Хедлайнеры

Яблонька, как один из дополнительных продуктов питания, нам в тот момент явно не помешала бы. Грянул лютый кризис августа 98 года. Доллар как-то резко перестал стоить шесть рублей, а компакт-диски на “Горбушке” – двадцать. Жизнь вокруг стремительно менялась, но группа каким-то чудом умудрялась оставаться на плаву.

В октябре 98 года мы собрали журналистов в клубе “Республика Beefeater”, чтобы сделать ряд заявлений. Одно из них касалось грядущих сольников “Троллей” в ДК Горбунова, второе – концептуальной творческой паузы на целый 1999 год, во время которой группа планировала записывать новый альбом.

В полуподвальном клубе на Никольской собрались чуть ли не все музыкальные перья Москвы. В непривычной тишине я передал микрофон Илье, который сказал: “Сейчас мы хотим полностью посвятить себя творческой работе… Мы отправляемся на целый год в творческую командировку – для того чтобы открыть для себя что-то новое. Или в чем-то новом себя попробовать”.

Понять Лагутенко было несложно. Напряжение, которое испытывали музыканты за последний год, можно сравнить лишь с нагрузкой вышедших на орбиту космонавтов. “Пора прекратить эту бешеную гонку”, – как-то раз обмолвился Илья, устало развалившись в кресле после одного из стадионных выступлений.

В итоге сольники “Троллей” в “Горбушке” были объявлены “последними концертами десятилетия”. Все произошло на высшем уровне. Как писали “Московские новости”, “пара лагутенковских концертов – двойной удар по психике поклонниц, двойной обгон всего русского поп-рока вообще”.

После “Горбушки” был аншлаг в “Юбилейном”. Затем состоялся пресловутый перерыв. Антракт. Конец первого действия.

Накануне отъезда в Англию мы встретились с Лагутенко с целью сделать некое финальное интервью, подвести итоги года. Совершенно офигевший от немыслимых перегрузок Илья наконец-то расслабился, и нам удалось поговорить по душам. Мы поехали ко мне домой, отключили телефон и расселись на огромном диване. Передо мной сидел 30-летний человек, который за два года сумел добиться, наверное, всего. Всего, о чем мечтал со времен владивостокского рок-андерграунда. Он явно возмужал, но, как мне казалось, не сильно изменился по сути. Такой вот слегка уставший секс-магнит, который растягивает гласные и которому есть что сказать.

Александр Кушнир: Я сейчас готовлю большой материал, связанный с итогами года. Несколько слов про эволюцию “Троллей” в этом сезоне... Что изменилось в группе по сравнению с прошлым годом?

Илья Лагутенко: Как ни странно, для нас основное событие 98 года – это альбом “Икра”, который реально дошел до слушателей только сейчас. Мы не сразу для себя поняли, как именно должна звучать “Икра” в концертном варианте. У нас, наверное, случился уход от популяризации. В отличие, к примеру, от группы Tequillajazzz, которая на альбоме “Целлулоид” переключила тумблер в сторону поп-звучания… Я даже не знаю, почему так получилось, – наверное, подсознательно нам так хотелось. И мы этого добились. Возможно, с точки зрения слушателей мы иногда перегибали палку. Но себе, по крайней мере, мы никогда не изменяли.

А. К.: Напомню, что в этом году у “Троллей” также вышел двойной альбом “Шамора”…

И. Л. (дипломатично) : Я не был активным сторонником идеи включения песен из “Шаморы” в наши концертные выступления. Хотя бы потому, что у “Шаморы” не было особой рекламной кампании – не было снято ни одного клипа, по радио не крутились хиты.

А. К.: Это был первый альбом “Троллей”, который писался не в Англии…

И. Л.: Да, на этот раз мы писались в русской студии. Вначале хотели это делать в Питере на “Добролете”, потом решили в Москве, с нашим звукорежиссером Крисом Бэнди. В итоге я не могу сказать, что мне очень понравилось. Значительно больше стрессов, чем во время записи в Англии, – одни пробки по дороге на студию чего стоят! Я по-прежнему считаю, что расходы на русские студии неоправданно завышены. Я могу по пальцам одной руки пересчитать наших звукорежиссеров, которым эта работа действительно интересна.

А. К.: Какие группы и альбомы ты бы выделил для себя в этом году? Давай поговорим про такой условный топ-5: “Алиса”, “Агата Кристи”, “Аквариум”, “ДДТ”, “Сплин”.

И. Л.: Ну, “Сплин”, по-моему, был занят поисками собственного лица. И это их личное дело – на что им ориентироваться. На концертах “ДДТ” я не был, а мнения прессы полярно противоположные. Хотя песня “Осень” – реально очень хорошая. Мне кажется, что радиоротации не отражают лицо этой группы… Гребенщиков записал “Лилит” – напел на нем какие-то мантры. Мне – как поклоннику группы “Аквариум” времен альбомов “Табу” и “Дети декабря” – их последние работы сложно воспринимать. “Агата Кристи” – наверное, тяжелые бытовые и моральные условия сильно давят на ребят. Хотя мне нравится, что на “Ковре-самолете” они не изменили себе. Теперь “Алиса”, альбом “Пляс Сибири”. Мне определенно не импонирует, как им записывают концерты. Как не умели в России писать концерты, так и не умеют. Проще диктофон включить в зале – и то больше дух группы отразит. В свое время мы планировали сделать концертную запись своего тура, но поняли, что необходима большая техническая поддержка. И от этой идеи отказались – надеюсь, временно… Мы недавно встречались с Кинчевым – пользуясь возможностью, желаю ему (и себе) не сдаваться!

А. К.: А что ты скажешь про яркий прорыв белорусских и украинских рок-групп?

И. Л.: “Ляпис Трубецкой” и “Вопли Видоплясова”, если мы говорим именно про них, – не новички. Среди десятков других команд эти люди были наиболее подготовлены к вторжению. Делов том, что “группа-вторжение” должна пройти через очень много испытаний… Только те люди, которые не первый год существуют, имеют сильную концертную программу, опыт общения с прессой, опыт каких-никаких гастролей, и у них есть желание и решимость – только тогда у музыкантов есть возможность пройти сквозь такие испытания, сквозь атмосферные слои. Иначе ты разбиваешься о какие-то трудности. Или не выдерживаешь морально, физически, финансово, творчески. И так далее. Совсем молодой группе сразу тяжело подняться на какую-то высоту, потому что они морально и физически могут оказаться к этому не готовы.