«Жизнь за царя» в Праге

Annotation

В. В. Стасов

В. В. Стасов

Славянский концерт г. Балакирева

Несколько недель тому назад было сообщено нашим читателям краткое известие о том, как и когда была дана, осенью настоящего года, опера Глинки в Праге. В настоящее время мы имеем под руками отзывы пражских газет (на чешском языке) об этих представлениях и полагаем, что многим из наших читателей будет интересно узнать, как наши соплеменники-славяне смотрят на знаменитое создание нашего великого композитора. Не забудем, что первая постановка русской оперы за границей совершилась в одной из славянских земель, и потому, конечно, каждому, кому дорого русское искусство и распространение его, будет в высшей степени любопытно узнать, как и при какой обстановке явилась в первый раз в Праге русская опера и какой она имела там успех. Предлагая здесь, в переводе, главнейшие места из четырех нумеров лучшей пражской газеты «Narodni listy» о «Жизни за царя», мы просим наших читателей обратить внимание на многие приводимые нами чешские выражения для обозначения различных музыкальных понятий и предметов. Между тем, как мы постоянно везде рабски употребляем музыкальные термины Западной Европы, многие из наших соплеменников-славян давным-давно уже выработали себе выражения самостоятельные, национальные, столь же верные, сколько и живописные.

«Сегодня, 29 августа 1866 года (говорят „Народные листы“), наша опера (спевогра) вступила в новую историческую эпоху своего развития. Впервые появляется в нашем репертуаре произведение знаменитого „славянского“ композитора (складателя), которому целых 30 лет тому назад довелось получить торжество на петербургской сцене (на петроградском явище) и которому, наконец, открылся путь и к нам. Благодаря любителю искусств, г. Грубому, нашему соотечественнику, проживающему в Москве, получили мы партитуру оперы Глинки, и наши певцы, не опасаясь никаких затруднений и усилий, необходимых для изучения столь обширного произведения, воспользовались случаем, чтобы поставить на театре (дивадло) новость, столько же важную, сколько и утешительную. Это первое произведение Глинки, где ему удалось приблизиться к его идеалу славянской музыки. Опера (спевогра) „Жизнь за царя“ представляет тот важный момент в истории славянской музыки (гудьбы), что чисто славянское воззрение в области драматической впервые выступает вполне самостоятельно и установляет на все времена твердые основания для славянской оперы. В этой опере нас менее трогает подражание мотивам народных песен, чем тот славянский гений, который говорит нам чистым и увлекательным языком. Это произведение сделало Глинку великим основателем славянской оперы, доказавшим, что славяне имеют свою собственную музыкальную (гудебную) речь и что им незачем говорить языком чужим» («Narodni listy», № 237).

В другой статье читаем: «Блестящий успех оперы Глинки в Праге указывает управлению театра на тот путь, которому оно должно следовать, чтобы удовлетворить народной задаче. Мы нисколько не вооружаемся против постановки замечательных произведений чужих народов; но до сих пор нас так долго и так много угощали чужеземщиной, что можно, кажется, попросить отдыха и попробовать добыть новых сил из богатых созданий родной нашей славянской музы; она и так уже слишком долго оставалась нам чужою… Глинка прежде всего — славянин и вместе — гениальный композитор. Он опытен по всем частям музыкального искусства; он с мастерскою ловкостью, легко несущеюся мелодиею, а фантазия его постоянно развивается в самых разнообразных сочетаниях на почве народной и создает самые тонкие, самые разнообразные красоты. Однакоже рядом с этими великими достоинствами высказывается и значительный недостаток драматического выражения: широкий поток чистых мелодий часто отнимает у целого ту силу и живость выражения, которые необходимы для драматического действия. Недостаток этот особенно сильно выступает в первой части третьего акта, где ход действия совершенно останавливается и, в ущерб целому, чрезмерно развиваются моменты чисто лирические. Вообще надо заметить, что характер оперы Глинки и в целом, и в частях не чисто драматический, а скорее лирико-эпический. Поэтому-то он с любовью останавливается на широком развитии и строгой разработке отдельных мотивов, что скорее идет к оратории, чем к опере, которая преимущественно должна возбудить интерес драматический. Центр тяжести всей оперы Глинки заключается в великолепных хорах и в ансамблях важнейших деятелей драмы, которая без них была бы довольна жидка.

О либретто, о слабом драматическом основании и его гиперцаризме мы не будем здесь распространяться. Сильный изображением различных элементов русского и польского — Глинка успел сгладить основные недостатки либретто и вдохнуть отдельным лицам совершенно оригинальную, русскую жизнь. Особенно в Сусанине представил он нам живой образ православного сына „святой Руси“, который за царя охотно жертвует жизнью. Впрочем, и другие лица прекрасно изображены, и арии их часто отличаются необыкновенной красотою. Укажем в особенности на первую часть арии Антониды и прекрасно обработанный канонический терцет („Не томи, родимый) в первом акте, арию Антониды („Не о том скорблю, подруженьки“) в третьем акте и арию Сусанина в четвертом действии. Великолепные хоры (сборы) производят необыкновенное впечатление. Хоры поляков отличаются разгульной отвагой. Грациозно задуман женский хор (C-dur в 5/4). При мелодической части проявляется изумительное богатство в ритмическом отношении. Особенно часто является ритм тройной, который, в связи с ритмом парным, производит самые разнообразные сочетания. Балетная музыка второго действия полна электризующей свежести. Об инструментовка нельзя не выразить своего удовольствия, особливо по отношению ко времени. Она доставляет знатокам много наслаждения. Вообще „Жизнь за царя“ занимает первое место между знаменитейшими произведениями славянской музыки.

Следует сказать, что наши певцы приложили все старание, чтобы исполнение было вполне достойно произведения. Прежде всего следовало бы назвать г. Палечека (Сусанин), если бы он во всех частях равно удовлетворял своей великой и трудной задаче; впрочем, в арии четвертого действия его исполнение было поистине художественно. Если ему удается достигнуть страсти и разнообразия выражения и в остальных моментах, то он, конечно, заслужит всесторонние похвалы. Г-жа Эренберг, в роли Антониды, играла с обыкновенным своим искусством, хотя особенности славянской музыки ей недостаточно известны. Надо заметить, что особенно первая часть ее арии в первом действии, которая должна иметь характер высшей поэтической импровизации, требовала другого способа выражения: тут уместны большие задержки (приставки) a tempo rubato, a во второй части (Cavatina As-dur) необходимо более спокойное движение. Она прекрасно пропела арию (жалоспев) в третьем акте. Г-жа Штаутингер охотно взяла себе роль Вани, и мы только поэтому удерживаемся от строгого суждения об ее игре. Вообще она прилично исполнила трудную свою роль и во многих случаях заслуживает похвалы. Г-ну Палечеку роль Сусанина несколько выше его средств, почему большая ария в четвертом действии должна была быть совершенно выброшена. Наибольшею долей успеха своего опера обязана хору (сбору), который превосходно исполнил свое дело и заслужил ту редкую почесть, что был громогласно вызван in corpore (весь) после первого и второго действия. Сценическая постановка оперы приносит распорядителям величайшую честь. Особенно были эффектны прекрасные декорации четвертого и пятого действий, нарочно изготовленные театральным живописцем г. Мацурком. При следующих представлениях мы намерены сделать еще другие замечания насчет самой оперы и ее исполнения, а здесь не можем не выразить нашего удивления, что в театре было чрезвычайно мало посетителей. Где было наше мещанство? Разве его так мало занимает процветание нашего искусства? Разве оно может относиться к этому равнодушно?“ („Narodni listy“, No№ 239 и 240).