Политический кризис в России в начале ХХ века в дневниках Николая II

Наконец прибыли посланцы революционной столицы. Выглядели они довольно непарадно: трясущиеся руки, хмурые, помятые лица, несвежие костюмы, нечищеная обувь. Они были растерянны и подавлены не меньше членов императорской свиты. Эти представители «новой России» находились в неведении относительно намерений государя и считали, что им предстоит тяжелая миссия – уговорить царя отречься в пользу сына Алексея при регентстве брата императора, великого князя Михаила Александровича. По пути к царскому поезду Шульгин сказал: «В Петрограде творится что-то невообразимое. Мы находимся всецело в их руках, и нас наверное арестуют, когда мы вернемся». Прошло всего лишь несколько дней, а они уже дрожали от страха перед тем народом, которым взялись управлять и от имени которого приехали говорить об отречении.

В салон-вагоне царского поезда их встретил министр императорского двора граф В. Б. Фредерике, спросивший Л. И. Гучкова, что происходит в столице. Ответ был убийственным для царедворца: «В Петрограде стало спокойнее, граф, но Ваш дом на Почтамтской совершенно разгромлен, а что стало с Вашей семьей – неизвестно»[17, 675]. В полном молчании прошло несколько минут, показавшихся часами, и наконец появился Николай. Он был в кавказской казачьей форме и сохранял внешнее спокойствие. Любезно поздоровался с прибывшими и пригласил всех сесть.

Разговор начал А. И. Гучков. Тихим, хрипловатым голосом он рассказал о том, что положение угрожающее, что к движению примкнули войска и рабочие, беспорядки перекинулись на пригороды, все новоприбывающие воинские части переходят на сторону восставших. Для спасения родины, для предотвращения хаоса и анархии был образован Временный комитет Государственной Думы, принявший всю полноту власти. Гучков далее сообщил, что образовался Совет рабочей партии, уже требующий социальной республики. Это требование поддерживают низы и солдаты, которым обещают дать землю. Толпа вооружена, и опасность угрожает всем. Единственный путь спасения – передача бремени верховной власти в другие руки. «Если Вы, Ваше Величество,- завершил Гучков,- объявите, что передаете свою власть Вашему сыну и передадите регентство Вашему брату, Михаилу Александровичу, то положение можно будет спасти»[18, 675] Император выслушал этот довольно продолжительный монолог не перебивая, не задавая вопросов.

Когда Гучков закончил, Николай II сказал, что он готов на отречение от престола, а также добавил, что ввиду болезненности цесаревича Алексея ему следует отречься одновременно и за себя и за него. После этих слов возникла напряженная пауза. Такой исход депутаты не предвидели. Наследником трона мог быть лишь сын монарха. Об этом прямо говорилось в законе. Новая комбинация, когда трон переходил к брату императора, не отвечала букве закона, но, с другой стороны, когда составляли эти нормы, никто не предусмотрел возможность добровольного отказа самодержца от престола. Произошел непродолжительный обмен мнениями, и в конце концов Гучков сказал, что они могут принять это предложение. Государь вышел в свой кабинет и быстро вернулся обратно с проектом манифеста об отречении. Текст тут же обсудили, внесли незначительные поправки, переписали, и в 23 часа 40 минут 2 марта Николай Александрович – семнадцатый царь из династии Романовых – его подписал. Теперь уже бывший император попросил лишь поставить на нем другое время – 3 часа 5 минут дня, когда было принято окончательное решение. Далеко за полночь, вернувшись в спальное купе, развенчанный монарх, как всегда уже на протяжении последних 35 лет, занес в свой дневник краткое описание дня: «Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев – всем главнокомандующим. К 2? ч пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил; и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого.

Кругом измена и трусость и обман!»[19, 23]

Таким образом, положение в государстве на момент активной революционной борьбы показывает несостоятельность царской власти. Во время народных выступлений император находился за пределами Петрограда и всю информацию о происходящем в столице получал лишь посредством телеграмм. В сложившейся ситуации реальной царской власти не существовало, уже на тот момент номинально царь в России все еще был, но вот его власти уже не было. Подобным свои шагом Николай предоставил всю полноту власти активным сторонникам революции П.Н. Милюкову, А.И. Гучкову и А.Ф. Керенскому.

В правящих кругах того времени постоянно задавался вопрос «Где царь?». Правительство недоумевало, почему же в столь тяжелый для государства момент император отсутствует там, где он более всего нужен. Естественно, что подобная ситуация спровоцировала более активные действия революционеров, которые практически не получали сопротивления, по захвату власти.

Когда же император все же прибыл в Петроград, он узнал, что единственным возможным шагом для него было сдаться на милость победителя. Несомненно, это был тяжелый удар, но Николай согласился, опять же упоминая о том, что на все воля Божья.

Таким образом, мы видим, что ни в начале, ни в конце своего правления Николай Александрович Романов не проявлял должного интереса и активности в решении насущных проблем государства, что позволяло наиболее революционно настроенным деятелям вершить свою политику, и что в последствии привело к смене правительства и крушению самодержавия.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги исследования, следует заметить, что удалось сделать ряд весьма важных выводов по изучаемой проблеме.

В первую очередь необходимо сказать, что все кризисные явления начала XX столетия берут свое начало в недовольстве народных масс, которые стремились к новой жизни и выступали за преобразования в стране. Необходимость реформирования понимали и политические деятели – С.Ю. Витте и П.А. Столыпин. Россия остро нуждалась в преобразовании, но не получила удовлетворения своих нужд своевременно. Николаю II идеи реформирования не были близки и он не спешил претворять их в жизнь, не замечая напряженной обстановки в стране и тем самым еще больше накаляя ее. Первая русская революция, ставшая ярким показателем необходимости реформ, так и не стала для императора той ступенью, которая могла бы направить страну на путь преобразования и развития.

Период Первой мировой войны еще более усугубил и без того сложную остановку в России. Вступление императора на должность главнокомандующего в условиях войны было бесполезным шагом, так как Николай не обладал даром командования войсками, и этот шаг был простой формальностью, которая, тем не менее, не принесла никаких положительных результатов. Проведенная военная реформа безусловно улучшила положение России, но не была единственным условием готовности к войне и победы в ней. Император, вступая в войну, не смог понять главного – Россия была не готова к этой войне. Во внутренней политике Николай II приостанавливает проведение реформ, так как считает что реформирование страны в условиях военного времени – это безумие. Ситуация внутри страны продолжает накаляться и вместе с тяжелым положением во внешней политике ставит Россию в положение тяжелейшего кризиса, который остается без должного внимания императора.

Во время Февральской революции, которая стала кульминацией назревшего кризиса, Николай II отсутствовал в Петрограде, тем самым, давая возможность наиболее революционно настроенным деятелям вершить свою политику. Революционеры не встречая сопротивления, захватывали власть. Император смог оценить результаты разразившейся трагедии только тогда, когда ему предъявили манифест об отречении, но так и не понял истоков случившегося.