На смерть Гоголя

Константин Сергеевич Аксаков

На смерть Гоголя

Гоголя нет!.. Грустно и тяжело! Нет великого художника, и нет великого создания, им недоконченного. С именем Гоголя, с его великим поэтическим трудом связывались все надежды, все будущее нашей литературы. Теперь исчезли ее надежды, а может быть, и все ее будущее, вместе с потерею величайшего русского писателя, величайшего и вместе, кажется, последнего русского художника. Пусто стало в рус. лит., ей больше уже нечего ждать. Так грустно становится при этой горькой мысли, что еще невозможен стройный и последовательный отчет о заключившем, – да, заключившем! – уже свою деятельность гениальном писателе.

Десять лет перед нами трудился он неослабно над своею поэмою «Мертвые души», посвящая этому труду своему все силы своей жизни, все могущество своего таланта; и не окончив его, навсегда покинул нас Гоголь. Сама жизнь Гоголя как художника полна чрезвычайно важного и строгого смысла. Талант его не был для него, как для большей части художников, только природным даром, которым художнику остается только тешиться в жизни да набирать дани похвал и выгод житейских. Великий талант свой принял Гоголь как долг, наложенный на него свыше, который обязан он нести в течение всей своей жизни. Строго понял он призвание художника; не улыбаясь сам, производил он своими сочинениями смех, полный художественного наслаждения. Известно его слово, где так высказал он себя, когда сказал: «И долго еще определено мне чудной властью идти об руку с моими странными героями, озирать всю громадную несущуюся жизнь, озирать ее сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы». Весь обращенный к Богу, всегда трудился он внутренно и часто говорил, что жизнь не веселье, не удовольствие, но и труд, и подвиг. А стоит только не бежать духовного труда, – он явится, великий и бесконечный. – Вспомним, что так строг, так чист и так важен был поэт, произведения которого, по невежественному мнению некоторых, только грязны и непристойны и, по впечатлению многих, только смешны.

Жизнь поэта и художника еще и доселе считается имеющею какое-то право на дешевые веселья и радости, еще и доселе жизнь художника есть какое-то пиршество, соединенное с кубком вина и с красотою женщины. Другое зрелище представил первый русский художник. Взглянув на свой талант как на долг, возложенный на него от Бога, как на новую обязанность быть еще строже в жизни, он соединил свое вдохновение с молитвой, и жизнь свою повел он сурово, беспрестанно поддерживая, продолжая внутреннюю неослабную борьбу со всеми недостатками человека сперва внутри себя, а потом уже вне. Не время еще изображать во всей последовательности весь духовный путь, пройденный Гоголем уединенно, отшельнически, среди житейского шума; ограничимся пока тем, что сказали. Талант для Гоголя был наложенным на него от Бога долгом, а жизнь – духовным подвигом.

Перед художественным гением, понимавшим так свое призвание, перед этим вечным суровым духовным трудом жизни поэта чем покажутся остальные русские писатели? Не говорим о почтенных именах, принадлежащих прошедшей эпохе, о писателях, продолжающих писать, но не могущих сказать нам ничего нового, ничего такого, чего требует теперь русская душа. Мы говорим о тех сочинителях, которые современны, которые все ухватились за одну внешность великого гения Гоголя и продолжают иные все свое литературное поприще одним каким-нибудь его выражением или оборотом речи великого поэта, переиначивая его на разный лад. А современных сочинителей много. Не задумаются они над своим трудом, не станут медлить. О мои быстрые писатели! сочинители повестей, романов и комедий! для вас писать – удовольствие в числе многих других или, может быть, утеха самолюбия вашего. Вы грозно разбраните балы поутру и вечером отправитесь на бал. Вы нападете на пошлость жизни светской и тем самым, может быть, доставите себе новую возможность усладиться этою пошлостью. Или же откровенно будете радоваться всею этою пошлостью и суетою. Во всяком случае, браня и хваля, вы довольны, очень довольны (это ясно высказывается в произведениях ваших) и своею деятельностию, и жизнию: с чем и поздравляем вас.

Повторяем: еще не приспело время для полного суждения о Гоголе. Если точка зрения (на иное) гениального человека-художника и могла быть иногда ошибочна относительно того или другого в отдельности, если мы и признаем ошибочность иных высказанных им мнений в его письмах, то подвиг жизни Гоголя вполне чист, нравственен, истинен, искренен и глубок.

Грустно, грустно! Это чувство всего чаще приходит теперь на душу, и это слово всего чаще просится на уста.