Рейксмузеум Амстердам

Сцены со сводней и солдатом в доме свиданий часто встречаются в голландской живописи того времени. Но Терборх в первую очередь отобразил хрупкость и беззащитность героини, выписал ее нежную шею и мягкие волосы, собранные на затылке ленточками, серебристо-серое шелковое платье, одно из тех, в которые часто одевал женщин на своих картинах, и так подобрал и нюансировал цвета, чтобы они образовали мягкую и глубокую гамму. Терборх — художник не столько повествования, сколько затаенного восторга перед окружающим миром.

Голландский живописец, работавший в Амстердаме и Дордрехте, Николас Мае был одним из любимых учеников Рембрандта. От своего учителя он перенял любовь к контрастному освещению и теплому колориту. В картинах бытового жанра (мастер работал и над полотнами религиозного содержания и портретами) он оставался камерным художником, иногда склонным к поучениям и некоторой сентиментальности, как в этой картине.

На ней изображена пожилая женщина, прикрыв глаза, она читает молитву, в которой благодарит Бога за обед. Простая обстановка и пища — хлеб, масло, лосось, каша — соответствуют скромному и благочестивому образу героини. С противоположной от нее стороны стола видна кошка, которая уцепилась когтями за скатерть, пытаясь ее стащить. Но женщина не замечает этой шалости: таким образом Мае выразил мысль о том, что человек несмотря ни на что должен служить Богу. Предметы в нише также наделены смысловым подтекстом: песочные часы — символ быстро утекающего времени, которое нельзя терять христианину, а Библия и лампа символизируют божественный свет, льющийся в душу верующего человека.

Живопись Маса мягкая, словно тающая, и в то же время точная: достаточно посмотреть, как он выписал хлеб, фаянсовый кувшин или морщины на лице женщины. Трогательность и серьезность, наполняющие эту картину, соответствуют идее, которую художник в нее закладывал, — тихой и сердечной проповеди.

Изображение матери и ребенка часто присутствует в живописи голландских жанристов, входя в круг тем под общим названием «Дом». Не раз обращался к подобным сюжетам и Мае.

Художник запечатлел молодую женщину, заботливо смотрящую на своего спящего малыша. Она оставила книгу, которую читала, и качает одной рукой колыбель. Плетеную детскую кроватку с темным пологом и красным одеяльцем можно видеть в композициях с матерью, сторожащей сон своего дитя, написанных другими мастерами, соотечественниками Маса. Но на данном холсте женщина сидит в особой позе: она чуть склонила голову в сторону зрителя и вся подалась вперед. На полотне разливается словно исходящее от нее тепло, подчеркнутое мягким светом, озаряющим фигуры, и трогательностью ребенка.

Однако живописец не просто запечатлел сценку из повседневной жизни: картины на подобный сюжет вызывают ассоциации со Святым семейством, где тема материнства воплощается в любви Богоматери к Младенцу Христу.

Учившийся в Харлеме, затем живший и работавший в Делфте и Амстердаме, де Хох в своих работах периода расцвета принадлежит к делфтской школе живописи, мастера которой любили изображать картины повседневности голландских горожан, стараясь сделать символику не столь явной: их интересовала прежде всего сама жизнь.

Художник обратился к сюжету, часто встречающемуся в голландской живописи того времени: девушка, добивающийся ее расположения кавалер и женщина, принимающая участие в происходящем, но не подающая вида в своей заинтересованности. Девица выжимает в бокал сок из лимона, символизирующего греховное наслаждение с его яркой оболочкой и кисловатой сутью. Но подтекст в этом полотне почти не читается, уступая место уютной прелести изображенного: кирпичной кладке и черепичной кровле бюргерского домика, деревьям в саду, блюду в руках служанки, споласкивающей его в бочке с дождевой водой, бокалу с солнечным бликом, каналу, видному сквозь открытую калитку сада. Де Хоху интересен мир, каков он есть, точнее, каким он стал благодаря заботливым рукам голландцев. Выписанный мастером подробно, он в то же время производит впечатление единства.

Вдохновлявшийся мирными сценами бюргерского быта, де Хох изобразил на этой картине мать, дающую кувшин своему ребенку, мальчику, одетому в платьице.

Женщина подвернула верхнюю юбку, чтобы не испачкать ее, и надела нарукавники. Ее облик вызывает ощущение чистоты, внешней и внутренней, которое усиливается при виде фигурки опрятного, спокойного малыша. Действие на полотне происходит в задней части дома, возле чулана, откуда пошло второе название картины. В приоткрытую дверь видна передняя комната, а сквозь ее окно — кусочек улицы с домом напротив. Над дверью — лестница на верхний этаж, кроме того, возле окна, на невысоком помосте, устроенном для того, чтобы сидящему не дуло по ногам, стоит стул. Устроившись на нем поудобнее, кто-нибудь из хозяев мог смотреть на улицу: художник дал возможность зрителю представить себе еще и то, что увидел бы воображаемый персонаж. Таким образом, де Хох виртуально раздвинул пространство произведения. Он применил законы перспективы, всячески подчеркивая следование им, например, при помощи плиток пола. И, наконец, выписал мельчайшие детали интерьера, относясь к простым предметам обихода, как к драгоценностям.

Дом на полотнах мастера — не только уютное жилище благочестивого горожанина: он полон волшебства, тайн, словно увиден глазами ребенка, одухотворяющего в своем воображении каждый его закоулок и всякий находящийся в нем предмет. Жизнь человека и вещей проходит на картинах де Хоха в трогательном единстве. Это и есть признак высокой культуры — создание вокруг себя атмосферы, в которой можно вести достойное существование.

Чешский писатель Карел Чапек отметил важную особенность голландской живописи: «Эти картины написаны не для галерей, по которым ходят, а для комнат, в которых сидят. Голландское искусство открыло новую сторону жизни, отправившись домой и усевшись». Таковы и полотна Питера де Хоха: он работал для частных интерьеров и людей, спокойных и обстоятельных, потому видевших незаметную торопливому глазу суть вещей.

Художник запечатлел на данном холсте комнату, в которой сидит женщина, склонившаяся к ребенку и просматривающая его волосы на предмет чистоты. Дитя послушно уткнулось матери в колени, отставив ножку. В углу находится стенная кровать с плотными занавесками, рядом висит медное ночное судно, у окна с затворенными снизу ставнями стоит детский стульчик, возле выложенной делфтской плиткой стены примостилась плетеная корзина. На полу сидит собачка и смотрит туда, где сквозь открытую дверь видна выходящая в сад прихожая, в которую льется солнечный свет, ложась квадратом на пол. Комната, где находятся герои, наоборот, погружена в теплый полумрак, какой бывает в доме жарким, летним днем. Все краски горят красноватым тоном, апофеозом которого является алая кофта женщины. Создается впечатление, что в картине разлита мягкая, бархатная тишина.

Образ дома-рая, дома-храма, то есть священного места, который создавал на своих полотнах де Хох, в этой работе приобретает особый оттенок, поскольку занятие изображенной здесь матери символизирует заботу о чистоте души ребенка.