Во имя Ленинграда

Дружные рукоплескания всех присутствующих показали своевременность этого предложения, необходимого для морально-боевого и политического воспитания как молодых, так и опытных летчиков.

Опыт первого строевого совещания, на котором шел прямой, откровенный разговор без персональных разносов и служебных предупреждений за упущения в работе отдельных офицеров - а они в большой полковой семье всегда есть, стал для меня отправной позицией в дальнейшей работе с людьми.

На утреннем построении полка я объявил, что в ближайшие часы поступит уточнение боевой задачи на прикрытие группы пикирующих бомбардировщиков 12-го гвардейского авиаполка, которые будут наносить удар по транспортам в порту Котка. На ее выполнение под моим руководством полетит эскадрилья капитана Цыганова. Остальные две эскадрильи продолжат выполнять ранее поставленные задачи и облет района боевых действий с летчиками нового пополнения.

После построения ко мне подошли командиры 1-й и 2-й эскадрилий капитан Суворкин и майор Банбенков.

- Товарищ командир! - обратился первым Банбенков. - Прошу на прикрытие Пе-2 послать вторую эскадрилью. И я бы слетал на выполнение этого боевого задания.

Глядя на майора, я понимал: его просьба преследует показной эффект. Ему отлично известно, что нового решения я не приму, но, возможно, буду думать, что комэск 2-й эскадрильи стремится быстрее окунуться в пламя войны.

- Вы плохо меня знаете, товарищ Банбенков, да и не поняли вчерашних указаний о подборе подразделения к решению определенных боевых задач. Вторая эскадрилья давно готова к прикрытию бомбардировщиков, но подразделение капитана Цыганова эту задачу решит более успешно. Кстати, со мной ведомым в свой первый боевой полетит майор Шмелев. А вы, к сожалению, за неделю пребывания в полку еще не поднимались в воздух на облет района. Отстаете от младших лейтенантов... Советую ускорить завершение контрольных полетов и облет района. Без этого на боевые задания в нашем полку не летают. Идите в эскадрилью и займитесь выполнением вчерашних указаний.

Майор, как ни в чем не бывало, повернулся кругом и пошел неторопливым шагом.

"Ну что же, нежданный комэск, введу в строй Шмелева, возьмусь и за тебя", - подумал я, поминая недобрым словом тех, кто прислал его в полк.

Капитан Суворкин в смущении от услышанного спросил:

- Товарищ майор, разрешите мне сегодня и завтра сделать в эскадрилье некоторую перестановку летного состава в парах и звеньях, кроме звена старшего лейтенанта Федорина? В новой расстановке я посмотрю их в воздухе, а через неделю можно закрепить приказом по полку.

Дав согласие, я направился в 3-ю эскадрилью для подготовки летчиков к выполнению трудного боевого задания. Перед входом на КП эскадрильи я встретил Егора Костылева. Вид у него был усталый и грустный.

- Что, Егорушка, невесел, что тебя гнетет? - пожимая его крепкую руку, спросил я шутливым тоном.

- Знал бы ты, как мне надоело в краснофлотцах ходить. Неужели надо ждать, когда летчик-штрафник расплатится кровью... Тогда ведь и ордена и погоны будут не нужны...

- Потерпи, Егор. Сейчас полетим всей эскадрильей на прикрытие пикировщиков. Они нанесут удар по порту Котка. Бой будет тяжелым, поэтому твое звено пойдет ударным. Но смотри не горячись, нам бой нужен без потерь. Я поведу группу непосредственного прикрытия. Давай переключай уныние на злость к "фокке-вульфам" и "мессерам", и пойдем готовиться к делу.

Егор тряхнул головой, лихо натянул бескозырку, потом, как бы угрожая невидимому врагу, потряс кулаками:

- Не бойся, Василий, грусть у меня держится только до вылета. Можешь на меня надеяться - ошибки не будет.

Через полтора часа, заняв положенный боевой порядок, подлетаем к острову Лавенсари. Через восемь - десять минут мы будем над целью. Но этот остаток маршрута наиболее опасный, здесь до зоны зенитного огня порта Котка и обратно до островов будут действовать немецкие и финские истребители. И вот в наушниках слышу голос с пункта управления острова Лавенсари: "Над объектом и восточнее - три группы истребителей". Значит, противник давно нас обнаружил и ждет...

