О соразмерности наказаний (СИ)

Возмездие может вообще не состояться: и в причинах этой счастливой развязки пролегает одно из отличий штампованного произведения от глубокого. Хороший убийца, который с самого начала враждует с полными отморозками почти всегда выживает, убив их всех. Сюжет настолько предсказуем, стар и затерт, что глубины тут добиться дьявольски трудно. Другое дело, когда читатель не может до последней минут предсказать не сам факт смерти этого злодея, а сказать - надо его убивать или нет! Таков дон Симон Исидро старейший лондонский вампир из "Тех, кто охотиться в ночи" Б. Хембли. Персонаж отрицательный, так как раз в пять дней ему нужна человеческая кровь. Но храбр, относительно честен, рискует жизнью, чтобы спасти нанятого им человека. И вроде как противостоит абсолютному злу - неизвестному кровососу, убивающему как вампиров, так и людей. А охотиться за ним тяжело, дело это затяжное и практически безнадежное - сликом он ловок. Самое обидное, что вампиризм как явление все равно искоренить не удастся - можно лишь надеяться на то, что его не заметят специальные государственные службы. Надо убить дона Симона или нет - вот вопрос который мучает героя и читателей вместе с ним. В конечном итоге герой и вампир расходятся в вооруженном нейтралитете.

Четвертая стадия, четвертый типаж отрицательного персонажа, - злодей, умеющий захватывать власть. Причем власть эта - не мелкий десятиминутный шантаж аудитории бомбой, когда нервная личность забегает в банк и кричит "Не двигаться, а то я сейчас тут все взорву!". Такое умеет делать любой трус с пистолетом. Нет, это искусство построения тирании, умение подчинять себе людей, опираясь на их слабости и пороки. Здесь важно выделять тех тиранов-марионеток, которым власть дали высшие эшелоны зла, от тех, которые сами создали организацию. Первые ничем не отличаются от предыдущего типажа и смерть их есть результат казни: например граф Раббан Харконнен в "Дюне" Ф. Херберта - назначенный дядей управлять планетой, он мог делать это лишь в течении трех лет, потом его смели силы главного героя. Вторые западают зрителю в душу куда сильнее, ведь в каждом из нас живет зародыш тирана, который толкает к поддержке тиранов состоявшихся. Фильм "Остров головорезов" рисует архетипического представителя этого вида. Пират, один из многочисленного семейства Морганов, желает захватить власть над Ямайкой и сместить губернатора. Но для начала ему надо найти клад (получить начальный капитал) и убить положительных персонажей. Естественно, ему это не удается положительные герои быстро бегают и ловко выкручиваются из разнообразных неприятностей. Однако в процессе поисков злодей легко подчиняет себе всю мелкую пиратскую шушеру, решительно устраняет конкурентов из своей среды. Убивает он второстепенных положительных и нейтральных персонажей, но всегда не без резона и проявляя изобретательность. В любом деле он первый, стратегические мысли и управленческие решения зреют в его голове десятками.

Такого злодея нельзя уничтожить в ходе одной только традиционной дуэли с положительным героем - перед этим надо уничтожить его организацию, сокрушить того червя сомнения, что копошиться в зрительской душе. Этой своей чертой злодеи уже напоминают языческих племенных духов, которые бессмертны ровно столько, сколько существует верующее в них племя. И верно - в данном случае положительная героиня, племянница этого самого Моргана, может убить его только в итоге большого морского сражения и только после того, как он произнесет впечатляющий монолог о своей приверженности злу.

Подобными качествами обладает и картонный профессор Мориарти. Шерлок Холмс не смог устранить его до краха той маленькой мафиозной организации, что возглавлял этот математик. Дуэль у Рейхенбахского водопада по сути уже чистая формальность, и хоть Мориарти утягивает величайшего сыщика с собой, тот вынырнет из вод по требованию читателей. Многие почитатели Шеролка Холмса могут обидеться на то, что Мориарти зачисляют в список картонных персонажей. Но все познается в сравнении: пусть они прочтут "Трехгрошовый роман" Бертольда Брехта. Убийца Нож, он же Джимми Бакет, он же господин Мекхит куда более реалистичен и глубок - начиная от финансовых связей в полиции, чего джентльмен Мориарти не знал, и до организации сбыта краденного в виде сети дешевых лавок.

