Моя команда

Как только я зашел в раздевалку, отец-командир сказал, что мы с ним должны поговорить у него в кабинете. Не после того как я переоденусь, а чем быстрее, сию минуту. Так что я потопал за ним, как был, в бутсах и в форме. Мы вошли к нему. Я не представлял, какой разговор мне предстоит, но уж наверняка никак не рассчитывал, что нас будет там ждать Виктория. Она выглядела бледной и была вся на нервах. Я все сделаю, но только скажите, что. Я посмотрел на нее, ожидая, что она тут же расскажет о том, что произошло, и испытывал странное чувство — когда уже по одной только напряженности, висящей в комнате, знаешь, что случилась какая-то ужасно плохая вещь, но понятия не имеешь, в чем она состоит. Посмотрел я и на нашего отца-командира — он тоже выглядел не в своей тарелке. Значит, можно было рассчитывать только на других людей, которые присутствовали в кабинете, — их было четверо. Одного я вроде узнал — полицейский офицер из Манчестера — а он познакомил меня с остальными. Все они были из S07 — одного из подразделений в составе отдела по борьбе с серьезной и организованной преступностью — и прибыли из Скотланд-Ярда.

И вот четверо мужчин стояли в своих мундирах и штатских костюмах, а я все еще торчал в своей форме «Юнайтед», и с меня капал пот. Ощущение было такое, словно не только я, но и все остальные ждали, что произойдет дальше. Старший тренер предложил мне сесть и все спокойно выслушать. Что из того спокойствия, если в услышанное все равно невозможно было поверить. Я с трудом пытался осознать то, о чем говорилось: «Этого не может быть. Этого не должно быть».

Я смотрел на Викторию и видел по ее глазам, что у нее в голове вертится такой же вопрос, как и у меня. Что нам делать?

После конфиденциальной наводки, поступившей из «Ньюс оф зе уолрд», в Лондоне были арестованы четверо мужчин и женщина. Они входили в банду похитителей произведений искусства. Но в тот же вечер и на следующее утро взяли еще четырех человек, которые, как считала полиция, собирались похитить Викторию, Бруклина и Ромео и удерживать их в расчете на выкуп в пять миллионов фунтов стерлингов.

Виктория уже слышала все это и изо всех сил старалась оставаться или хотя бы выглядеть спокойной. Она даже в шутку сказала, что коль они собирались похищать ее, то должны бы прихватить и ее парикмахера тоже. Теперь она заново слушала все подробности и наблюдала, как их воспринимаю я. А я был действительно огорчен — так, что сильнее не бывает. У меня возникло такое чувство, будто мой желудок перевернулся и опустился куда-то вниз. Худшего кошмара невозможно вообразить, ведь не так уж многим людям доводится слушать полицейских, рассказывающих им о подобной угрозе как о чем-то весьма реальном. Уже с самого начала сотрудники из Скотланд-Ярда заявили нам, что относятся к этому делу всерьез. Они успели произвести вышеупомянутые аресты и расставили своих людей вокруг наших домов в Олдерли-Эдж и Соубриджуорсе.

Понятное дело, к тому времени, когда мы добрались домой, в конце переулка стоял полицейский автомобиль, и несколько полицейских дежурили в воротах. Мы двинулись дальше и увидели напротив парадной двери другой автомобиль. Мы с Викторией с трудом старались не запаниковать, и в этом, надо сказать, нам помогло то обстоятельство, что полиция так быстро оказалась на месте и взяла события под контроль. Читая в тот же вечер и на следующее утро газеты и просматривая телепередачи, пораженная страна узнала правду о том, какая беда могла случиться в нашем доме. И хотя мы могли бы уже привыкнуть к разным историям о себе, а также зачастую иметь дело с событиями и обстоятельствами, о которых раньше и понятия не имели, на сей раз все выглядело по-другому. На воротах домов по всему южному Лондону появились фотографии членов банды и подробные сведения об исходивших от них угрозах насчет того, что может случиться с Викторией, если я не заплачу требуемой суммы. От таких мерзостей, причем на пороге моего собственного дома, у меня застыла кровь в жилах. Думаю, это неожиданное происшествие действительно потрясло нас обоих.

