Заседание рейхстага обявляю открытым

«Пролетариат,— писала она в статье, посланной из Москвы в редакцию «Роте фане»,— не желающий больше быть пассивным и безвольным объектом истории, пролетариат, отважно решивший сам быть творцом истории,— таково самое главное, отодвигающее все остальное на задний план, впечатление, которое выносит иностранный наблюдатель, приезжающий сейчас в Советскую Россию. Именно в этом, как в фокусе, концентрируется главное в современной жизни советского народа».

Все, с кем встречалась Клара Цеткин,— рабочие, женщины, молодежь — знали, что в лишениях, которые им при-23 Луиза Дорвеманн ходится переносить, виноват не советский строй, а международный империализм и находящиеся у него на содержании белые генералы. И советские трудящиеся говорили об этом вождю немецких рабочих. Да, рассказывали они, нам не хватает хлеба, сапог, ситца, ибо нас ограбили Колчак и Депикин, отняли зерно, уголь и нефть, взорвали наши железные дороги, разрушили наши машины. У нас не хватает станков и машин, ибо англичане и французы организовали блокаду нашей страны, пытаясь заставить советских людей снова работать на господ, а пе на себя.

«Таков ответ,— писала Клара Цеткин,— который дают пролетарии на вопрос о причинах страданий народа и хозяйственной разрухи...

Русскому пролетариату, сумевшему проявить такое терпение к выпавшим на его долю неслыханным лишениям, его убежденность придает беспримерное историческое величие и творческую силу... Это революционная боеготовность, революционная воля к борьбе. Это закалило сотни тысяч рабочих и крестьян, которые при каждой новой мобилизации стекаются под красные знамена, чтобы, не страшась самых больших лишений и опасностей, беззаветно защищать Советскую Россию против целого полчища врагов. Это — высшее проявление революционной воли к борьбе и к самоутверждению; стиснув зубы, русский пролетариат заявляет: «Мы готовы умереть, но Советская Россия будет жить!»

Насколько же неуклюжи в своем образе мыслей и заслуживают жалости те «проницательные» и «остроумные» теоретики, равно как и те многоопытные практики, которые, побывав в революционной России, не почувствовали и следа революционного эптузиазма, поднявшего русский пролетариат на такую высоту, сделавшего его атакующим авангардом обездоленных всего мира!»

Этот энтузиазм, как указывает Клара Цеткин, проявляется не только в массовых митингах, собирающих под красными знаменами тысячи людей, митингах, в которых ей довелось принимать участие в Петрограде и Москве. Значительно более сильное выражение находит он в творческих делах.

«Есть в Петрограде,— пишет она,— Марсово поле, где похоронены жертвы революции, убитые контрреволюционерами Володарский, Урицкий и многие другие. Опо занимает обширное пространство. В день празднования 1 Мая петроградские рабочие и работницы, пережившие все ужасы наступления на Петроград войск Юденича, настрадавшиеся от голода и холода, добровольно и безвозмездно посадили на этом поле 60 тысяч деревьев и кустов. Марсово поле превратится в чудесный парк. Я не описалась: 60 тысяч деревьев и кустов было посажено в течение одного дня для того, чтобы тихая прохлада парка, бархатная зелень его лужаек и веселое щебетание птиц радовали детей и внуков тех, кто с таким воодушевлением здесь в этот день трудился.

Задумывать и осуществлять такие грандиозные планы, такие обширные и великодушные замыслы может только класс, уверенный в своем будущем, класс революционный, преисполненный духа самых высоких идеалов...»

Глубокое впечатление произвели на Клару коммунистические субботники.

«Тысячи благородных убежденных коммунистов уже сейчас рассматривают участие в субботниках как свой естественный партийный долг, дело чести коммуниста. По всей стране на субботники выходит бесчисленное количество людей, они работают на промышленных предприятиях, в больницах, государственных учреждениях, па лесозаготовках. Примеров добровольной мобилизации людей в таких грандиозных масштабах не знает история. Какая сила и радость исходит от этой массы людей, можно судить по ликующим звукам «Интернационала», который они поют, возвращаясь с субботпика и проходя по улицам города. Опи идут, гордые и радостные, мужчины и женщины».

Клара постоянно видела и другие яркие примеры высокого политического сознания и беспримерной зредооти русских революционных рабочих. Большое впечатление произвело на нее собрание 8 тысяч рабочих и работниц московских предприятий в Большом театре. Очень внимательно, чтобы потом обо всем рассказать в своих коллективах, слушали опи доклад о внешней политике Советского правительства, а также сообщение о состоявшейся в Баку конференции представителей среднеазиатских республик. Особенно тронули Клару теплые приветствия, которыми были встречены иностранные гости, в том числе и опа сама, Друг Карла Либкнехта и Розы Люксембург. Клара Цеткин увидела в этом яркое проявление чувства пролетарского интернационализма. Повсюду, где ей приходилось бывать, она встречала живой интерес к жизни и борьбе немецкого пролетариата.

Клара беседовала со многими советскими женщинами, первыми женщинами в мире, которым их правительство предоставило полное равноправие с мужчинами во всех областях жизни и помогало, несмотря на тяжелое положение Советского государства, эти права осуществлять. Даже в самые тяжелые времена интервенции и гражданской войны Советское правительство делало все, чтобы дать женщинам возможность развивать свои силы, стать гражданами государства, имеющими равные с мужчинами права и обязанности. И таких женщин она встречала повсюду: на своем рабочем месте на заводах и фабриках, в сельском хозяйстве, в аппарате управления, дома, на конференциях и собраниях, где они — подчас еще робко и беспомощно, но тем пе менее умно и целеустремленно — обсуждали свои и государственные проблемы. Довелось беседовать ей и с женщинами — военнослужащими Красной Армии.

Все они, вчера еще более угнетенные, чем многие их сестры в капиталистических странах, за очень короткое время поднялись на высоту, недосягаемую для всех остальных женщин мира, и обладали правами, которым могли лишь позавидовать женщины капиталистических стран. Встречи с советскими женщинами произвели на Клару Цеткин неизгладимое впечатление.

На женской конференции Коммунистической партии Германии, состоявшейся вскоре после ее возвращения на родину в декабре 1920 года, она выступила с докладом о жизни и положении советских женщин. В докладе нашли отражение впечатления о переживаниях, которыми так богато было ее путешествие, и речь Клары Цеткин неоднократно прерывалась бурными аплодисментами делегатов.

Клара рассказывала о героическом участии советских женщин и девушек в защите своей родины. Многие прекрасные женщины находятся в рядах Красной Армии, разделяя с мужчинами все суровые тяготы и опасности войны. Они сражались с оружием в руках, занимали посты политических комиссаров, работали в армейских просветитель-пых учреждениях, ибо Красная Армия — первая в мире армия, являющаяся одновременно гигантской школой, пе-сущей знания и культуру в стране, где при царизме 80 процентов населения не знали азбуки. Тысячи женщин работают медицинскими сестрами, фельдшерицами, врачами.

«Подвиги, совершаемые находящимися на фронте женщинами,— сказала Клара,— достойны восхищения. Из-за разрухи на транспорте они на фронте не имеют регулярной связи с близкими, часто не хватает продовольствия и одежды. Хотя врачи и медицинские сестры нередко не имеют самого необходимого, они с радостью выполняют свой долг. Лишениям и неудобствам, которыми так богата фронтовая обстановка, сопутствуют и такие бедствия, как эпидемии тифа, дизентерии и другие. Я познакомилась с одной медсестрой, хрупкой и нежной женщиной, которая на войне с белополяками три раза болела тифом и покинула фронт только после заключения перемирия. Причем у советских медсестер их готовность к самопожертвованию отнюдь не носит только чисто профессиональный характер или окрашена религиозным чувством, как это имеет место у нас, в Западной Европе. Им скорее свойственна революционная страстность, ясная сознательная воля, направленная на защиту революции».