Пусть будет земля (Повесть о путешественнике)

Все засмеялись, а Елисеев помолчал и с грустью добавил:

- К сожалению, число умерших намного превышало число родившихся...

...На горизонте показался Сингапур. Пассажиров, как правило, не выпускали на берег. Но люди слишком изнемогли, и на этот раз, пользуясь властью начальника партии, под свою ответственность я нарушил правило. Переселенцы мои гуляли по странному городу с раскрытыми от удивления ртами. Тропическая растительность, разнообразие национальностей, экзотические животные, необычная архитектура. А вечером собирались группками и делились впечатлениями от увиденного. Я тоже делился впечатлениями, только с бумагой - записывал все увиденное и перечувствованное мною в этом нелегком пути.

После Сингапура плыть стало немного легче, да и человеческий организм начал приспосабливаться, но утомленность от длительного путешествия и безделье угнетали людей не меньше зноя и качек. И тогда еще один из вечеров Елисеев посвятил пассажирам: рассказывал им о своем путешествии поперек Малой Азии.

И наконец, чтобы как-то поднять их дух, Елисеев надумал устроить праздник с морскими играми. Среди пассажиров и команды отыскались дарования. Женщины составили славный хор. Парни затеяли пляски. Моряк-итальянец оказался со скрипкой, среди русских нашелся гармонист-самородок. Двое добровольцев использовали железные брусья, удачно имитируя бубны; француз-повар нарядился арлекином, буфетчик сочинил комические куплеты; нашлись и фокусник, и акробат. Праздник получился замечательный. Переселенцы попели, поплясали и под русскую гармошку, и под итальянскую скрипку. Матросы исполнили "Марсельезу" в честь годовщины французской революции. А один деревенский паренек читал стихи Пушкина. И как же его слушали люди!

9 августа "Кантон" пришвартовался в бухте Золотой Рог.

Пассажиры выходили на берег растерянные и притихшие. Люди ступали на землю. И не просто на землю, а на свою, на которой им предстояло быть вечно полноправными хозяевами и которая станет родной их детям, их внукам, их правнукам...

Все молчали под впечатлением услышанного. Елисеев тоже помолчал, потом сказал:

- Видите, ничего невероятного не было. Но я огорчен, что вынужден прерваться. Получается, что я вас обманул. О тайге не рассказал. Но сегодня с нами дети, им давно пора спать. Я обещаю рассказать об Уссурийском крае в самое ближайшее время, а вам, дорогой Константин Иванович, заранее отдаю на суд свою рукопись "В тайге".

- Представляю, как вы прощались с вашими подопечными, - воскликнула Наташа.

- Как всегда, Наташенька, с грустью и надеждой на новые встречи на перекрестках моих дорог... А конкретно: в течение нескольких часов под владивостокским дождем сдавал переселенцев по списку, со всеми формальностями местному начальству. Их грузили на баржи и отвозили в бараки.

- А потом?

- Потом? Они ждали, когда их развезут по краю, а я пожил несколько дней во Владивостоке. Город живописно расположен на береговой полосе и уже начал взбираться на зеленые возвышения. "Властитель Востока" оставил самые приятные воспоминания и своими веселыми домиками, и деревянными тротуарами, и земляными улицами с проносившимися по ним парными дрожками, и строительством новых больших домов, и гостеприимством городского начальства, благодаря которому я смог позже предпринять поездку по Южно-Уссурийскому краю.

От берега до берега

О родине спроси того,

Кто знал пустыни желтый ад...

Горячие камни Аравии

В те времена европейские путешественники передвигались в этих местах с большим вооруженным конвоем. Поскольку совсем недавно был убит итальянец на пути в Акабу, Гранов тоже приобрел ятаганы, револьверы, ружья и достаточный запас патронов на всякий случай. Юза предложил путникам переодеться в восточные костюмы - не только для безопасности, но и для удобства. Гранова это привело в восторг. В белом тюрбане белом бурнусе, синей рубахе он красовался на дромадере (одногорбом верблюде), отвешивая Елисееву "восточные" поклоны.

Солнце пустыни обожгло их с первых же шагов. Гранов очень страдал и не скрывал этого. Страдал и Елисеев, но иначе: он ушел в свои думы и целыми часами не произносил ни слова. Иногда вынимал блокнот и на ходу писал. Молчание друга мучило Гранова, наверное, не меньше, чем жара. Ему казалось, что легче со львами сражаться, чем пребывать в этой утомительной монотонности. Но львы не появлялись. Правда, дорогу перебежал леопард. Рашид выстрелил - и не попал. Гранов попытался заставить верблюда преследовать зверя, но тщетно. Верблюды подчинялись каждому жесту или свисту Юзы, но плохо понимали своих европейских седоков. Ночью гиена утащила сумку с продуктами. Гранов утром пошел ее искать, но вернулся ни с чем.

