Давай-давай №1 1990

Рубашки. Подойдет простая черная рубашка, но рукава должны быть обязательно подвернуты. Можно надеть и простую футболку черного или белого цвета.

Ботинки. Подбитые мехом, легкие куртки и мотоциклетные ботинки на зиппере фирмы «Lewis leathers». В 50-е годы были популярны грубые сапоги типа «говнодавы». Сейчас в моде обычные рабочие или армейские сапоги.

Прочие фенечки. На ноги одеваются длинные белые флотские носки, их заворачивают на голенища сапог. На голове — фуражка с козырьком, как у молочника или железнодорожника, украшенная цепочками и прочими фенями. Фуражка носится либо на затылке, либо натягивается низко на глаза. Мотоциклетные перчатки (краги) с большими обшлагами, черного цвета. Цветастые или набивные запрещены.

Шлемы — круглые, с открытым лицом, фирмы «Crommell» или «Clubmaster». Полосы на шлеме разной ширины и разного цвета подчеркивают его формы. Ремень каждый рокер изготавливает сам. Популярны ремни с пряжкой типа «Triumph». Белый шарф должен закрывать почти все лицо, кроме глаз. Перстни с печатками также очень популярны, особенно с черепами и скрещенными костями. Череп также изображается на спине куртки.

Прически. Оставляются длинные баки и более густые волосы сверху. Также делается длинная стильная челка.

Куртки. Поскольку весь имидж рокеров делается ребятами, то девушки только подстраиваются под него, усиливая какие-то черты. Куртка обычно берется у дружка. Иногда надевается длинная куртка на манер шинели. Или берется более легкая куртка, если девушка одевается «под битников».

Брюки. Обтягивающие джинсы, заправленные в сапоги. (Вместо сапог можно одеть маленькие туфельки без каблуков.)

Юбки. В 50-е годы девушки рокеров носили короткие обтягивающие юбки. Они популярны до сих пор. Если есть деньги, можно приобрести крутые юбки фирмы «Leather Rat».

Аксессуары. Большая копна волос не умещалась под шлем, поэтому девушки 50-х годов стриглись коротко, но сейчас существуют шлемы любой формы, и можно носить длинные распущенные волосы или делать большой хвост сзади.

Одежда очень определенная. Ее стиль выработался после появления ряда американских фильмов о рокерах. Наиболее ценится настоящая одежда 50-х годов, так как купить в магазине что-либо подобное невозможно.

Стиль 60-х годов был очень простым: вся одежда была облегающей. Если не было возможности купить настоящую кожаную куртку, то приобреталась куртка типа «RVS», которая была похожа на кожаную и к тому же была водооталкивающей. Стиль рокеров то входил, то выходил из моды, тем не менее он оказал заметное влияние на другие стили, прежде всего на панк.

И еще. Настоящий рокер должен помнить, что после того, как он снял шлем, он должен поправить свои волосы.

Все тяжеленькое годов 50-х, особенно Джен Винсент, ранний Элвис, Джерри Ли Льюис и Эдди Кокрен. Из англичан — Билли Фьюри, у которого был и крутой имидж, и крутой звук, и вообще он был настоящий парень.

Грязные рокеры. (Greasy Rockers). Они появились в конце 60-х годов: нацистские шлемы, свастика, длинные волосы. Одежда более грязная, чем чистая. Их называли также «гребос».

Хипповые рокеры (Hippy Rockers). 70-е годы: это смесь хиппи, наркоманов и американских «Ангелов Ада» («Hell's Angels»).

Стильные рокеры. (Desighner Rockers). Одежда фирмы

Lewis leathers 120 Gt Portland St

Johnson 406 Kings Rd Portobello Market Portobello St

Brick Lone Market Brick Lane Shelly's mainbranch 159 Oxford St

Для рокеров-фанатов в издательстве Plexis вышла книга Джонни Стюарта «Рокеры».

