Занимательное литературоведение, или Новые похождения знакомых героев

- Вот-вот!.. Одни чудовища!.. Уроды!.. Хоть бы один благородный человек!.. - хором заговорили все.

- Мне жаль, господа, - продолжал Гоголь, - что никто из вас не заметил честного лица, бывшего в моей пиесе.

- Но ведь в "Ревизоре" как будто и в самом деле нет ни одного положительного героя, - сказал Тугодум.

- Ошибаетесь, друг мой, - возразил Гоголь. - Было, было одно честное, благородное лицо, действовавшее в моей комедии во все продолжение ее. Это честное, благородное лицо был - смех.

- Эк, куда метнул! - сказал городничий.

- Да, да, смех! - повторил Гоголь. - Я сатирик, я служил ему честно и потому должен стать его заступником. Смех значительней и глубже, чем думают. Несправедливы те, которые говорят, что смех не действует на тех, противу которых устремлен, и что плут первый посмеется над плутом, выведенным на сцену: плут-потомок посмеется, но плут-современник не в силах посмеяться! Насмешки боится даже тот, кто уж ничего не боится на свете...

- Но искусство должно радовать душу, - сказала Анна Андреевна. Услаждать нам зрение, слух, а не оскорблять...

- Искусство, я полагаю, должно исправлять нравы, - возразил ей Гоголь.

- Эх, сударь! - попытался пристыдить его городничий. - Уж ежели вы решили исправлять нравы пером своим, так извольте описывать жизнь такой, как она есть, а не сочинять всякие побасенки.

- Побасенки?! - вскинулся Гоголь. - А вон протекли века, города и народы снеслись и исчезли с лица земли, как дым унеслось все, что было, а побасенки живут и повторяются поныне... Побасенки!.. А вон стонут балконы и перилы театров. Все потряслось снизу доверху, превратясь в одно чувство, в один миг, в одного человека, все люди встретились, как братья, в одном душевном движенье, и гремит дружным рукоплесканьем благодарный гимн тому, которого уже пятьсот лет нет на свете... Побасенки!.. Но мир задремал бы без таких побасенок, обмелела бы жизнь, плесенью и тиной покрылись бы души... Побасенки!..

Поскольку этот патетический монолог Автора из "Театрального разъезда" был очень хорошо мне знаком, я решил уйти, как говорят в таких случаях, "по-английски", то есть не прощаясь, захватив с собою своего верного спутника Тугодума и оставив Гоголя объясняться уже без нас с его раздраженными, разгневанными героями.

- Ну что, друг мой, - обратился я к Тугодуму, когда мы с ним остались одни. - Ты все еще не понимаешь, с какой целью я отправился вместе с тобою в эту гоголевскую пьесу, да еще ввел туда чуть ли не всех действующих лиц "Ревизора"?

- Почему же это не понимаю! - обиделся Тугодум. - Прекрасно понимаю... Вы хотели показать, что правда глаза колет. Но ведь это же и так ясно...

- Что и так ясно? - спросил я.

- Ясно, что тем, кого Гоголь высмеял, его комедия не понравилась. Она и не могла им понравиться.

- И это все, что ты извлек из нашей встречи с гоголевскими героями?

- А что там еще можно было извлечь? - удивился Тугодум.

- Ну, мало ли... Я думал, может быть, кое-какие претензии героев "Ревизора" к Гоголю покажутся тебе не лишенными оснований.

- Еще чего! - решительно отверг это мое предположение Тугодум.

- Конечно, - сказал я, - суждения городничего и его жены, равно как и суждения Ляпкина-Тяпкина, Земляники и Хлопова о "Ревизоре", вряд ли можно считать объективными. И все-таки я бы на твоем месте попытался даже в их, крайне пристрастных отзывах об этой пьесе найти какое-то рациональное зерно.

- Вы шутите? - сказал Тугодум.

- И не думаю.

Я достал с полки и протянул Тугодуму ветхий журнал. Это была "Северная Пчела", No 98 за 1836 год.

- Вот, прочти, - сказал я, раскрыв его на заранее заложенной странице.

Тугодум взял журнал в руки и прочел отмеченное мною место.

ИЗ ОТКЛИКА Ф. В. БУЛГАРИНА

НА КОМЕДИЮ Н. В. ГОГОЛЯ "РЕВИЗОР"

На злоупотреблениях административных нельзя основать настоящей комедии. Надобны противоположности и завязка, нужны правдоподобие, натура, а ничего этого нет в "Ревизоре"...

