Стихотворения Л. Мея

Николай Александрович Добролюбов

Стихотворения Л. Мея

В поэтической деятельности г. Мея всего замечательнее переводы, представляющие замечательное разнообразие, которое не лишено, впрочем, некоторого внутреннего единства, как увидят читатели. Г-н Мей переводит с еврейского, греческого, немецкого, французского, с польского языка и других славянских наречий [1]. Отличительное его достоинство состоит в текучести стиха [2] и в верности подлиннику, иногда безукоризненной [3]. Роскошью и негою стиха особенно хороши подражания восточным, из которых лучшее – «Сплю, но сердце мое чуткое не спит» – замечено было многими при первом его появлении [4]. Все «Еврейские песни» г. Мея [5] составляют одно целое, выражающее знойную страсть, которой сущность прекрасно может быть определена следующими двумя стихами:

То же самое чувство выражается и в песнях, переведенных из Анакреона. Большая часть из них передана г. Меем очень грациозно, хотя не без изменений, которые иногда зависели, очевидно, от личного вкуса переводчика. Например, не мило ли следующее стихотворение:

Перевод очень близок к подлинному тексту; только вместо ляжем в греческом стоит – сядем, а слов – насладиться мягким ложем – совсем нет… Без сомнения, изменения г. Мея не вынуждены были условиями стихотворного размера: он весьма искусный версификатор, и притом сядем и ляжем совершенно одинаково идут в стих.

Переводы Феокрита весьма далеки от подлинника и могут быть названы вольными; но зато они большею частию близки к тому направлению, которое выражает г. Мей, изменяя некоторые фразы Анакреона. Он заставляет одну деву рассказывать о себе:

К другой деве обращается с просьбой:

Здесь уже г. Мей превосходит Феокрита: у греческого автора нет такой силы и рельефности в подобных изображениях.

Вдохновленный древними авторами, г. Мей и сам сочинил идиллию из римской жизни: «Цветы», воспроизводящую известный анекдот о том, как Нерон засыпал было цветами своих гостей во дворце. Пир Нерона описан весьма живо и отчетливо, с тем же глубоким знанием римской жизни, какое показано г. Меем в его «Сервилии» [10].

Из переводов Шиллера всего лучше «Прощание Гектора с Андромахой»: оно передано почти слово в слово, без всякого насилия стиха. В других переводах попадаются уклонения не совсем удачные. Например, в стихотворении «Амалия» говорится о поцелуях, что они пламенели, сплавляли душу с душою, на устах звуча сливалися… Шиллер говорит о них с гораздо меньшим азартом. В стихотворении «Ожидание» являются «докучные уши», вместо «подслушивающие уши» (Lauschers Ohr), – «цветок, лобзаемый румянцем зари», слова «Die Traube winkt» [11] переводятся стихом

Стих

переведен:

Это не совсем хорошо. Не совсем хороши также и стихи, подобные тем, которыми начинается перевод «Альпийского стрелка».

Без таких стихов легко можно бы обойтись, тем более что в подлиннике никакого белого бяшки не находится. Собственные произведения г. Мея относятся более к разряду альбомных и могут быть интересны единственно; для тех, кого они касаются [12]. Есть у него еще стихотворения, написанные на манер русских песен, народным размером, не лишенным звучности. Мотивы их взяты большею частию из народных песен, и все больше на тему старого мужа и молодой жены. Некоторые картины и выражения страсти выходят у г. Мея довольно удачно. В другом роде – понравилась нам «Запевка».

Но зато не понравились нам пьесы в героическом роде, от которых сам г. Мей отказывается в переводе пьесы Анакреона «К лире». В самом деле – всякому; свой талант: Анакреон говорит, что он собирался и Атридов петь, и Кадма прославлять, и Алкида восхвалять, – а лира все поет про любовь… Г-н Мей, как видно, мало вник в это обстоятельство и сочинил такие пьесы, как «Отойди от меня, сатана» и «Спаситель». Первая представляет беспорядочный набор школьных воспоминаний, оставшихся от изучения географии, истории, естественных наук и древней литературы. По образцу известных стихов

пересчитываются разные страны, показываемые сатаною Спасителю. Характеристика каждой страны очень замысловата. Например, в Риме представлены Капитолий, Тибр, дворцы, сенат, цирк и прочее, далее Капрея с нагими плясуньями и

И все это в картине, представляющейся глазу с одной из гор Палестины! Невольно вспомнили мы книжку о Гершелевом телескопе, изданную лет двадцать тому назад и рассказывающую о наблюдениях Гершеля над тем, как совершались таинства любви у лунных жителей [14].