Критическая Масса, 2006, № 2

XX (1913) Половинные: Сергеич П. (Пороховщиков П. С.). Искусство речи на суде. СПб., 1910; Щеголев П. Е. Пушкин: Очерки. СПб., 1912. Почетные отзывы: Федоров А. М. Жатва: Рассказы. М., 1910; Собр. соч. Т. 2. М., 1911; Щепкина-Куперник Т. Л. Сказания о любви. М., 1910.

XXI (1915) Половинная: Свириденко С. [Свиридова С. А.]. Песнь о Сигурде. СПб., 1912. Почетные отзывы: Дрожжин С. Д. Песни старого пахаря. 1906—1912. М., 1913; Мазуркевич В. А. Стихотворения. СПб., 1900; Монологи и поэмы. СПб., 1903; Старые боги. 3-я кн. стихов. СПб., 1913.

XXII (1917) Полная: Гете И. В. Фауст / Пер. Н. А. Холодковского: В 2 т. Пг., 1914. Почетный отзыв: Крашенинников Н. А. Амеля: Роман (Земля. Кн. 16. М., 1915).

1920-е годы: конкурс vs. премия. Александр Галушкин о литературных отличиях пореволюционных лет

Ни социально-экономические, ни общественно-литературные условия в советской России 1920-х годов не располагали к функционированию системы литературных премий. Страна была далека от экономической стабильности, огосударствление экономики исключило владельцев частного капитала из числа возможных учредителей или спонсоров премий (реанимированный во время нэпа частный капитал уже не интересовался литературой), после Октябрьской революции банковские счета научных и культурно-просветительных обществ были арестованы (и лишь спустя некоторое время, и то не всем, часть средств была возвращена), кардинально перестраивалась вся система литературных коммуникаций, читательская и зрительская аудитория претерпевала качественные изменения.

Только первые годы после революции еще продолжали существовать такие известные до революции литературные премии, как премия им. А. С. Пушкина Академии наук, премия им. А. С. Грибоедова Общества русских драматических писателей и оперных композиторов и премия Союза драматических и музыкальных писателей им. А. Н. Островского. Но если раньше объявления о конкурсах им. А. Н. Островского печатались в крупнейших газетах Петербурга и Москвы, то теперь — исключительно в петроградской газете «Жизнь искусства». Дореволюционные премии были обречены, и правление Союза драматических и музыкальных писателей им. А. Н. Островского в августе 1922 года было вынуждено принять решение: конкурс «временно прекратить… ввиду полной безуспешности драматургических конкурсов последних годов»  [15]. Неудачей завершилась и предпринятая в 1924 году попытка восстановить существовавшую с 1883 года премию им. А. С. Грибоедова  [16].

Системы премирования, существовавшей в дореволюционной России и на Западе (Нобелевская премия, Гонкуровская, Пулитцеровская и др.) и предполагающей наличие прежде всего круга экспертов, определяющих претендентов и выносящих решение, в советской России до конца 1930-х годов не было. Ее место заняла более утилитарная форма — форма литературных конкурсов, носивших, с одной стороны, более кратковременный и локальный, а с другой — более острый, соревновательный характер. Основная цель этих конкурсов была не столько структурировать литературный процесс в целом, маркировав отдельные произведения, сколько стимулировать появление произведений, более отвечающих новой современности (своего рода «социальный заказ»). На рассмотрение принимались только неопубликованные произведения; помимо денежного вознаграждения, как правило, предполагалась публикация. Естественно, что формулирование тем конкурса и сам отбор произведений носили чаще всего идеологизированный характер и колебались вместе с «линией партии»  [17].

Утилитарный характер конкурсного премирования проявился и в том, что большая часть объявленных в 1920-е годы конкурсов была конкурсами драматургическими. Новый театр остро нуждался в новом репертуаре  [18].

Однако и в этих условиях, более чем благоприятных для молодого советского писателя, представленные на конкурс произведения, как правило, оказывались такого низкого художественного уровня, что жюри конкурсов год за годом было вынуждено отказываться от выдачи премий.