Автор основал свою пьесу на невероятности и несбыточности. В каком-то городе, перед которым Содом и Гоморра то же, что роза перед волчцем, живут люди, у которых автор "Ревизора" отнял все человеческие принадлежности, кроме дара слова, употребляемого ими на пустомелье. Городничий, судья, почтмейстер, смотритель училищ, попечитель богоугодных заведений величайшие плуты и дураки. Помещики и отставные чиновники - ниже человеческой глупости. Жена и дочь городничего - кокетки, которых не только нельзя найти в малом городишке, но которые даже и в больших городах живут не во всех частях города и не на всех улицах. Купцы и подрядчики - сущие разбойники, полицейские чиновники - ужас. В этом городишке все крадут, берут взятки, делают величайшие глупости, сознаются чистосердечно в своих плутнях и преступлениях и живут да поживают дружно и мирно, приводя только в недоумение зрителя, не понимающего, каким чудом этот городишко, в котором нет честной души, может держаться на земном шаре.

- Ну как? - спросил я, когда Тугодум дочитал этот отрывок до конца. Не кажется ли тебе, что автор этого критического отклика говорит совершенно то же, что говорили Гоголю обиженные им герои его комедии?

- Так ведь это же Булгарин! - с негодованием возразил мне Тугодум. Чего еще ждать от Булгарина! Он ведь и сам был, наверное, такой же, как все эти Земляники, Хлоповы и Ляпкины-Тяпкины...

- Да, до некоторой степени ты прав, - согласился я. - Кое в чем Булгарин и в самом деле не слишком далеко ушел от этих гоголевских персонажей. Хотя, конечно, он был и умнее и талантливее их всех, вместе взятых. Но дело даже не в его уме и таланте. Вся штука в том, что в своем отношении к гоголевскому "Ревизору" Булгарин был отнюдь не одинок. Вот прочти, пожалуйста, еще и этот отзыв.

ИЗ ПИСЬМА Ф. Ф. ВИГЕЛЯ К М. Н. ЗАГОСКИНУ

ОТ 31 МАЯ 1836 ГОДА

Читали ли вы сию комедию? видели ли вы ее? Я ни то, ни другое, но столько о ней слышал, что могу сказать, что издали она мне воняла. Автор выдумал какую-то Россию и в ней какой-то городок, в который свалил он все мерзости, которые изредка на поверхности настоящей России находишь: сколько накопил плутней, подлостей, невежества!.. Это - клевета в пяти действиях.

- Да, - признал Тугодум, прочитав и этот отрывок. - То же самое и городничий говорил. Прямо слово в слово... А кто он такой, этот Вигель?

- Бывший арзамасец, то есть член того самого литературного кружка "Арзамас", в который входил и Пушкин. Не был он ни доносчиком, ни вором, ни взяточником. Правда, человек он был весьма умеренных, я бы даже сказал, консервативных взглядов...

- Вот видите! - обрадовался Тугодум. - Да к тому же он ведь сам пишет, что комедию Гоголя не читал и не видел...

- Верно. Но много о ней слышал. Стало быть, многие люди высказывались о ней примерно в том же духе.

- Смотря какие люди, - возразил Тугодум. - Тоже, наверное, консервативных взглядов, как вы говорите. То есть верные царские холуи. Было бы даже странно, если бы таким зрителям "Ревизор" понравился.

- Это верно, - признался я. - И тем не менее они бы ли не так уж далеки от истины, когда в один голос твердили, что во всей России не отыщется городок, в котором собралось бы такое чудовищное скопище монстров и уродов, какое собрал в своей комедии Гоголь.

- Вы что же, хотите сказать, что Булгарин и этот... как его... Вигель. По-вашему, выходит, они правы? - изумился Тугодум.

- А вот взгляни, что сказал по этому поводу сам Николай Васильевич Гоголь, - ответил я и протянул ему том Гоголя с заранее заложенной страницей.

Н. В. ГОГОЛЬ ИЗ "АВТОРСКОЙ ИСПОВЕДИ"

Если смеяться, так уж лучше смеяться сильно и над тем, что действительно достойно осмеяния всеобщего. В "Ревизоре" я решил собрать в одну кучу все дурное в России, какое я тогда знал, все несправедливости, какие делаются в тех местах и в тех случаях, где больше всего требуется от человека справедливости, и за одним разом посмеяться над всем.