Конечно, мы были удручены и напуганы, но ведь невозможно просто спрятать голову в песок и надеяться, что все пройдет само собой. Безопасность семьи для меня — самое важное в мире, как и для любого отца, поэтому в последующие дни мы со всех сторон пытались решить, что можно предпринять и как нам следует поступить. Я потерял счет экспертам, к которым мы обращались за советом. Какое-то время у нас в головах царила полная неразбериха, и мы чувствовали себя погребенными под лавиной обрушившихся на нас рекомендаций. Каждый выдвигал собственные идеи, непохожие на другие, и у меня даже возникло ощущение, что за действиями многих стояли какие-то политические соображения — то есть, люди, предлагая помочь, в то же время ставили на карту свою репутацию или старались ее улучшить. Дело сводилось к тому, что мы не знали, кому можно доверять.

В итоге человеком, к которому мы обратились, стал Тони, отец Виктории. В связи с характером своей работы он всегда проявлял интерес к техническим средствам обеспечения безопасности, и когда мы купили дом в Соубриджуорсе, он сразу и без нашего ведома оснастил его встроенными системами сигнализации, даже не рассказав нам обо всех подробностях, и до сих пор этого оснащения вполне хватало. Указанные меры безопасности были достаточно изощренными, чтобы произвести впечатление на сотрудников Скотланд-Ярда, когда они стали размышлять, чем же следует дополнить уже имевшееся у нас оборудование.

Теперь наша жизнь буквально за пару дней вышла на такой уровень безопасности, о котором мы и не помышляли, перед тем как полиция раскрыла заговор против нас с целью похищения. Это оказалось совсем не легко — не говоря уже о необходимости ездить на работу или выполнять свои общественные обязанности, мы, как и любая другая семья, всегда хотели иметь возможность прошвырнуться в «Маркс и Спенсер» или «Макдональдс». Теперь мы должны были проявлять осторожность, как никогда прежде. Одновременно, стремясь обеспечить нашим мальчикам максимальную безопасность, мы пытались не слишком осложнять их жизнь и не делать ее чрезмерно запутанной. Через день или два после того как заговор был раскрыт, я сказал Бруклину, что полицейский припарковался неподалеку от нас специально для того, чтобы показать ему свой необычный автомобиль. Можно только вообразить, к каким выводам пришел на основании этого мой трехлетний сынишка, — он бегал к патрульной машине каждые десять минут и просился посидеть за рулем, включая и выключая при этом мигалки с сиреной.

Если бы меня тогда спросили, то я бы честно признался, что после той субботы и связанных с ней событий предпочитаю не играть во вторник вечером против «Лестера» в кубке лиги. Да и наш старший тренер сказал, что собирался предоставить отдых тем игрокам, которые, по его мнению, нуждаются в небольшой паузе. Я чувствовал, что окажусь одним из них. В последние годы мы иногда не выставляли для участия в этом соревновании самый сильный свой состав. Это рассматривалось, как возможность для более молодых ребят выйти на поле и показать себя в лучшем виде — подобно моему выступлению в Брайтоне почти десять лет назад. Но моя фамилия присутствовала в заявочном списке на матч против «Лестера», а коль меня выбрали играть за «Юнайтед», то шеф знал, что я никогда не стану перечить.

За каждым решением, которое принимает старший тренер, всегда стоят очень серьезные основания. В тот момент оно может тебе не нравиться (как это было в случае, когда он не выставил меня против «Лидса»), но если ты остановишься и немного подумаешь, то обязательно вспомнишь, что всегда сосредоточен на одном стремлении — предпринимать те действия, которые хороши для команды. Причем часто они потом оказываются хорошими и для игрока тоже. Иногда подобная проницательность шефа в буквальном смысле слова сводит тебя с ума — появляется такое чувство, словно он знает тебя едва ли не лучше, чем ты сам. Он знает, что означает для меня игра в футбол, и принял свое решение, думается, из тех соображений, что в тот вечер мой выход на поле в качестве капитана команды поможет другим ребятам, особенно молодым, и в то же время позволит мне отвлечься от хаоса нескольких предыдущих дней, проведенных вдали от «Олд Траффорда». Но коль я приехал сюда и поставил машину в паркинг, ничто не в силах помешать мне делать свою работу. Старший тренер знал, что ничего такого не произойдет и в этот вечер, а я забил первый гол с одиннадцатиметровой отметки, чем помог закончить встречу нашей победой со счетом 2:0.