Эйзенхауэр. Солдат и Президент

Отказ Эйзенхауэра выступить против Маккарти вызвал широкую критику в его адрес, и не только со стороны демократов. Эта критика касалась не только его отношения к Маккарти. Люди говорили, что генерал Айк был блестящим главнокомандующим, но президент Айк не является политическим лидером.

С точки зрения Эйзенхауэра, жалобы на его отказ осуществлять действительное руководство были направлены не по тому адресу. Критики обращали свое внимание на периферийные вопросы, в то время как сам он сосредоточивался на других, куда более важных проблемах, таких, как налоги, бюджет, война в Корее, расходы на оборону, помощь иностранным государствам, а также вопросы всеобщего мира на земле. Всеми этими важнейшими проблемами, настаивал Эйзенхауэр, он руководил сам — твердо и, самое главное, эффективно. Для этого он использовал любые методы, включая личные встречи с членами Конгресса, право назначения на должности, свое умение убеждать членов Кабинета и формировать общественное мнение своими выступлениями, речами и ответами на пресс-конференциях. Он не сомневался в правильности своей позиции по каждой из этих проблем и во всех случаях добивался своего, несмотря на сильную оппозицию.

Безусловно, проблема налогов сложна для каждого президента, но для Эйзенхауэра она была еще крайне неприятной, так как республиканцы настаивали на уменьшении налогов независимо от размера бюджетного дефицита. По этому вопросу семидесятисемилетний конгрессмен Даниэл Рид от штата Нью-Йорк, председатель Комитета Палаты представителей по финансам и ресурсам, внес законопроект, предусматривающий перенесение с 1 января 1954 года на 1 июля 1953 года намеченную отмену одиннадцатипроцентной дополнительной надбавки к подоходному налогу, введенной из-за войны в Корее. Кроме того, он объявил о своем намерении не продлять после 30 июня 1953 года, в связи с истечением срока действия, налог на сверхприбыль, также появившийся в связи с этой войной. Такие меры обернулись бы для правительства потерей трех миллиардов долларов. Эйзенхауэр повторял вновь и вновь, что он не допустит отмены налогов, если бюджет не будет сбалансирован. Он хотел отложить отмену налога на сверхприбыль и продлить действие одиннадцатипроцентной надбавки к подоходному налогу.

Предмет спора был четко определен. "Я использовал все доводы, аргументы и средства, — вспоминал позднее Эйзенхауэр, — личные связи и контакты через других лиц для того, чтобы убедить председателя Рида понять мою точку зрения"*34. Все было напрасно. Эйзенхауэр откровенно заявил остальным республиканским конгрессменам, что если они хотят иметь свою долю влияния в назначении на должности, то должны будут голосовать по вопросу о налогах за его предложение. В результате такого объяснения он приобрел несколько голосов. Эйзенхауэр попросил Тафта использовать свое влияние, однако Тафт сделал это весьма неохотно. В конце концов в июле Эйзенхауэр получил то, чего хотел.

Частично успеху Президента способствовало его собственное обещание сократить расходы из федерального бюджета. Это был аргумент, который возымел действие на Тафта. И все же Тафт был весьма удивлен выступлением Эйзенхауэра на встрече лидеров Конгресса 30 апреля, где Президент доложил свой проект бюджета на предстоящий финансовый год. Хотя проект и предусматривал значительное сокращение расходов на военные нужды, в целом это сокращение совершенно не удовлетворяло Тафта. Он энергично возражал против продолжения помощи иностранным государствам, пусть и в меньших размерах, чем при Трумэне; он отказывался поверить, что дальнейшее сокращение бюджета невозможно и что федеральный бюджет, предложенный республиканцами впервые за двадцать лет, должен быть несбалансированным.

С красным от возбуждения лицом, громким срывающимся голосом Тафт объявил: "Я не могу выразить всю глубину моего разочарования программой Администрации, которую она представила сегодня". В дневнике Эйзенхауэра имеется такая запись: "[Тафт] обвинил Совет безопасности в том, что он, по существу, принял стратегию Трумэна, сокращая расходы в одном месте и подрезая в другом; полученную при этом экономию он назвал "хилой". Он предсказал, что принятие Конгрессом любой такой программы приведет к неизбежному и сокрушительному поражению Республиканской партии на выборах 1954 года, и заявил, что не только не сможет поддерживать эту программу, но будет вынужден публично выступить против нее и бороться против ее принятия". Эйзенхауэр был "удивлен демагогической сутью его тирады, поскольку сам он не единожды упоминал о безопасности Соединенных Штатов... он просто хотел сократить расходы, безотносительно от всего".