Так, подводя итоги объявленного петроградским отделом Наркомпроса в феврале 1919 года конкурса на мелодраму, жюри констатировало: «большинство пьес оказалось чисто бытовыми… остальные же — лишенными литературного значения»  [19]. Ситуация не изменилась в марте 1921 года: «Ни одна из пьес… не удостоена премии, так как ни одна из пьес не удовлетворила художественным условиям, выставленным конкурсом» [20].

Не намного удачнее был и литературный конкурс Литературного отдела Наркомпроса в том же 1921 году (объявлялся в течение всего года в номинациях: «лучшее драматическое произведение», «лучший роман, посвященный проблемам современности», «лучший рассказ», «лучшее произведение для детей в области поэзии, драматургии и прозы», «лучшая поэма и лучшее стихотворение»). Оповещение о конкурсе было напечатано во всех центральных газетах и многих журналах (конкурс предполагалось сделать постоянным, но после проведения новой экономической политики и реорганизации Наркомпроса Литературный отдел был ликвидирован). В марте 1922 года объединенное заседание президиума Института художественной литературы и критики (бывш. Литературный отдел Наркомпроса) и жюри конкурса подвело итоги конкурса: премии поэтическим произведениям не присуждаются, «поскольку лучшие (В. Казина и Н. Полетаева) уже публиковались»; за прозаические произведения (роман и рассказ) 1-я и 2-я премии не присуждаются; 3-и премии присуждаются А. Семыкину (Полтава) и А. Голополосову (Москва), также «ряд рассказов признаны годными к публикации (в т. ч. Вс. Иванова и М. Слонимского); за драматические произведения 1-я и 4-я премии не присуждаются, 2-я присуждается Н. Мишееву (Петроград), С. Прокофьеву (Москва), 3-я — В. Часкову (Москва) и В. Коптеву (Кострома); премии за произведения для детей не присуждаются»  [21].

В мае 1922 года уже Московский Пролеткульт подводит итоги конкурса на пьесы и инсценировки «революционно-символистические» и «революционно-бытовые»: «Ни одна из… пьес премии не удостоена»  [22].

В ноябре 1925 года, рассмотрев результаты конкурса на «современную революционно-бытовую пьесу», ленинградское Общество драматических писателей не сочло «возможным предоставить премию ни одной из 53 представленных на конкурс пьес»  [23].

Мало что скажут даже историку литературы имена авторов, премированных редакциями тогдашних журналов и газет (такие конкурсы, особенно во второй половине 1920-х, стали более чем распространены  [24]). Так, в 1924 году на конкурсе 10 рассказов журнала «Красная нива»

А. Платонов получил лишь 8-е место, А. Малышкин — 9-е, а А. Грин — только поощрительную премию  [25].

Можно резюмировать, что в 1920-е годы конкурсная система премирования оказалась неэфективной. Организаторы стали заложниками ими же определенных критериев, носивших более тематико-идеологический, чем эстетический характер.

На этом фоне более чем интересным представляется небольшой конкурс петроградского Дома литераторов, объявленный в 1920 году «для поощрения начинающих писателей»  [26]. Всего было представлено 102 рукописи;

в жюри входили В. Азов, А. Амфитеатров, А. Волынский, Е. Замятин, В. Ирецкий, А. Редько и Б. Эйхенбаум. Весной 1921 года были объявлены результаты: 1-я премия присуждена К. Федину (рассказ «Сад»), 2-я — Н. Никитину (рассказ «Подвал»), 3-я — В. Зильберу (псевд. В. Каверин) (рассказ «Одиннадцатая аксиома»), Л. Лунцу (рассказ «Врата райские»), Б. Терлецкому (рассказ «Степь») и Н. Тихонову (рассказ «Сила»)  [27]. Выступления премированных конкурсантов имели большой успех, а некоторые произведения сразу появились в печати.