Величайший из злодеев организационно-тиранического типа - Саурон, создатель кольца всевластия. Он уже скорее демоническое воплощение злых сил - ему нет нужды говорить*. Сразу признается, что как инженер, политик, ученый, психолог - он много лучше всех прочих героев. Дуэль как таковая, с мельканием клинков и разряжением стволов, здесь отсутствует напрочь. Фродо сражается не столько с противником, сколько с собственными соблазнами. И крах Саурона есть эпическое зрелище, его гибель потрясает своим величием и никто не может упрекнуть его в глупости, нерасторопности или лени. Саурон не вызывает к себе презрения. Моральность его поражения подтверждает уже не столько его собственными делами, сколько делами его подручных.

______________ * Во "Властелине колец" нет ни одной его значимой фразы, если не считать короткого диалога с Пиппином через палантир, но и это на полноценную беседу или столкновение мнений не тянет.

Следующая ступень приближения злодея к светлому образу - это смягчающие обстоятельства. Все предыдущие злодеи стали таковыми либо по своей воле, либо по общему скотству жизни. У этой же группировки отрицательных персонажей появляется оправдание. Они могут не стремиться к власти, не уметь махать кулаками, быть склонны к самоубийству, но есть в них предпосылки к зрительской жалости. С одной стороны, этот образ до безумия затерт детскими травмами маньяков, которые от родительских побоев начинают резать всех подряд. С другой стороны, это тот случай, когда в злодее просыпается что-то систематически доброе. Он уже не столько действует сам по себе, сколько под властью собственных страхов.

Соответственно, воздаяние должно быть направлено на эту злую силу, а то, что она сидит в голове злодея, это уже не дело автора. Дескать, против больного человека мы ничего не имеем, но пока не выздоровеет, ему лучше посидеть за решеткой или, если он убил слишком многих, умереть. Один из немногих случаев, когда воздаянию удается разминуться со злодеем, это финал "Бойцовского клуба" - экранизации одноименного романа Чата Поланика. Собственно, там действует герой-шизофреник, в его голове сидит темное начало с левым уклоном, злобная инициативная личность, которая властвует над телом 12 часов в сутки. И вот в финале герой с помощью выстрела в рот производит себе хирургическое удаление этой шизофрении (выстрел, понятно, тут только обязательный элемент борьбы воль, но он вполне реален). После этого у героя для счастья не остается никаких препятствий (в книге, правда, его садят в психушку).

Иное дело, когда злодея шантажируют: карманного воришку заставляют подсыпать яд, честного вора понуждают украсть политические документы. Здесь смягчающие обстоятельства столь высоки, что могут привести к счастливому концу - ибо главные злодеи это шантажисты, и вот их ждет печальная участь.

Но самым мощным оправдательным мотивом есть не детская травма, ни шантаж, а борьба за идею. Не ради себя кромсаются трупы, а за счастье человечества, за крепкую мораль и безалкогольный образ жизни. Тут воздаяние зависит от личностей жертв маньяка. Его зритель пожалеет в любом случае, надо только добиться, чтобы его жертв зритель пожалел еще больше. Если он казнил подлых фашистских оккупантов, то человек этот герой, персонаж идеально положительный, скорее всего командир партизанского отряда. Такой человек, пусть он даже будет самым жестоким, либо отделается ранением, либо геройски погибнет. Но если жертвы - мирные граждане, которые не хотели разделять левых идеалов, то сейчас это уже отрицательный персонаж, коммунистический или эсеровский террорист.

Самыми сложными жертвами становятся просто нехорошие люди, которых так много вокруг и которых законопослушные граждане должны исправно терпеть до конца жизни. Вдруг маньяк примется за налоговых инспекторов, что делать тогда? Триллер "Семь" описывает именно такого маньяка, решившего убивать личностей, воплощающих собой семь смертных грехов. Он до смерти закормил обжору, заставил жадного адвоката отрезать себе фунт плоти и тому подобное. В фильме он рассматривается как опасный для общества субъект, чье сумасшествие вызывает оторопь у зрителя. Но становиться ясно, что если этого маньяка убить - зритель тут же простит его, уж больно отвратительны были объекты надругательств. Следовательно, маньяк должен сделать что-то уж совсем плохое. И точно - чтобы осудить самого себя за грех зависти и спровоцировать следователя на самосуд, он убивает его беременную жену. Зритель, не смотря на проблески сочувствия к делам маньяка, много больше отождествляет себя со следователем, и после этого зверства смерть маньяка кажется ему заслуженной.