Хедлайнеры

Писал Илья неплохо – чуть расхлябанно, но с даром божьим у него все было в порядке. Слово он чувствовал не только в поэзии, но и в прозе. Короче, статья про Kula Shaker, высланная факсом в Москву, послужила неким гарантом выхода большого материала про “Мумий Тролль” в “Harper’s Bazaar”.

Я позвонил в Лондон и сделал с Лагутенко большое интервью для имиджевой статьи. У Ильи было лишь одно пожелание – чтобы текст не напоминал набор голых фактов. Или анкету. “Чтобы материал не был похож на статьи владивостокских журналистов”, – выдал он мне поздно ночью какие-то свои мысли вслух. В свою очередь, получив такую неограниченную степень свободы, я окончательно успокоился. Меньше всего мне хотелось перечислять голые факты.

Начало текста нарисовалось само: “Существует семейная легенда о том, что 10-летний Лагутенко заинтересовался рок-музыкой после домашнего просмотра любительского фильма, в котором банда головорезов в белых рубашках и узких галстуках играла ногами на разбитом пианино дикий свинг. Черно-белые кадры демонстрировались дедушкой Анатолием Ивановичем – ректором одного из владивостокских институтов. Неожиданно дед кивнул в сторону экрана и задумчиво спросил у внука: „Узнал? Крайний справа – это я“”.

Поскольку Илья находился в Лондоне, редакции пришлось договориться с дружественным журналом “The Face” о фотосессии с новой русской рок-звездой. Прямо “по месту жительства”. Надо заметить, что четкого визуального образа у Лагутенко в тот момент не было. От фотографий, сделанных для буклета “Морской”, за версту веяло подражательством обложкам альбомов Pink Floyd. Впоследствии Илье даже приходилось на эту тему отшучиваться: “Мы – Pink Floyd XXI века”.

Во время лондонской съемки фотографу “The Face” Джейсону Фунари удалось вынуть из будущего “императора рокапопса” самую суть. Слайды непоседливого и смазливого чертенка прибыли в “Harper’s Bazaar” накануне старта “мумиймании”. Наиболее хулиганское изображение Ильи нам удалось поставить на главную страницу “Harper’s Bazaar”, открывающую раздел “Музыка, книги, кино, театр, искусство, дизайн”. Другими словами, материал “Сказка сказок”, посвященный “Троллям”, был признан центральным в разделе “Культура”.

Текст заканчивался небольшим разрушением мозгов – анонсами новогоднего шоу Лагутенко в Лужниках и чуть ли не грядущим концертом на Уэмбли через год. Не больше и не меньше.

Очерк о грядущем восхождении “прекрасных дилетантов” появился накануне крупномасштабной раскрутки “Морской”. Сознательно нарушая журналистскую этику, я задолго до выхода публикации отдал верстку “Сказки сказок” Бурлакову. Леня переправил текст “по назначению” – Мише Козыреву, который летел в Лондон по важному делу: взять интервью у Дэвида Гэхена из Depeche Mode. Читая в самолете “Сказку сказок”, программный директор “Радио Максимум” морально уже был готов общаться с Лагутенко.

“На мой взгляд, „Мумий Тролль“ воплощает в себе удивительно органичный симбиоз разнузданной дальневосточной приблатненности с декадентским брит-попом, – заявил Козырев сразу после возвращения из Лондона. – Этот проект обречен на успех в России”.

Вскоре Лагутенко надо было выезжать в тур по 80 городам. Состав концертирующих музыкантов набирался в последний момент, но меня не покидало ощущение, что все будет хорошо. Что Илья все вытянет, не подведет. Так в итоге и произошло.

Когда начался тур, у меня была возможность путешествовать вместе с “Троллями” и наблюдать их концертную эволюцию воочию. На сцене Илья смотрелся выше всяких похвал – пластичный, с неподражаемой мимикой и великолепной физподготовкой, он мастерски транслировал свои чары в духе спортивного сексапила. Он мог прыгать на полуметровую высоту, принимать позы из арсенала восточных единоборств, отжиматься от пола, маршировать на месте или имитировать с перевернутой микрофонной стойкой позу “распятие Христа”. Когда он успел этому научиться, было непонятно.

“Я вряд ли экономлю себя на концертах”, – признался как-то раз лидер “Троллей”. И это была чистая правда. Традиционный дебют концерта “Троллей” модели осени-97 – угарный инструментал “На яды”, где Илья играл на ритм-гитаре, Денис Транский – на клавишах, Сдвиг – на басу, Олег Пунгин – на барабанах, Юра Цалер – на гитаре, а бэк-вокалистка Олеся била в бубен и исполняла половецкие пляски. Затем начинались “Кот кота”, “Скорость” и вся классическая обойма хитов из “Морской”.

Знакомые журналисты, вернувшиеся с пражского концерта U2, сравнивали Лагутенко с Боно. Точно можно сказать лишь одно – практически каждое выступление “Троллей” становилось событием. Кроме тех случаев, когда Илье мешали так называемые технические причины.

“У меня были концерты, о которых я до сих пор вспоминаю с ужасом, – откровенничал Лагутенко впоследствии. – Так, в первый месяц активных гастролей вся группа где-то в Сибири слегла с гриппом, и пару концертов я хрипел из последних сил. Потом меня пришлось вывезти в Москву и положить в хорошую больницу. Как-то во Владивостоке вся пиротехника, которую приготовили для концерта, почему-то взорвалась на первой же песне. Вокруг нас все полыхало, и ничего не было видно из-за дыма. Мне это не очень понравилось. Еще мы застревали в снегопадах где-то в северном Казахстане…”

Неудивительно, что со временем Лагутенко превратился из ухоженного лондонского денди в опытного скифского кочевника. С луком, колчаном и стрелами. Порой Илья брал на гастроли мой диктофон, который приносил на пресс-конференции и… начинал пугать им журналистов. Показывал пальцем на диктофон и строго говорил, что будет сверять тексты вопросов-ответов. Лично. На самом деле функции диктофона были иными. Лагутенко наговаривал на пленку “дорожные впечатления”, чтобы я был в курсе происходящих с группой событий. Выглядела эта односторонняя переписка следующим образом:

“Дорогой Александр! Пишет тебе звуковое письмо группа „Мумий Тролль“. Сегодня 21 декабря 1997 года. Время – полшестого утра. В полном составе мы приехали на станцию Миасс, если ты знаешь – это где-то в районе Челябинской губернии… Вышли мы из поезда, обдуваемые всеми ветрами. Мороз – минус тридцать. Никого не встретили, как обычно. Зашли в подземелье, вышли на вокзале. На доме надпись: “Дешево – не значит плохо”… Тут мы вспомнили, что Сдвиг забыл в поезде рыжий пиджак, известный по его выступлениям на крупнейших концертных площадках России. В пиджаке Сдвига лежал его паспорт. Так что это уже второй минус – после того, как нас никто не встретил. В-третьих, мы здесь ни разу не были. Зато наш клавишник Денис помнит этот город, поскольку именно здесь пять лет назад в одном из подвалов впервые курил анашу… Такие вот, Александр, новости – наверное, не самые хорошие. Сейчас пойдем изучать расписание… Сегодня воскресенье, и рыбаки со своими снастями в красивых теплых валенках и ватных штанах отправляются на рыбалку. А мы стоим со своими снастями, скушав новогодние мандарины. До Рождества остается четыре дня, до Нового года – десять дней. Мимо проходят девушки в шубах, а мы передаем тебе привет из Миасса”.