Великий Сталин

Сталин многие годы доверял Литвинову, и в 1930 году Литвинов сменил на посту наркома больного Чичерина. Потомственный дипломат и профессиональный революционер-ленинец, Георгий Васильевич был не только яркой личностью, но и верно смотрел на главный внешнеполитический приоритет России: независимо от различий государственного строя Россия должна иметь предельно тесные и мирные отношения с Германией. С любой Германией, потому что в этом была главная выгода России по двум причинам.

Первая: мир России с Германией – это мир в Европе. А мир в Европе – это широкие возможности для России отдать все силы своему внутреннему развитию, для России крайне необходимому уже потому, что оно сильно запоздало.

Второй же причиной были традиционно прочные и развитые экономические связи России и Германии. Никто из других народов не сделал так много для экономического развития России, как немцы. Они преследовали при этом свою выгоду, но и Россия при помощи немецкого капитала развивала собственную производящую промышленность – группы «А». Так было уже при царях, а уж когда начались первые пятилетки, мы закупали у немцев так много, что не будет большим преувеличением сказать, что основная промышленная база этих пятилеток оказалась по происхождению немецкой. В 1932 году мы вывозили из Германии почти все производимые там паровые и газовые турбины, почти все прессы, краны и локомобили, семьдесят процентов станков, шестьдесят – экскаваторов, динамо-машин и металлических ферм, половину никеля, сортового железа, воздуходувок и вентиляторов…

При Ленине и Чичерине истина о необходимости дружбы с Германией нашла свое выражение в Рапалльском советско-германском договоре 1922 года, а уже при Сталине и Чичерине её подтвердил Московский договор, подписанный 12 декабря 1925 года.

Сталин понимал важность хороших отношений с Германией и очень ценил Чичерина, но тот полностью выходил из строя. Литвинов же, став наркомом, пакостил советско-германским связям так, как только мог. Особенно его активность усилилась после прихода в Германии к власти нацистов, и он носился везде с глупейшей (потому что нежизнеспособной) идеей европейской «коллективной безопасности», направленной против Рейха. Эта линия была Западу выгодна – она ссорила русских и немцев, и СССР благосклонно приняли в Лигу Наций, с трибуны которой охотно витийствовал Макс «Литвинов». Для СССР это был тупик, если не сказать хуже.

В конце концов Сталин это понял, и в мае 1939 года ситуация изменилась быстро и круто: Литвинова в НКИД заменил Молотов, получив на подмогу в заместители «кадр» Берии – Владимира Деканозова. Вместо уже обрисовавшегося конфликта СССР и Германии стал – пока незаметно, в рамках тайного дипломатического зондажа, – обрисовываться взаимно мирный вариант.

Закончилось всё, как известно, стремительным визитом в Москву рейхсминистра иностранных дел Риббентропа и заключением 23 августа 1939 года советско-германского пакта о ненападении.

В западных газетах тут же появились карикатуры, где Сталин и Гитлер, обнявшись, шагают вперед по лужам крови и т. п. И уже эти карикатуры доказывали, насколько раздражен Запад тем, что русских и немцев не удалось стравить подобно тому, как это удалось сделать ровно четверть века назад – в 1914 году.

А ведь ещё 28 апреля 1933 года в беседе с советским полпредом Львом Хинчуком Гитлер сказал: «Оба наших государства должны признать непоколебимость фактов взаимного существования на долгое время и исходить из этого в своих действиях. Наши страны являются полными господами каждая у себя и обе не должны вмешиваться во внутреннюю жизнь друг друга…»

Теперь это становилось фактом. Запад тут же выставил это Сталину в общий счёт ненависти к нему, и так уже немалой. Сталина объявили поджигателем войны, а уж когда вскоре в результате германо-польской войны рухнула прогнившая сверху донизу Польша, а СССР вернул себе отторгнутые Польшей в 1921 году западноукраинские и западнобелорусские земли, западная пресса вообще как с цепи сорвалась.

Впрочем, её с цепи просто спустили…

А вскоре счёт «демократического» Запада Сталину пополнился в 1939 году ещё и финскими событиями. В своё время император Александр I, отвоевав в начале XIX века Финляндию у Швеции и дав финнам особые права, перенёс границу России и Великого княжества Финляндского так, что она проходила – уже по меркам ХХ века – на расстоянии, позволяющем финнам обстреливать Ленинград дальнобойной артиллерией. Сталин предлагал финнам отодвинуть границу к Выборгу, да не тут-то было! Финны открыто мечтали о «великой Финляндии» чуть ли не до Урала и уперлись. Теперь приходилось вразумлять их силой, хотя вначале боевые действия шли для нас неудачно.

Рейх занял политически дружественную к СССР позицию, а западные страны посылали в Финляндию «добровольцев», оружие и снаряжение. Англо-французы, «воюющие» с немцами пока ещё в режиме «странной войны», планировали воздушные бомбардировки Баку и Батуми, а Лига Наций исключила СССР из своего состава.

Так что поздравлять Сталина с 60-летним юбилеем Западу было не с руки. Но вряд ли это Сталина особенно огорчало. Тем более что он относился к своим дням рождения спокойно.

Его приёмный сын Артём Сергеев вспоминал, что больших празднований по поводу любых дней рождения в семье Сталина не было. Но подарки тому же Артёму Сталин дарил, и, между прочим, эти подарки тоже характеризовали Сталина вполне определённо. Когда Артёму в 1928 году исполнилось 7 лет, приёмный отец подарил ему «Робинзона Крузо» и сказал при этом:

– Её написал Даниэль Дефо. Там говорится, как человек после кораблекрушения попал на необитаемый остров и жил один. Он был сильным, не пал духом, многому сам научился, потом научил другого. А если бы он пал духом, распустил нюни, то погиб бы…

В 1930 году Сталин подарил Артёму «Маугли», тоже кратко рассказав о мальчике, который попал в лес к животным, ставшим его друзьями. Потом он прибавил:

– Друзья могут быть разные. Если ты их любишь и уважаешь, то они тебе всегда помогут, защитят. Если у тебя нет друзей, ты никого не любишь и тебя никто не любит, то ты погибнешь в трудную минуту…

К 1930 году у Сталина в жизни было немало трудных минут, и он знал, что говорил, потому что каждый раз он преодолевал трудности, не погибал. А значит, у него были друзья, которые любили его и которых любил он сам.

Но это – дни рождения у приёмного сына. А как отмечал Сталин собственные дни рождения? Артём Сергеев сказал и об этом:

Тогда пришёл Будённый с баяном, и Сталин тоже немного плясал, за столом был общителен. Так оно и оставалось в дальнейшем. Приходили члены Политбюро, был стол. Подарков не было, так как все знали – Сталин личных подарков не любит, потому что считает: на подарок должен быть отдарок. Дарить и отдаривать надо от чистого сердца, а если тебе кто-то что-то дарит не от души? Как отдаривать такого?

Зато Сталин не забывал поздравить с днём рождения обслуживающих его людей, и вот им-то он подарки делал. А как-то к сталинскому дню рождения дети устроили небольшое представление: Светлана читала стишки, ребята в немудрящих костюмах подыгрывали… Василий к дню рождения отца переплетал старые книги, и это тоже воспринималось как подарок.

Сталин работал без выходных и в свой день рождения – тоже. Даже за праздничным столом разговоры были в основном деловыми – чуть ли не то же заседание Политбюро, но в более раскованной обстановке. Да оно и понятно – люди, преданные делу, и в застолье говорят о делах, тем более когда не так просто собраться всем вместе в неофициальном порядке.