Эйзенхауэр перебил его. "Давайте вернемся назад", — сказал он. И, глядя в упор на Тафта, продолжал: "Основные принципы нашей глобальной стратегии понять нетрудно". Европа не должна пасть: мы не можем перевезти ее сюда; мы должны сделать ее сильнее. "Затем о Среднем Востоке. Это половина нефтяных ресурсов. Мы не можем допустить, чтобы они отошли к России. Юго-Восточная Азия — еще одна критическая точка, мы должны поддерживать французов во Вьетнаме". Идея Тафта о том, чтобы полагаться исключительно на американское атомное оружие, вызвала гневное замечание Эйзенхауэра: "Одними угрозами ответного удара нельзя обеспечить нашу безопасность". Америка должна сохранить свое положение и позицию силы, в противном случае "русские постепенно все захватят без борьбы". После этого он детально обрисовал Тафту свою оборонную политику.

И, наконец, очень простое заключение: "Я не могу поставить под угрозу безопасность моей страны". И встреча завершилась. Эйзенхауэр так прокомментировал эту встречу в своем дневнике: Тафт не обладает "взвешенным суждением", ибо "он пытается обсуждать крупные, серьезные и даже критические проблемы в раздраженной и вспыльчивой манере". Высказывая свое суждение о самообладании, Эйзенхауэр так отозвался о Тафте: "Я не знаю, как он вообще может... оказывать влияние на людей, если он не может сдерживать свой нрав"*35.

Помимо главного вопроса — война или мир — наиболее важной проблемой для каждого президента в наше время является размер оборонного бюджета. Все другие проблемы — налоги, величина дефицита, уровень безработицы, уровень инфляции, взаимоотношения с союзниками и с Советским Союзом — непосредственно увязаны с объемом затрат, осуществляемых Министерством обороны. Все основные цели Эйзенхауэра — мир, уменьшение налогов, сбалансированный бюджет, полная ликвидация инфляции — зависели от сокращения военного бюджета.

Он знал это и был преисполнен решимости добиваться достижения своих целей. В самом деле, важным фактором в его решении заняться политикой была неудовлетворенность политикой Трумэна в области обороны. Как отмечал Тафт, расходы на военные нужды между 1945 и 1953 годом росли и падали с головокружительной быстротой. Накануне войны в Корее Трумэн сократил военный бюджет на 13,5 млрд долларов. Эйзенхауэр возражал против такого резкого снижения и часто говорил, что, по его личному мнению, войны в Корее не было бы, если бы Трумэн не провел так поспешно демобилизацию и не принудил армейское командование отозвать свои дивизии из Южной Кореи в 1948 году. К 1952 году по расчетам Трумэна военный бюджет должен был превысить 50 млрд долларов. Он принял на себя обязательство довести военную мощь Соединенных Штатов к 1954 году — "году максимальной опасности"—до максимального уровня, почти до полной военной готовности. (По данным Пентагона, к 1954 году Советский Союз должен был иметь водородную бомбу и средства доставки.)

Эйзенхауэр заявил лидерам республиканцев, что подобный подход — бизнес к определенной дате — в таких делах является "чистейшим вздором". Он сказал: "Я всегда боролся с идеей, что к дате "игрек" надо иметь количество дивизий "икс". И я не собираюсь обращаться в бегство, если вдруг кто-нибудь появится с этой проклятой формулой «столько-то к такой-то дате»". Вместо этого он хотел устойчивого наращивания военной мощи на основе выделения тех ресурсов, которые страна может себе позволить для этой цели. Однако, когда он объявил свою программу, все рода войск стали энергично возражать против нее. Особое недовольство выражало командование ВВС, для которых программой Трумэна предусматривалось выделение наибольших средств и которые ничуть не поколебались выступить с публичной критикой. Эта критика получила широкую огласку в средствах массовой информации. Командование ВВС аргументировало свои возражения тем, что к 1954 году оно должно иметь 141 авиаполк — иначе ВВС не смогут выполнить поставленные перед ними задачи.