Философия и психология фантастики

Под натуралистическими феноменами мы понимаем необычные явления, приписываемые окружающему нас миру в качестве его естественной части. Оправдывая существование этих феноменов, фантаст утверждает, что нечто подобное вообще встречается в природе, или, говоря шире - в окружающем мире, и, следовательно, данные фантастические феномены обнаруживаются тем же способом, каким в нашем мире обнаруживаются новые факты. Как правило, оправдание натуралистического феномена содержит в себе явный или скрытый отсыл ко вполне определенным мировоззренческим установкам: что наше бытие разнообразно, что мы его знаем еще не целиком, что в нем всегда может быть обнаружено нечто необычное, ранее не встречавшееся. Коротко говоря, натуралистические чудеса оправдываются бесконечным разнообразием бытия.

Поскольку самым уважаемым и распространенным, и к тому же институцианализированным методом обнаружения новых фактов является наука, то очень часто натуралистические чудеса имеют статус научных открытий и могут быть названы "научными фантастическими феноменами". Натуралистические чудеса присутствуют в научной фантастике наравне с техническими, и, быть может, даже превосходят их по количеству.

Говоря о науке как о методе обнаружения натуралистических феноменов, мы сразу сталкиваемся с весьма забавным обстоятельством: с точки зрения массового сознания наука не просто обнаруживает новые необычные феномены, но и производит их. До того, как Левенгук открыл микробов, микробов как бы не существовало. То есть наука постоянно вводит в наш мир новые сущности, которых в нем до момента открытия как бы не было. С этой точки зрения действие академической науки, исследующей природу, и прикладной науки, воплощающейся в технике и технологии, чрезвычайно близки. Технология дарит миру новые, еще не виданные устройства и машины, наука - новые, еще не виданные явления природы, вторые она также как бы "изобретает" и "порождает". Именно поэтому наука и технология так гармонично работают в "одной упряжке" в рамках научной фантастики, где они исполняют функции источников фантастических феноменов. Внешне эти источники выглядят крайне сходными хотя теоретически разница между ними существенна: технология действительно порождает новые феномены, а наука их только обнаруживает.

В отношении инопланетян и других фантастических существ мы должны различать действия, производимые этими существами, и сам факт их существования. Летающая тарелка есть технический феномен, но сам факт жизни на Марсе - натуралистический.

Отдельно стоит сказать о широко используемом в фантастике мотиве паранормальных (экстрасенсорных) способностей человека, мощь которых фантастами, разумеется, гиперболизируется. Относить ли их к технологическим, к натуралистическим или к волшебным феноменам - это, в общем-то, зависит от общего настроения фантастического произведения, т. е. от того, в какой степени мир данного произведения готов допускать в себя волшебство, мириться с силами таинственными и свободными от сковывающих законов природы. Один и тот же психический феномен, - например, гипноз или телепатия интерпретируется как "биологическое свойство организма", или как пример высокой технологии, или как акт магии, в зависимости от того, описывается ли он в произведении научной фантастики или в фэнтези. Тут можно утверждать, что эстетическая система произведения индуктивно накладывает свои характеристики на отдельные сюжетные элементы, которые могли бы в ином контексте приобрести и иное значение.

