Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина
Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина читать книгу онлайн
Комментарии В. В. Набокова освещают многообразие исторических, литературных и бытовых сторон романа. Книга является оригинальным произведением писателя в жанре научно-исторического комментария. Набоков обращается к «потаенным слоям» романа, прослеживает литературные влияния, связи «Евгения Онегина» с другими произведениями поэта, увлекательно повествует о тайнописи Пушкина.
Предназначена для широкого круга читателей и в первую очередь — для преподавателей и студентов гуманитарных вузов, а также для учителей и учащихся средней школы.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
3–4 Бегущим бурной чередою / С любовью лечь к ее ногам. Читатель, знающий русский язык, заметит здесь великолепное сочетание звукоподражательных аллитераций.
Ср.: Бен Джонсон, «Рифмоплет», IV, VI (расставание Юлии с Овидием):
Ср.: Томас Мур, «Любовь ангелов», строки 1697–1702:
(Я обнаружил, что эти строки цитируются в рецензии на «Любовь ангелов» Мура и «Небо и землю» Байрона в «Эдинбургском обозрении», XXXVIII [февраль 1823 г.], 38; на с. 31 говорится, что поэзия Байрона — «порой смертоносный анчар» [«Antiaris toxicaria», Лешено де Ла Тур, 1810]. Довольно любопытно, что парафраза строк «exhausted slaves / Lay down the far-brought gift, and die» <«Владыкам так Востока раб / Приносит дар — и умирает!»> имеет место в предпоследней строфе пушкинского стихотворения «Анчар». См. коммент. к строфе L, 10–11).
Упоминаниями о волнах, целующих ноги, изобилует английская поэзия; приведем еще один пример. В байроновском восторженном описании (1816) Кларан в «Чайльд-Гарольде» (III, С: «Кларан! Любовь божественной стопой тебя прошла»), где Бессмертная Любовь странным образом отождествляется с чувствами Юлии и Сен-Пре у Руссо, оставшимися после них на возвышенностях Швейцарии, есть строки (CI, 5–6):
Ножки и волны соединяются также у Ламартина в «Озере» (сентябрь 1817 г.):
у Гюго в «Печали Олимпио» (1837):
Как известно русским комментаторам, литературная реминисценция здесь (оборачивающаяся, как мне представляется, одной из намеренных литературных пародий, несколько примеров которых в «ЕО» являют собой первые четверостишия некоторых строф) — из «Душеньки»:
«Душенька» — большая, написанная ямбическими строками разной длины поэма, которую ее автор Ипполит Богданович (1743–1803) дорабатывал на протяжении нескольких изданий (1783–99) после того, как в 1778 г. появилась первая «книга» под названием «Душенькины похождения». Она написана во фривольной французской манере того времени по следам повести Лафонтена, о любви Психеи и Купидона. Ее легкие четырехстопники и блестящий юмор предвосхищают стихи молодого Пушкина. «Душенька» — важный этап в развитии русской поэзии; ее простодушные разговорные интонации оказали влияние также на непосредственных предшественников Пушкина — Карамзина, Батюшкова и Жуковского. Думаю, Грибоедов тоже отчасти обязан ей своим стилем. В свое время поэму переоценили, затем же недооценивали в глухие, начатые известным, но бездарным Виссарионом Белинским годы гражданственности в критике (см. также ком-мент. к главе Третьей, XXIX, 8).
Ср.: «L'onde, pour [Vénus] toucher, à longs flots s'entre-pousse / Et d'une égale ardeur chaque flot à son tour / S'en vient baiser les pieds de la mère d'Amour» <«Морской прилив, чтобы коснуться [Венеры], перекатывается большими волнами, / И с равным рвением каждая волна / Стремится поцеловать ноги матери Амура»>, — последние строки второй стихотворной интерлюдии книги первой «Любви Психеи и Купидона» (1669) Жана де Лафонтена (1621–95), заимствовавшего «conduit» <«построение»> и «фабулу» из французского перевода «Метаморфоз», известных также как «Золотой осел» (кн. IV–VI) Люция Апулея (р. ок. 123 г. н. э.), бурлеск которого он смягчил «badineries galantes» <«галантными шалостями»> и прозаическим здравым смыслом, столь дорогим его веку «bienséance», «goût» и «raison» <«приличия», «вкуса»… «разума»> — этой бесплодной троицы. (Написав свой комментарий, я заметил, что Г. Лозинский кратко пишет о том же в своих комментариях к парижскому изданию «ЕО» 1937 г.).
Тема, которую использовали Лафонтен и Богданович, представляет собой аллегорический эпизод о Психее и ее возлюбленном — сыне Венеры, Купидоне из кн. IV–VI «Метаморфоз» (в 11 кн.). В кн. IV этого слабого романа есть небольшая сцена, где ласковые волны устремляются к Венере, которая касается их розовыми ступнями, поднимаясь в свою морскую колесницу среди плещущихся тритонов и наяд.
5–6 Как я желал тогда с волнами / Коснуться милых ног устами! <«Comme je désirais alors avec les vagues effleurer ses chers pieds de mes lèvres!»>
В компилятивной романизированной биографии, банальной и изобилующей ошибками («Pouchkine», в 2 т., Париж, 1946), Анри Труайя пишет по поводу этого эпизода (I, 240):
«Очарованный образом этой пятнадцатилетней девочки, играющей с волнами, Пушкин написал обращенное к ней сентиментальное стихотворение:
Странно, что княгиня Мария Волконская, цитирующая в своих французских мемуарах эти стихи по-русски, забыла, что это — отрывок из «ЕО» (глава Первая, XXXIII, 5–6); еще более странно, что этого не знает Труайя. Но то, что мисс Дейч, которая перевела «ЕО» на английский язык (1936), не узнала цитату и перевела строки, переложенные Труайя [26] на французский, как:
— совершенно непостижимо, если не увидеть в этом некую поэтическую справедливость, ибо мисс Дейч так отошла от оригинала и исказила XXXIII строфу главы Первой, что даже сама была не в состоянии отождествить ее с (слегка измененной) цитатой у Труайя. В ее «переводе» 1936 г. читаем:
У других перелагателей:
