Керенский

Весь следующий день прошел в переговорах о составе "предпарламента". Каждая фракция стремилась делегировать во вновь создаваемый орган как можно больше своих представителей. В четвертом часу пополудни Демократическое совещание собралось на свое последнее заседание. Никаких принципиальных решений в этот раз принимать не предполагалось, но все равно не обошлось без конфликта. Большевистская делегация заявила, что совещание капитулировало перед буржуазией и потому вопрос о переходе власти в руки Советов встает еще более неотложно. На этой ноте Демократическое совещание закончило работу. Чхеидзе объявил заседание закрытым. Кто-то было затянул "Марсельезу", но песня оборвалась на второй строке. Зал быстро опустел, и лишь кучи мусора на заплеванном полу напоминали о том, что здесь только что заседал цвет российской "революционной демократии".

Сразу после этого члены президиума Демократического совещания отправились в Зимний дворец, где их уже ждали министры, а также некоторые особо приглашенные Керенским общественные деятели. Открывая встречу, Керенский сказал, что хотя решения Демократического совещания имеют большое моральное значение, но для Временного правительства они не являются обязательными. По словам Керенского, он по-прежнему убежден в том, что только широкая коалиция способна спасти страну от катастрофы.

Собственно, с этим никто и не спорил. Хотя идея коалиции формально так и не была одобрена Демократическим совещанием, на деле лидеры меньшевиков и эсеров давно смирились с ней. Главные столкновения на этот раз вызвал вопрос о составе и полномочиях "предпарламента". Левые согласились пополнить его за счет цензовых элементов, но отстаивали право выражать недоверие правительству. Против этого категорически выступили присутствующие на заседании представители ЦК кадетской партии. Они требовали сохранения полной самостоятельности правительства. Кадеты же предложили и новое название будущего представительного органа — вместо Демократического совета, как предлагали левые, — Временный Совет Российской республики.

Дискуссия затянулась далеко за полночь и была продолжена на следующий день. Общее решение так и не было найдено. Представители левых продолжали настаивать на своем. Их можно понять — любая уступка немедленно дала бы большевикам повод обвинить лидеров умеренных социалистов в капитуляции перед буржуазией. Но на практике левые не противились действиям правительства. Такая позиция была далеко не лучшей и в любой момент могла вылиться в новый кризис.

Одновременно с этим Керенский продолжал переговоры с кандидатами на министерские посты. Окончательно новое правительство было сформировано к вечеру 25 сентября 1917 года. Керенский сохранил в нем должность министра-председателя. Остались в своих креслах военный министр генерал Верхов-ский, военно-морской — адмираи Вердеревский, министр внутренних дел Никитин и иностранных дел Терещенко. Что касается последнего, то его влияние существенно ослабло. Керенский не простил прежнему соратнику колебаний, проявленных в корниловские дни. Отправить Терещенко в отставку было нельзя, так как в ближайшее время в Париже предстояла конференция стран-союзниц и другой человек попросту не успел бы войти в курс дела. Однако с должностью заместителя министра-председателя Терещенко пришлось распрощаться.

Новым заместителем Керенского стал вновь назначенный министр торговли и промышленности А. И. Коновалов, уже занимавший этот пост в первом составе правительства. Напомним, что, как и Терещенко, Коновалов был масоном и в этом отношении был связан с Керенским с дореволюционной поры. Коновалов представлял в кабинете министров предпринимательские круги. От этой же группы в правительство был делегирован известный московский фабрикант С. Н. Третьяков, занявший должность председателя экономического совета в ранге министра.

Социалисты в третьей коалиции не были представлены громкими именами. Новым министром юстиции стал московский адвокат П. Н. Малянтович, считавшийся меньшевиком. Должность министра труда занял другой меньшевик — К. А. Гвоздев. Министром продовольствия был назначен "нефракционный социалист" С. Н. Прокопович, в прежнем составе правительства возглавлявший Министерство торговли и промышленности. На пост министра земледелия, пустовавший до начала октября, позже был назначен эсер С. Л. Маслов.

Кадетская фракция в новом составе правительства была более заметной: государственный контролер С. А. Смирнов, министр исповеданий А. В. Карташов, министр государственного призрения Н. М. Кишкин. Последний играл в правительстве особую роль, несмотря на то что занимаемый им пост никак нельзя было отнести к числу первостепенных. Врач по образованию, Кишкин был давним знакомым Керенского. Когда-то Керенский даже лечился в принадлежавшем Кишки-ну санатории. Керенский очень ценил энергичный характер Кишки на и его огромные связи. Начиная с июля Керенский трижды предлагал Кишкину министерский пост и наконец заручился его согласием.

Для того чтобы завершить рассказ о новом составе Временного правительства, нужно вспомнить министра финансов М. В. Бернацкого и министра путей сообщения А. В. Ли-веровского. Оба они переместились в министерские кресла с должностей товарищей министра и считались технократами, сознательно чуравшимися политики.

Третье коалиционное правительство (оно же — четвертое по счету со времени революции) изначально производило впечатление нежизнеспособного. В нем не было заметных фигур, вроде Милюкова или Церетели. Уже это свидетельствовало о том, что и правые, и левые в равной мере не верили в то, что кабинет в данном составе проработает длительное время. Казалось, это должно было быть на руку Керенскому. Он наконец достиг того, к чему стремился всегда, — в новом правительстве у него не было соперников из числа других министров. Но и сам Керенский к этому времени очень сильно изменился.

Он тоже устал и потерял интерес к происходящему. Те, кто общался с ним в эти дни, обратили внимание на странные перепады настроения министра-председателя. По утрам он пребывал в состоянии депрессии. Общаться с ним в это время было бесполезно — Керенский откровенно тяготился присутствием собеседника и всячески пытался поскорее закончить разговор. К вечеру этот упадок энергии неожиданно сменялся состоянием крайнего возбуждения. Вялое молчание переходило в безудержную разговорчивость — Керенскому немедленно нужно было куда-то ехать, с кем-то встречаться. Но большинство начатых дел так и оставалось незаконченным и тонуло в очередном приступе утреннего упадка сил.

Поведение премьера возродило слухи о том, что он принимает какие-то сильнодействующие лекарства. Возможно, это было и так. Керенскому действительно было очень сложно — он впервые ощущал полное отсутствие поддержки. Тем не менее он судорожно цеплялся за ускользавшую власть. По мнению Милюкова, Керенским владела навязчивая идея любым способом дотянуть свое пребывание во главе правительства до открытия Учредительного собрания.

Все свои силы Керенский положил на то, чтобы уйти от любых новых конфликтов. В результате деятельность правительства оказалась полностью парализованной. Милюков вспоминал: "В своей вечной нерешительности, в постоянных колебаниях между воздействиями справа и слева Керенский постепенно дошел до состояния, в котором принять определенное решение стало для него истинным мучением. Он избегал инстинктивно этих мучительных минут, как мог". [386] Между тем время уходило, а вместе с ним из рук Временного правительства уходили и последние остатки реальной власти.