Перевод Николая Желтова

АЛЕКСАНДР БАШЛАЧЕВ

«ВРЕМЯ КОЛОКОЛЬЧИКОВ»

ВЛАДИМИР МАРОЧКИН

На фирме «Мелодия» вышла пластинка с песнями Александра Башлачева, погибшего в феврале 1988 года. Песни были записаны не на профессиональной студии, а дома у известного московского рок-коллекционера, ныне — администратора московской рок-лаборатории АЛЕКСАНДРА АГЕЕВА.

— Эта запись была сделана 20 января 1986 года. Но я впервые услышал Башлачева еще в 1984 году, его записали Игорь Васильев и Виктор Алисов, но оригинал в конце концов потерялся. Меня его песни так взволновали, что я решил найти этого человека. И вот весной 1985 года во время ленинградского рок-фестиваля я стоял у «Сайгона», как вдруг одна девушка закричала «Башлачев! Башлачев! Иди к нам!» От толпы отделился невысокий парень и пошел на крик. Это, конечно, был он. Другого быть не могло. И я шагнул навстречу, чтобы познакомиться. Он оставил адрес и пообещал часто бывать в Москве.

Следующая встреча произошла осенью на одном из «домашних» концертов в квартире близ метро «Автозаводская». Квартира была бедной, горела одна настольная лампа и ничего звукозаписывающего не крутилось. А он пел настолько круто, что я понял: если мы это не запишем, то может случиться непоправимое. Мы уже тогда мучались с Высоцким, выискивая с разных старых, жуткого качества пленок по одной-две песни. Наши предки совершили непоправимую ошибку, не записывая Высоцкого всего.

После концерта я подошел к нему и предложил собраться и сделать запись. Башлачев очень скептически к этому отнесся. Он говорил, что запись не передает настроения. Но я продолжал его ломать. Окружающие дергали меня сзади: «Не надо, мол, давить». Но Башлачев сказал, что подумает и позвонит сам.

Он позвонил только в январе 1986 года и сказал, что пробудет в Москве несколько дней. Я начал готовиться. Обратился за помощью к Катомахину и тот выдал мне четыре микрофона и пульт.

Вообще та запись полна мистики. Мы договорились, что он приедет ко мне домой утром в субботу. Прошел час, его не было. Я подсел к окну и стал смотреть на улицу. Из соседнего подъезда вынесли две табуретки и поставили на них гроб. И тут появились Башлачев с девчонкой. У него в руках были какие-то цветы, он подошел к группе родственников, положил цветы, постоял, сняв шапку. Когда он вошел ко мне то был очень веселый: «Там покойник! Это нам поможет!»

Я всех удалил на кухню и мы начали работать. Мы договорились, что будем писать все песни. Но первое, что случилось, — сгорел пульт. Я позвонил Игорю Васильеву, он как раз писал Задерия и Терри, но оказалось, что пульт у него сегодня свободен. Мы договорились, что один мой приятель сейчас подъедет к нему за пультом на машине. От меня до Игоря и обратно ехать, может быть, полчаса. Башлачев пока разыгрывался, я пытался чинить пульт. Но прошел час, а машина все не возвращалась. Лишь часа через полтора приятель позвонил и сообщил, что едва он выехал на набережную, как у него отвалилось колесо.

Башлачев обламывался, девчонка ныла: не надо писать. И я снова стал давить, потому что чувствовал: нельзя отпускать, если не запишем сегодня, то никогда уже не запишем. Девчонка ушла. Он хотел уйти с ней, но я его удержал.

Уже шестой час. В квартире никого. Башлачев попросил все занавесить. Полная темнота. Только огарочек свечи, который давал небольшой круг света. Я сел как можно дальше и даже отгородился крышкой от пульта. Башлачев должен был командовать: «Поехали!» — конец же я обрывал сам. Дубли он требовал стирать: «Нерожденное дитя!»