Архитектура Петербурга середины XIX века

В отделке интерьеров Сергиевского дворца Штакеншнейдер в основном придерживался того стилевого направления, которое возникло в период перехода от классицизма к ранней эклектике и было основано на своеобразном «цитировании» декоративных мотивов античной архитектуры — как греческих, так и римско-помпейских. Интерьеры «в новогреческом вкусе» (неогрек) и «в новопомпейском вкусе» были очень модны в отделке дворцов и вилл аристократии.

Успешно продолжавшиеся раскопки Помпей позволили детально изучить архитектуру античных жилых домов и дали обширный материал для подражаний и стилизаций. Во второй трети XIX века Италию часто посещали русские путешественники, а в Риме возникла целая колония русских художников и архитекторов — пенсионеров Академии художеств, и многие из них тщательно изучали культуру и быт древних римлян, раскрытые трудами археологов. Древним Помпеям посвящали специальные статьи и книги. Одна из них — книга А. Левшина «Прогулки русского в Помпеи», изданная в 1843 году, является интересной иллюстрацией художественных воззрений тех лет. Левшин писал, что «нельзя не восхищаться изящным вкусом помпеян, миниатюрною их роскошью, прелестью в убранстве, старанием сосредоточить около себя средства наслаждения жизнью… Арабески помпейские чрезвычайно хороши. Самые разнородные предметы, самые противоположные вещи смешиваются в них, группируются и служат украшению друг друга с неимоверною прелестью… Какое разнообразие в украшениях! Какое богатство, какая роскошь в вымыслах!» ^[192].

Восторженная оценка русского путешественника иллюстрирует и во многом объясняет то увлечение стилизациями «в помпейском вкусе», которое возникло на рубеже 30-40-х годов XIX века. Декоративные особенности этого исторического стилевого прототипа, присущее ему обилие и разнообразие художественных мотивов были созвучны новым эстетическим критериям, формировавшимся в эти годы.

В древнеримских виллах русские архитекторы не только открыли интереснейшие декоративные особенности, но и уяснили, что их композиция строилась на тесном единении с природой. Это тоже стимулировало обращение к «помпейскому стилю» при проектировании загородных дворцов и вилл для русской аристократии, тем более что возникавшие при этом ассоциации с виллами римских патрициев импонировали вкусам заказчиков.

Одной из самых последовательных и удачных стилизаций «в помпейском вкусе» стал Царицын павильон на Царицыном острове в Петергофе, построенный А. И. Штакеншнейдером. Проект был разработан в 1839 году. Строительство, начавшееся три года спустя, было в основном завершено летом 1844 года, хотя отделка помещений продолжалась и позднее — вплоть до 1850 года, когда в помещении столовой был сделан пол, украшенный подлинной античной мозаикой. Центральное помещение Царицына павильона, с квадратным мраморным бассейном и фонтаном, соответствовало атриуму (внутреннему дворику) античных домов, однако, с учетом петербургского климата, оно было покрыто потолком со световым стеклянным фонарем. Павильон и примыкавший к нему садик были украшены многочисленными статуями — рядом с копиями с античных скульптур и произведениями знаменитого скульптора XVIII века А. Кановы стояли работы русских, итальянских и немецких скульпторов-классицистов — современников Штакеншнейдера ^[193].

Архитектура Царицына павильона отличалась изяществом и тонкой прорисовкой деталей. Небольшая башенка позволяла любоваться панорамой парка и в то же время придавала всей композиции живописную асимметрию. Такая асимметричная компоновка была новаторским архитектурным приемом, который тогда стал применяться и воплотил новые способы организации архитектурного пространства, порывающие с канонами классицизма и отражающие новые взгляды на соотношения формы и функции здания.

Царицын павильон органично вписался в пейзаж, эффектно отражаясь в зеркально-спокойной воде искусственного озера.

«С этим оазисом вкуса и роскоши мало что можно сравнить во всей Европе, — писал современник. — Ваш взор приятно смущен грацией и чистотой архитектуры. В ее линиях вы встречаетесь с тою упоительною оконченностью, которая одна сама собой уже составляет изящное. Вы смотрите на контуры здания, вы любуетесь ими, как будто формами человеческой статуи, удачно повторяющей прекрасную натуру» ^[194].

В творчестве А. И. Штакеншнейдера, да и во всей эволюции русской архитектуры середины XIX века, видное место занимает небольшая по размерам, но очень значительная в художественном отношении постройка — так называемая Собственная дача наследника-цесаревича (будущего императора Александра II) в Старом Петергофе, в районе Сергиевки. Она была построена в 1843–1850 годах [195]. Используя стены старого, довольно скромного по отделке здания, построенного Ю. М. Фельтеном в 1770-х годах, Штакеншнейдер полностью изменил его внешний и внутренний облик. Снаружи Собственная дача стала напоминать пышные дворцы в миниатюре периода позднего барокко, и только некоторая перегруженность фасада декором выдает стилизаторский характер этой постройки. Интерьеры Собственной дачи Штакеншнейдер оформил «в стиле Людовика XV», причем не только отделка стен, но и мебель, картины, фарфоровые сервизы и статуэтки — все было выполнено в подражание искусству первой половины XVIII века. Это была, по выражению фрейлины А. Ф. Тютчевой, «драгоценная безделушка роскоши и изящества», отделка которой стоила очень дорого.

Созданная А. И. Штакеншнейдером Собственная дача наследника-цесаревича открыла новое направление в русской архитектуре середины XIX века — стилизаторское «второе барокко» (необарокко). Оно очень быстро распространилось в архитектуре особняков, став одним из самых распространенных «неостилей» 40-50-х годов.

Дворцы и особняки «второго барокко»

Особняки, строившиеся в Петербурге в середине XIX века, — отличались очень большим разнообразием размеров, планировок и художественных решений фасадов. Их архитектурная композиция и отделка зависели от социального положения заказчика, его финансовых возможностей, потребностей его семьи и его личных художественных вкусов. Поэтому диапазон архитектурных разновидностей особняков был очень широк: от пышных «палаццо» в центре города до скромных одноэтажных деревянных домиков на его окраинах.

В планировке особняков в середине XIX века широко продолжали использоваться приемы, сложившиеся еще в предшествовавшие десятилетия. В главном лицевом корпусе располагались парадные апартаменты, размещенные традиционной анфиладой: обычно они занимали бельэтаж — второй этаж и выделялись на фасаде увеличенными размерами окон и более нарядной отделкой наличников. Часто в центре бельэтажа делали балкон. Главная лестница вела в дом с улицы, подъезд оформлялся навесом-«зонтиком» на металлических кронштейнах или тонких чугунных колоннах. В глубине участка вдоль его боковых сторон размещались служебные постройки: каретные сараи, конюшни, сараи для хранения дров, над ними нередко надстраивали комнаты для прислуги, кухни и т. д.