Верещагинские картины

1900 г.

КОММЕНТАРИИ

«ВЕРЕЩАГИНСКИЕ КАРТИНЫ». Статья впервые была опубликована в 1900 году («Новости и биржевая газета», 10 марта, № 69).

Статья написана по поводу выставки картин В. В. Верещагина на тему «Наполеон в России», которая была организована в помещении Музея русского искусства (теперь Государственный Русский музей). Эта выставка мастера-реалиста второй половины XIX века дала Стасову повод еще раз выступить по вопросу о правильной организации работы музея.

Стасов систематически выдвигал идею создания в Петербурге музея национального русского искусства. Так, еще в 1869 году в статье «Наши художественные дела» («С.-Петербургские ведомости», No№ 29, 36, 39, 43), положительно оценивая факт организации музея при Академии, Стасов отмечал, что этим завершается «первый том художественной летописи» и что надо теперь же взяться за организацию «второго тома», под которым он понимал организацию музея нового русского искусства второй половины XIX века. Эта идея Стасова поддерживалась и его соратниками. Оригинальный взгляд по этому вопросу имел Репин, в 1874 году сообщавший Стасову, что, с его точки зрения, «поддержать и развить искусство может только одно — народные музеи, которые следует основать во всех больших городах» (II, 85). В 1877 году Стасов в статье «Публичная библиотека и Эрмитаж при Александре I» («Новое время», 11 декабря, № 643) вновь вернулся к этому вопросу, упрекая Эрмитаж в том, что он «наглухо заперт» для русского искусства. Репин и на этот раз ответил Стасову горячим сочувственным письмом: «Ах, если бы это не осталось гласом вопиющего в пустыне! — писал он. — Если бы, вняв этой разумной речи, начал бы, кто должен начать, серьезно коллекционировать современный русский и иностранный музей!!! А ведь как следовало бы!» (III, 25). О своей идее напомнил Стасов и статьей «Павел Михайлович Третьяков и его картинная галерея» («Русская старина», 1893, декабрь). Однако в условиях того времени идея Стасова не осуществилась. Русский музей в Петербурге, открытый в 1898 году, был снабжен коллекциями из запасов Академии, Эрмитажа и пригородных дворцов. Его экспонаты в лучшем случае отражали все тот же «первый том» развития искусства. В комментируемой статье на примере творчества Верещагина, которое почти не нашло своего отражения в коллекциях, как и творчество других реалистов второй половины века, Стасов ставит вопрос о необходимости правильной и всесторонней работы музея. Недостатки работы музея, сказавшиеся в недооценке им русского реалистического искусства второй половины века, представляли большую опасность, особенно потому, что они объективно как бы отражали позиции декадентов, отрицавших самобытность русского национального реалистического искусства. В связи с этим Стасов выступает против Ал. Бенуа — столпа «Мира искусства», и немецкого историка искусства Рихарда Мутера. Бенуа исходил из понимания искусства как искусства «чистой» формы. Его статьи были полны раболепия перед искусством Запада, отрицали самобытность русского искусства. Бенуа выступал против идейного реализма, не признавал художественных достоинств у передвижников и фактически вычеркивал из истории русского искусства самый благородный и глубоко содержательный его период, отражающий целый пройденный этап освободительного движения в России. (О книгах Мутера «История живописи в XIX веке» и А. Бенуа «История русской живописи в XIX веке» см. комментарий к работе Стасова «Искусство XIX века», т. 3).

Стасов был полон жгучей ненависти к декадентам. В письме к Антокольскому в ноябре 1900 года он писал: «Декаденты… поминутно атакуют всех лучших наших художников… Особливо свирепствуют в этом смысле сам г. Дягилев и его верный друг Александр Бенуа… Думаю, что в один прекрасный день выступлю и хвачу их порядочно. Они мне так противны!! Так они грубы, невежественны и глупы!!» (IV, 199–200).