Моя команда

Даже теперь, после того как это произошло и мама с папой развелись, мне все еще трудно с этим смириться. Линн и Джоан тоже трудно. Не обязательно ставить перед собой последующий вопрос с помощью длинных слов, но в таких ситуациях он всегда встает — на чьей же ты стороне? Для меня и моих сестер тут не о чем не то что говорить, но даже думать. Они — наши родители, и ни о какой «стороне» не может быть даже речи. Но я вижу, что у них такая позиция порождает неуверенность. Им обоим очень больно и трудно чувствовать себя виновными в случившемся, и они нисколько не хотят, потеряв мужа или жену, вдобавок потерять еще и всю семью. Я помногу вижусь с мамой, поскольку она помогает нам заботиться о мальчиках, и понимаю, что папа может воспринимать это обстоятельство как некое предпочтение, отдаваемое мною маме. Думается, единственный способ когда-либо преодолеть проблему под названием «на чьей ты стороне» состоит в том, чтобы мама и папа смогли найти возможность снова общаться друг с другом, отыскали новую форму отношений, при которой между ними установится хоть немного доверия. Я от всей души надеюсь, что это произойдет.

Когда стало окончательно ясно, что отношения между родителями рушатся, то, хотя мне было очень трудно разговаривать с ними об этом, я все же хотел им помочь. Не верю, что я мог удержать их от намерения разойтись, но мне действительно хотелось сделать все возможное, чтобы облегчить ситуацию каждого из них, после того как они разъедутся. Я помог выкупить наш семейный дом — дом, где я рос, — так что папа смог начать там все заново. Я должен был сделать так, чтобы моя мама чувствовала себя устроенной, и понимал, насколько волновались за нее мои бабушка с дедушкой. Поэтому я купил маме новое жилье в Лоутоне, поближе к моему дому в Соубриджуорсе, где она могла жить с Джоан. Я всегда воображал, что когда-нибудь позже куплю им где-нибудь большой дом, чтобы жить всем вместе. Мои родители к моменту расторжения брака были женаты почти тридцать лет, и я все еще не могу примириться с мыслью о том, что теперь они настроены жить сами по себе. Ибо мы — я, Линн и Джоан, — а также, надеюсь, и родители тоже хотим думать, что когда-нибудь в будущем отношения между ними станут достаточно дружескими, — по крайней мере, настолько, чтобы сесть всем вместе и вспомнить все то хорошее, чего у нас никто не отнимет.

И разве все это не заставило меня задуматься и о моей собственной семье? История брака моих родителей порождает у меня грусть и ощущение внутренней пустоты. Того, что было для меня домом, больше нет. И кто может сказать, какие неожиданности ждут тебя в твоей собственной жизни? Мой дом с Викторией и мальчиками — то место, где я чувствую себя состоявшимся. Мой брак и моя семья драгоценны для меня. Настолько драгоценны, что я просто не знаю, чем была бы моя жизнь без них. Я хочу видеть, как растут наши дети. Хочу, чтобы мы с Викторией понемногу старели в обществе друг друга, всегда оставаясь вместе. Я женился только однажды и хочу, чтобы та семья, которая есть у меня теперь, оставалась со мной навсегда. Развод родителей позволил мне еще лучше осознать это желание. По мере взросления я постепенно узнавал от своих родителей, как жить, как принимать решения и как относиться к другим людям. Они также научили меня, что если ты действительно хочешь что-то получить, то должен для этого упорно трудиться. Думаю, они имели в виду мою футбольную карьеру. Но сейчас я понял для себя вот что: это в той же мере верно и для брака.

13. По поводу лояльности

Никогда я не чувствовал подобного разочарования. Ведь я действительно верил, что мы в состоянии выиграть чемпионат мира 2002 года в Японии. Не знаю, что давало мне такую уверенность. Моя капитанская повязка? Или вовремя зажившая нога? Или совпадения вроде того, что мне чисто случайно досталось на наших авиарейсах место с номером 7? Все это определенно воспринималось как добрые предзнаменования, указывающие на то, что время Англии пришло. Зато я действительно знаю, что этап, на котором мы вылетели из турнира (и то, как мы это сделали), оставили у меня по-настоящему тяжелый осадок перед началом нового сезона дома, в премьер-лиге. Вскоре после того как сборная команда Англии вернулась в Великобританию, мы с Викторией улизнули на недельку для маленькой передышки, но даже этот отдых никак не изменил моего настроения. Более того, к концу недели он надоел и Виктории.

