Национальная галерея Прага

Рубенс создал тот тип парадного портрета, который, став эталоном, надолго определил направление развития этого жанра во Фландрии, Италии, Франции, Испании и Англии.

Картина «Святой Бруно», как предполагают, выполнена фламандским живописцем Антонисом ван Дейком в ранний период его творчества, когда юный художник, уже принятый в гильдию Святого Луки и имевший свою мастерскую, помогал Питеру Паулю Рубенсу расписывать церковь иезуитов в Антверпене.

На данном полотне святой Бруно изображен во время молитвы в своей келье. Сильный светлый корпус его фигуры показан в три четверти на фоне наполовину занавешенного яркой тканью окна, в котором едва различимы голубые дали окрестного пейзажа. Чтобы придать облику святого величие и монументальность, художник располагает его на переднем плане картины, максимально приближая своего персонажа к зрителю. Ван Дейк подчеркивает мощь идеализированного образа с помощью потока света, падающего сверху. Освещение здесь несет важную смысловую нагрузку: свет — это символ Христа, именно к нему устремлен взор святого Бруно. Портретно трактованное лицо изображено крупно и смело, внимание мастера сосредоточено на нем и на руках героя. Какие-либо дополнительные атрибуты в работе отсутствуют, а одежда предельно упрощена. Драпировки выполнены широкими мазками с сильными световыми эффектами и глубокими тенями. Полотно выдержано в теплой цветовой гамме, построенной на сочетании красных, бежевых и коричневых тонов.

На небольшой картине «Аллегория времен года и возрастов человека» фламандский художник Симон де Вос обращается к теме быстротечности жизни, которая была очень актуальна для XVII века, когда философы, поэты и живописцы толковали о бренности бытия. Однако сюжет, выбранный мастером для воплощения задуманного мотива, весьма оригинален и сильно отличается от привычных для эпохи барокко картин, изображающих «Vanitas» («тщету», «мирскую суету») с непременным черепом на первом плане. Симон де Вос обращается к известным еще с XIV века аллегориям времени: персонификациям возрастов человека и времен года. Он совмещает эти образы, давая им неожиданную трактовку, исполненную духом нового времени. Художник поступает так же, как и мастера современного фламандского натюрморта, наделяя иносказательную картину жизненной убедительностью и реализмом.

Персонификации возраста показаны как пирующие на лоне природе пары, которые сидят на красивой поляне вокруг разложенной на белой скатерти снеди: хлеба, мяса, вина, устриц и фруктов. С левой стороны изображена Юность — это нарядно одетые, прелестные и улыбчивые молодые люди. У ног пары устроилась собачка — символ верности, а на огромном кусте над их головами распустились розы. В центре картины располагается композиционная группа, воплощающая Зрелость — это дородный полуобнаженный толстяк с кубком вина в левой руке, позади которого можно видеть современно одетого мужчину средних лет и голову бородатого Силена. Много работавший в студии Рубенса, Симон де Вос явно позаимствовал внешность самого выразительного из этих персонажей у своего прославленного патрона, представляющего таким образом античного Вакха. Сошедшим с мифологических картин выглядит и сопровождающий дородного гуляку амур. Над веселой компанией склонилось могучее дерево с пышной кроной, увитое виноградной лозой, отягощенной крупными гроздьями созревших бурых ягод. Завершает рассказ расположенная в правой части картины пара пожилых людей, символизирующих последнюю стадию человеческой жизни. Белобородый старец, отвернувшись от своей жены, греет у жаровни холодеющие руки. За их спинами виден обледеневший ствол засохшего дерева, а на дальнем плане — пустынный зимний пейзаж.