- Не страдай, - успокаивал Елисеев друга. - Путешествие, по-моему, только тогда и действует благотворным образом на человека, закаляя его тело и поучая ум, когда оно сопряжено с лишениями.

Первые километры до Моисеевых колодцев остались позади.

На востоке лежали мертвые пески. На юге горбились Синайские горы.

- Когда-то избранным, голодавшим в этих песках, небо посылало манну.

- Ты хочешь быть избранным, или ты голоден?

- Как тебе сказать? Каждый в глубине своей души стремится, чтоб его заметили.

- Ну тогда приглядись к этим кустам.

Белой сладковатой массой были обсыпаны сучки тамарисков.

- И все же я бы предпочел сейчас что-нибудь более существенное, ну хотя бы из пропавшей сумки.

Скала Джебель-Хаммам на Синайском полуострове вся пронизана карстовыми пещерами, из которых вырываются клубы пара. Это "бани фараона" - горячие серные источники. Елисеев принял "ванну", но Гранова уговорить не смог.

А когда Елисеев нырнул в синюю гладь моря, Гранов опять воздержался, потому что проводники предупредили, что в этом месте много акул.

- Не все же легкомысленным быть мне! - ворчал Гранов, прошел на мысок, врезавшийся в море, и сел там с ружьем, чтобы охранять неразумного героя.

- Впереди акула! Назад! - прокричали разом все три проводника, стоявшие на высоком берегу и тоже внимательно наблюдавшие за адхалибом.

Елисеев развернулся, но до берега было довольно далеко. Судя по чуть заметной ряби на воде, акула приближалась. Гранов выстрелил трижды. На мгновение сверкнул серебром торс, и рябь прекратилась, а вскоре лазурь воды забурела кровавым пятном.

Спаситель был счастлив: такое бывает редко, чтобы убить или хотя бы ранить акулу из ружья, пусть и тремя выстрелами. Потом выяснилось, что проводники тоже стреляли.

- Нечего делать вид, что ты солидный человек, а я легкомысленный мальчишка. Факты, дорогой, говорят обратное.

Они двигались сквозь меловой каньон на юг, к заливу Красного моря. Раскаленный белый коридор ослеплял и сжигал их заживо. Голова раскалывалась от боли. Руки не могли держать поводья.

Зато потом была долина Тайбе с каменными горами по обеим сторонам. Черные, красные, белые, желтые тектонические пласты перемежались, наслаиваясь многими тысячелетиями.

- Вчера мы промолчали весь день, сегодня полдня, - сказал Гранов, подъехав к Елисееву.

- Пустыня располагает к раздумьям.

- Хотел бы я спросить "духовного отца", будет ли все-таки разрешено когда-нибудь прервать обет молчания?

Елисеев улыбнулся. Гранов продолжал:

- Раз мой высокий друг ныне так щедр, что снизошел до улыбки, может быть, он предложит и тему, достойную его?

- Что ж, могу поделиться, но думы мои невеселые. Все, что я вижу, я потом описываю в моих очерках, статьях, книгах. Мои изложения скучны и ущербны, потому что они передаются одним и тем же набором слов. Вот, к примеру, представь слова: "пустыня", "пустырь", "пустынь", "пустошь" и т. д. Казалось бы, каждое из этих слов - свидетельство того, что нет ничего пусто. Пустыня - это обширное необитаемое место, то есть без людей, это простор, это степи. Сейчас, ты видишь, пустыня - горячие камни. Вчера в пустыне нам попались растения (тамариски, саксаулы, кактусы, эфедры), животные (антилопы, тушканчики, суслики, ящерицы). Пустырь - это опустевшее или незастроенное место - тоже безлюдье. Пустыня, пустынь - обитель отшельника, уклонившегося от людских сует, то есть от людей. Пустынь вдоль берегов северных рек - это леса густые, луга в цветах, травы по колено, звери, птицы, комары. Людей опять нет. Пустошь - кустарниковая растительность, возникшая после вырубки лесов или пожаров. А это ведь только малая часть слов с одним и тем же корнем. Чувствуешь, сколько оттенков? Я понимаю, художником слова надо родиться, а я рожден бродягой. Брожу по моей земле, много чудес вижу, а следов литературной музы встретить не удалось. Вот и сжигаю себя, брат, на костре сомнений.