...Шестерку Пе-2 ведет прославленный пикировщик Балтики Герой Советского Союза гвардии майор В. И. Раков. На высоте 3400 метров бомбардировщики двумя тройками в плотном оборонительном строю держат курс прямо на порт и военно-морскую базу Котка. ПВО этого объекта самая сильная на всем вражеском побережье Финского залива.

В порт Котка два часа тому назад вошел большой немецкий транспорт, и сейчас, видимо, началась его разгрузка. Задача пикировщиков - потопить, не дав разгрузиться. Для этого каждый Пе-2 взял на борт 250-килограммовые бомбы.

Десятки раз я прикрывал отважных пикировщиков и на И-16, и на Ла-5. Но этот полет почему-то меня волнует. Задача тяжелая, да легких на войне, видимо, не бывает. Бой обязательно начнется в ближайшие минуты, и я пожалел, что в ударную группу выделил только одно звено. Но, вспомнив высказывание старшего лейтенанта Федорина на совещании: "...мне легче вести бой парой и звеном, чем в большой группе", успокоил себя тем, что звено Костылева - одно из сильнейших в полку.

Даю команду: "Соколы" (позывной полка на август месяц), занять места!" Своей парой (ведомым у меня идет в свой первый боевой вылет майор Шмелев) подхожу ближе к бомбардировщикам - последний заслон от прорвавшихся истребителей. Капитан Цыганов двумя парами выходит левее и правее, немного сзади, с превышением 150-200 метров. Такая расстановка непосредственного прикрытия всегда оправдывала себя. Четверка Костылева правее всей нашей группы и выше на 800-1000 метров. Скорость увеличиваем до 500 километров и, делая небольшие зигзаги, сохраняем свое место по отношению к группе Ракова.

Все летчики нашей десятки, кроме моего ведомого, "стреляные птицы", умеют вести дерзкий наступательный и оборонительный бои, не отрываясь от объекта прикрытия.

Первым обнаружил врага Егор Костылев.

- "Тридцать третий"! Правее, на моей высоте, десятка "фиатов", выше впереди шесть "фокке-вульфов". Атакую десятку, я - "Ноль восьмой".

- "Восьмой"! Одну атаку - и отрыв! Отсекай "фокке-вульфов".

- "Ноль третий"! (Позывной Цыганова.) Увеличить высоту и дистанцию! передал я команду Цыганову.

Наши переговоры слышит майор Раков, он передает:

- "Тридцать третий", через минуту ложусь на боевой, прикрывайте.

- "Ноль второй", вас понял, - дал я короткий ответ и тут же, правее, три пары ФВ-190. Они под углом 35-40 градусов, на растянутых дистанциях, пикируют прямо на группу Ракова. Стрелки с Пе-2 трассами пулеметного огня показывают нам, откуда надвигается опасность. Вся наша группа уже в зоне зенитного огня, но вражеские зенитчики не стреляют. Дают возможность своим истребителям атаковать бомбардировщики, а потом, когда Пе-2 выйдут на боевой курс и не смогут маневрировать, они откроют массированный заградительный и прицельный огонь.

Занимая более выгодную позицию, слежу за "фокке-вульфами" и вижу: Цыганов обеими парами режет им курс и ведет огонь по первому самолету. ФВ-190, не обращая внимания на огневые трассы "лавочкина", на большой скорости прорывается, нацеливаясь на самолет Ракова.

Не откажешь в смелости и упорстве врагу... Он знает, кого нужно сбить первым, хотя правый Пе-2 находится для его атаки в более удобном положении.

Теперь секунды решают все. Резко доворачиваю самолет влево и оказываюсь в сотне метров сзади врага. С такой позиции я давно не промахивался. На долю секунды опережаю врага в открытии огня. Один за другим на фюзеляже с крестами вспыхивают разрывы снарядов. Прекращаю дерзкую атаку "фокке-вульфа". Он крутнулся в какой-то непонятной фигуре и, выбросив язык пламени, отвесно понесся к воде.

Через восемь - десять секунд Пе-2 легли на боевой курс. Они вот-вот перейдут к пикированию на цель в плотном строю звеньев. Вокруг нас начали рваться десятки зенитных снарядов, с каждой секундой плотность огня увеличивалась. Здесь истребители врага не действуют, а от огня зениток спасти группу Ракова мы не можем. Маневрируя, осматриваюсь. Вижу всю шестерку Ла-5, радуюсь за Шмелева: идет правее, удерживая интервал и дистанцию, от зенитных разрывов не шарахается... Молодец! Но главный бой у нас еще впереди...