Фантастика глазами биолога

Роман Кларка вышел раньше основополагающей работы Тейяра де Шардена «Феномен человека», в которой излагается концепция, гласящая, что «эволюция — это кривая, в которой должны сомкнуться все линии, свет, озаряющий все факты». Католик и палеонтолог, Тейяр де Шарден выдвинул положение, согласно которому эволюция по существу телеологична: ее конечная притягательная сила — вершина прогресса — «точка Омега» (символическое обозначение Христа). Появление человека — не завершение эволюции, а лишь одна из ступеней к восхождению, призванному завершиться «концом света» — слиянием разумов и объединением их с Божественной сущностью.

Кларк, повторим, опубликовал свой роман раньше, чем вышел «Феномен человека», но у Тейяра де Шардена был свой источник вдохновения. По его собственному признанию «Феномен человека» написан под впечатлением от читанных В.И. Вернадским в Сорбонне в 1922–1923 гг. лекций по геохимии, где тот излагал основы своего учения о биосфере и ноосфере, как конечном этапе развития биосферы.

Неизвестно, читал ли радиотехник Кларк конспекты этих лекций — возможно, идеи просто приходят в умные головы одновременно. Тем не менее, в свете такого подхода становится ясна мистическая сущность Оверлордов. Обремененные неким давним проклятьем, сами не способные воссоединиться в «точке Омега», они, тем не менее, вынуждены подчиняться воле Высшей Силы, являясь ее инструментом.

Но возможен ли такой радикальный скачок в действительности? Или эволюция, как нас убеждали учебники, идет путем перебора случайных отклонений, — и уж, во всяком случае, не захватывает полностью весь биологический вид? Наш современник, бельгийский физик русского происхождения Илья Пригожин, показал, что при определенных условиях система, долженствующая вроде бы, реагировать на возмущение хаотично, реагирует (благодаря неведомым нам механизмам), как целостный организм — причем, при этом возможен переход на новый, более высокий уровень организации. Такой феномен отмечен даже для химических растворов, а уж что говорить о такой сложной системе, как живая материя…

Впрочем, идея такого — спонтанного и полного перехода всего человечества в сферу «чистого разума» далеко не единственная модель «вертикальной эволюции». Во всяком случае, у фантастов. У Стругацких в знаменитом цикле о Максиме Каммерере появляется термин «людены» — самоназвание группы людей, совершивших эволюционный скачок (при том, что все остальное человечество «не тронулось с места»). «Люденом» может стать далеко не всякий — для этого надо растормозить определенные качества, генетически присущие лишь немногим. При этом Стругацкие дают понять, что людены тоже вливаются в некое космическое сообщество разумов — примыкают к загадочным «Странникам», чьи следы человечество уже давно находит в отдаленных мирах. Это, если так можно выразиться, локальный прорыв (куда и как эволюционирует остальное человечество, и эволюционирует ли оно вообще, неизвестно). А бывает и прорыв совсем «точечный», как, например, в последнем романе Сергея Лукьяненко, где «эволюционирует» лишь один-единственный человек, главный герой романа Мартин — посредством инопланетного артефакта, который специально для этой цели оставила некая высшая цивилизация. Иными словами тот же «конец детства», только в неизмеримо более скромном масштабе.

Если вновь обратиться к «точке Омега» де Шардена, эти превращения можно рассматривать не только как биологические, но и как мистические. Не удивительно, что ключевому моменту предшествуют странные и непонятные явления — собственно, благодаря им у Стругацких «особист» Каммерер, опираясь на пресловутый «меморандум Бромберга» и вычисляет, что на Земле действует некая Новая Сила. Появление люденов сопровождают массовые самоубийства китов, непонятные случаи потери памяти у людей, причастных к тайне и даже, кажется, нарушение самой структуры пространства-времени… Оверлорды Кларка тоже понимают, что «час настал» по участившимся проявлениям телепатии и ясновидения, которые они, заранее зная, чего следует ожидать, специально отслеживают. Так что, если вдруг у вас или у ваших близких внезапно проявляются некие новые способности, будьте настороже! Овладение «тонкими материями» есть один из признаков перехода на новый уровень…

Эволюция нас не спрашивает. И что будет с человечеством «на самом деле» сказать трудно. Но ни один вид не сохраняется вечно. Они либо изменяются, либо вымирают. За одним-единственным известным исключением.

Небольшой (с пятикопеечную монету) рачок щитень, которого весной можно найти в наших лужах (внешне он похож не столько на рака, сколько на маленького мечехвоста), существует в своем нынешнем виде уже 200 млн. лет. Давным-давно вымерли трилобиты, современником которых он был, появились и вымерли динозавры, мамонты, шерстистые носороги, прошло несколько оледенений, смен магнитных полюсов, появился человек… А щитень все живет, все роется в теплом весеннем иле.

Но вряд ли такая участь привлечет человечество.

А с фантастами все ясно — хорошую идею грех оставлять без внимания. Тем не менее, хочу отметить одну очень важную подробность — что все-таки случается с человечеством, перешедшим в иное, почти Божественное состояние, остается за кадром. Действительно, это, что называется, не нашего ума дело — совершившие скачок перестают быть людьми, а значит, уходят за пределы нашего понимания. А фантасты, при всей их проницательности, все-таки люди. Зато известно, что происходит с оставшимися — для них это настоящая трагедия. Последнее поколение «настоящих людей» у Кларка предпочитает так или иначе покончить жизнь самоубийством — ведь их собственная жизнь потеряла смысл; цели, к которым устремились их дети, для них недостижимы. Человечество в повести Стругацких все-таки уцелело — ушедших несравнимо меньше, чем оставшихся. Но страдают от разрыва и те и другие. У Лукьяненко вообще ситуация парадоксальна до комизма — всемогущество оказывается не по плечу частному сыщику Мартину; он предпочитает быстренько подлатать мироздание, воскресить любимую девушку, сделать два-три добрых дела и вернуться к обычному, человеческому существованию. Лично у меня возникает сильное подозрение, что в реальности (если здесь можно говорить о реальности) такое вряд ли возможно. Полагаю, психика любого разумного существа после обретения всемогущества и всезнания настолько изменилась бы, что все проблемы, связанные с его человеческим существованием, перестали бы его затрагивать (как это, кстати, произошло у Кларка и у Стругацких). В сущности, и растворение в сверхразуме, и превращение в единичного Бога означают одно — полную потерю себя, отказ от индивидуальности… Но на собственном опыте это нам проверить вряд ли удастся.

Рождение бога

В фантастике всегда существовала некая сумеречная зона, где «твердая» НФ граничила с фэнтези и обе — с теологией. Это — фантастика религиозная.

В 1990 году вышел даже сборник зарубежной религиозной фантастики — «Другое небо». Зарубежной — потому что нашей тогда еще не было. И выпущен он был Издательством политической литературы — судя по аннотации, предполагалось, что сборник представляет не столько религиозную, сколько антирелигиозную фантастику. Впрочем, предполагалось чисто формально — недаром сборник предварялся внимательным и по сю пору не устаревшим аналитическим обзором Вл. Гакова…

Назывался этот обзор «Мудрая ересь фантастики».

Фантастика — литература светская. И все, сочиненное фантастами, так или иначе будет отходить от религиозных догм. Потому что литература, целиком и полностью укладывающаяся в рамки религиозных догм это и есть собственно религиозная литература, и, какие бы чудеса не свершались на ее страницах, к фантастике она никакого отношения не имеет.