— Я не знаю, сколько мне еще придется это терпеть, — сказала она. — Что мне за радость быть с человеком, который за целый день ни разу не улыбнется и не проявит никаких эмоций, который с трудом, еле-еле разжимая губы, заставляет себя произнести хоть словечко.

Ей не надо было добавлять, что это несправедливо по отношению к ней. В прошлом я всегда старался сделать так, чтобы не приносить домой неприятности, связанные с работой, и не строить капризы в семье, если дела у меня в «Юнайтед» по той или иной причине не складывались. Но сейчас было совсем другое. И когда пришло время начать предсезонные тренировки, у меня все еще сохранялось такое чувство, словно я вообще не отдыхал, — сплошная усталость, свинцовые ноги, никакой искорки в глазах. Такое состояние не сулило ничего хорошего. Моя работа ведь не совсем обычная, это же не с девяти до пяти, верно? И не спускаться в шахту или целый день крутить баранку грузовика. Играть в футбол, тренироваться — это же то, чем я люблю заниматься, и я отлично понимал, что не должен чувствовать себя так, будто мне вообще неохота возвращаться в «Юнайтед», хотя новый сезон уже был на носу.

Для избавления от такого рода депрессии невозможно ограничиться одним только пожеланием — мол, уходите подальше, уныние и хандра! Твоя голова опущена вниз или высоко поднята в зависимости от того, знаешь ли ты, что должен делать. Футболистам «Юнайтед» повезло в этом смысле, ибо их отец-командир понимает своих игроков достаточно хорошо, чтобы мгновенно распознать их чувства и уловить, где слабина и что у них не пляшет. Возможно, по этой причине предсезонье не стало для нас в этом году таким же трудным чисто физически, как это иногда бывало в прошлом. Но даже невзирая на это, когда мы вступили в новый сезон 2002/03 годов, я все же чувствовал себя как в воду опущенным — утомленным и далеким от готовности к нему. Хотя после того как предыдущий май на «Олд Траффорд» не принес ни единого трофея, на нынешний сезон в клубе делалась большая ставка. Когда ты не чувствуешь себя в норме, то иногда полезно работать упорнее, чем обычно, тренироваться и играть, полностью выкладываясь, чтобы преодолеть себя, и я был готов к этому. Не понимал я совсем другого — как потом выяснилось, многое из того худшего, что ждало меня впереди, не имело вообще никакого отношения к футболу.

Мы с Викторией делаем все, что можем, чтобы хорошо организовать свою жизнь. Мы поступаем так не только из-за стремления не отклоняться от поставленных целей, но и потому, что наше расписание, даже составленное наилучшим образом, уже означает жизнь, достаточно сложную для Бруклина и Ромео. Тем не менее, иногда все равно происходят такие события, которые возникают как бы ниоткуда, так что их никак нельзя учесть ни в каких предварительных планах. Но даже если бы это было возможно, ты не захотел бы так поступать, потому что уже одни только размышления об этих сомнительных сюрпризах могут вызвать желание наглухо запереть парадную дверь и никогда не выходить из дома.

Первая игра, проходившая в ноябре на «Олд Траффорде», была против «Саутгемптона». Увы, эту встречу нельзя отнести к тем, которые остаются в памяти, как это случается обычно с матчами, открывающими сезон на своем стадионе. Мы находились отнюдь не в лучшем виде, и это был один из тех дней, когда ты доволен, что команда все же рубилась не зря, сумев прорваться и взять все три очка. И хотя каждая домашняя игра уже сама по себе является большим событием, особенно когда носишь нарукавную повязку капитана, доставшуюся из-за травмы Роя Кина, в конце данного матча, закончившегося нашей победой со счетом 2:1, я уходил с поля с не очень-то приятным ощущением типа «ну вот, еще одну субботу отработали». Я ждал встречи с Викторией и собирался вечером ехать домой, чтобы побыть рядом с ней и с мальчиками. А это означало, что ситуация, которая ждала меня, действительно свалилась, как снег на голову, и потому ударила еще больнее.