Важнейшим подвидом натуралистических феноменов являются локальные. Под локальными фантастическими феноменами мы понимаем необычные события, объясняемые их локализацией, т. е. события, происходящие в неких мирах или зонах, законы в которых отличаются от законов нашего мира. Здесь мы должны ввести понятие "ксенокосма", т. е. чужого, иного мира, и соответственно, локальные чудеса можно также называть ксенокосмическими. К локальным чудесам можно отнести и чудеса кэрролловского Зазеркалья, и фантастическую флору и фауну других планет, и странную топографию дантовского ада. При этом с применением понятия "ксенокосма" следует быть осторожным, поскольку, строго говоря, любой мир, изображенный фантастом, является вымышленным, непохожим на наш и, в конечном итоге, чужим (а при желании то же самое можно сказать и о любом мире, созданном писателями). Применение понятия ксенокосма возможно без всяких оговорок только в том случае, если мы можем хотя бы в каком-то смысле соотносить "чужой" мир с нашим. Мир, в котором существует будущее человечество, претендует на то, что он является тем же самым, в котором оно живет и сейчас, и на этом (признаемся, достаточно зыбком) основании феномены будущего, как правило, являются не ксенокосмическими, а техническими. Разумеется, имеется большое количество пересечений между локальными и эндогенными чудесами, поскольку эндогенные чудеса - это, собственно, деяния пришельцев из ксенокосма. Таким образом, одно и то же событие может быть интерпретировано и как эндогенное, и как ксенокосмическое в зависимости от места действия. Чудеса, производимые пришельцами из иных миров на Земле, являются эндогенными, в то время как внутри самих иных миров они могут быть классифицированы как ксенокосмические. Выделенные Цветаном Тодоровым экзотические чудеса есть разновидность ксенокосмических. В качестве типичного примера современного фантастического произведения, базирующегося именно на локальных феноменах, можно привести роман Святослава Логинова "Свет в окошке" - его действие происходит в царстве мертвых, на том свете, а законы того света весьма отличаются от законов этого.

Также очень близко к натуралистическим чудесам примыкает категория традиционных фантастических феноменов. Здесь мы тоже встречаемся с необычными явлениями, которые не произведены людьми специально, но приписываются универсуму в качестве нормальных. Но если в первом случае мы имеем дело с оригинальными чудесами, изобретенными автором и потому нуждающихся в объяснении того, как они были в нашем мире открыты или обнаружены, то традиционные феномены заимствуются из предшествующей художественной или религиозно-мифологической традиции и в таком оправдании не нуждаются. Традиционные чудеса есть натуралистические чудеса, оправдываемые с помощью скрытого отсыла к прецедентам подобных чудес в более ранних источниках. В первую очередь к традиционным феноменам относятся персонажи сказок и мифологии - русалки, кентавры и домовые. Впрочем, сегодня и инопланетяне становятся чем-то вроде традиционных фольклорных персонажей. Стоит, однако, признать, что иногда персонажи сказок в фантастических романах требуют объяснения, - если не объяснения своего происхождения, то, по крайней мере, объяснения того, как они были обнаружены. Иногда персонажи сказок оказываются результатами научных открытий. Поэтому четкой грани между натуралистическими и традиционными чудесами нет, и традиционные стоило бы считать также подвидом натуралистических.

Чрезвычайно трудной проблемой является разграничение волшебных и традиционных феноменов. Разве не относятся кентавры и русалки к сфере волшебства? Отвечая на этот вопрос, мы вынуждены уточнить, что под волшебством мы понимаем что-то вроде особой технологии, связанной с манипулированием таинственными силами и энергиями. Более того: в большинстве словарей и энциклопедий такие понятия, как "колдовство", "волшебство" и "магия", связываются с личностью волшебника, т. е. волшебство - это преднамеренное производство фантастических феноменов каким-либо человеком, в лучшем случае - антропоморфным существом, и этот человек или это существо может колдовать, опираясь на свои знания и способности. В тех редких случаях, когда личности волшебника нет, есть некий неодушевленный "оператор волшебства" - волшебный источник, волшебное озеро, волшебное яблоко, - и волшебными они являются не сами по себе, а ввиду производимого ими эффекта, т. е. поскольку они могут манипулировать таинственными силами. Само по себе существование кентавра или русалки нельзя причислить к такого рода манипуляциям. Кентавр не является результатом преднамеренно сделанного чуда, он просто "встречается в природе" - также, как и обычные, известные зоологам животные. Разумеется, и кентавр, и русалка, и домовой могут владеть способностями к волшебству, но сам факт их существования колдовством не является. Собственно говоря, существование кентавра не достойно удивления это факт, который был бы самым обычным и ничем не примечательным, если бы наш мир был таким, каким его изображает фантаст.