Представляя ученого в кабинете, Рембрандт использует сложившийся в XVII веке во Фландрии тип изображений человека за своим профессиональным занятием. Но ему, в отличие от фламандских мастеров, удается избежать ощущения позирования модели, благодаря чему картина, теряя черты официальности, становится более естественной. Стремясь к максимальной жизненности, Рембрандт точно передает положение огромного фолианта на пюпитре и легкое недовольство во взгляде ученого: так смотрит человек, потревоженный за любимым делом. Несколькими годами ранее, в 1629, в Лейдене художник уже обращался к подобному сюжету. Он по заказу написал портрет ученого (Национальная галерея, Лондон). Переработав полученный опыт, мастер обогатил образ: на представленном холсте не просто серьезный и образованный интеллектуал, а мудрый, много переживший старец. Для картины выбрана необычная и весьма живописная модель. В это время художник был знаком с богатым купцом Эйленбюрхом, и ему часто позировали евреи амстердамского гетто. Данный портрет прежде даже именовали «Раввин».

По сравнению с лондонским полотном в этой работе увеличивается и усложняется арсенал выразительных средств, которые использует Рембрандт. Эффекты света, оставаясь мощными и впечатляющими, приобретают большую изысканность, а колорит картины — теплоту и благородство. Удивительным мастерством отличается и живописная манера: мазок кладется строго по форме, выявляя ее особенности. Художнику удается почти осязаемо передать мягкость желтоватой кожи рук уже состарившегося человека, гладкую поверхность книжного листа и рыхлую ткань скатерти. Портрет покоряет глубиной психологической характеристики и искренним вниманием к внутреннему миру модели, отличающими зрелое и позднее творчество великого голландского живописца.

Портрет Яспера Схаде ван Веструма — прекрасный образец позднего творчества Франса Халса. Картина отличается тонкостью психологической характеристики и живописным мастерством. Яспер Схаде, будучи судьей Утрехта, занимал весьма высокое положение в обществе. Художник создал образ молодого, привлекательного, хотя и не волевого человека, одетого богато, но неброско. Однако умное лицо судьи, на котором блуждает печальная улыбка, уже несет отпечаток горечи и разочарования. Кажется, что за внешним благополучием этот господин скрывает опасную болезнь или глубокую неудовлетворенность жизнью.

Цветовая композиция картины строится на напряженных контрастах черных и белых тонов, оттененных редкими красно-коричневыми пятнами. На этом полотне тончайшие переходы карнации особенно выигрывают при сопоставлении со сдержанно-холодными красками, которыми исполнены наряд модели (камзол Яспера написан черным, а воротник и манжеты рубашки белым цветом) и выдержанный в темно-оливковой гамме фон портрета. Наделенный множеством градаций черный цвет Хальса лишился здесь тяжести и глухости, став по выразительности практически равным другим цветам спектра.

Представляя человека предельно реалистично, голландский живописец не возвеличивает портретируемого, предоставляя ему возможность быть самим собой даже в заказном парадном полотне.

Эту, как и другие картины талантливого голландского пейзажиста Яна ван Гойена, созданные в 1640-1650-х, отличает ясное, светлое настроение. В композиции с низким горизонтом доминирует необъятное небо, по которому плывут освещенные скупым северным солнцем кучевые облака. Их столкновение и противоборство сообщаются чуть движущейся воде, в которой они отражаются. Художник изображает вид на спокойное море из тихой голландской бухты. Небольшие торговые суда в предзакатный час возвращаются в мирный порт, а их темные силуэты скользят по зеркальной глади залива. У пристани причалены лодки, а вдали у горизонта едва различимы крошечные городские строения и паруса стоящих на рейде кораблей. Вся картина дышит покоем: размеренно-нетороплива жизнь людей под покровом величественных небес. Ван Гойен мастерски передает едва уловимые оттенки морской воды, неба и переменчивой световоздушной среды. Серебристое трепетание напоенного влагой воздуха и рассеянное облачное свечение становятся у него почти осязаемыми. Выполненная в единой цветовой гамме марина отличается тонкой поэтичностью образного строя и деликатностью живописной манеры. Художник придает морскому пейзажу характер случайно увиденного фрагмента жизни природы, чем сообщает полотну особую живость и непосредственность.