все тот же измятый и поношенный гвардейский мундир с приколотой государевой персоной. Брильянтов на персоне не было. Выковыренные из гнезд, они россыпью лежали перед поручиком. Проифываясь, Орлов ими расплачивался.