Во имя Ленинграда

Майор медленно встал, собрался с мыслями. На его лице появились пятна, глаза удивленно округлились. Глубоко вздохнув, он с тревогой проговорил:

- Товарищ командир! Карпунин ведь был моим подчиненным раньше и теперь заместитель. Он воюет всего несколько месяцев... Может быть, поставите меня ведомым к более опытному летчику?

- Зря, товарищ Банбенков, так плохо думаете о своем подчиненном. Он тоже прошел путь ведомого. Научился управлять боем пары, звена, а сейчас уверенно проводит бои эскадрильей. Десять месяцев войны многому его научили. За успехи в выполнении боевых заданий он награжден орденом Красного Знамени. Ведущий у вас опытный, он уже готовый командир эскадрильи. Жаль, что нет пока вакантной должности. Все. А сейчас приступайте к выполнению своих обязанностей.

Итог новых назначений был явно странным и в общем-то не слишком радостным. В полк, на мой взгляд, пришла отличная молодежь. А вот опытные пилоты, командиры... По крайней мере двое из трех вызывали тревогу и сомнения. Может быть, сомнения со временем развеются?.. Хотелось бы...

Трехсотый

К лету 1943 года обстановка на всем советско-германском фронте, в том числе и под Ленинградом, значительно изменилась в нашу пользу. Мощное контрнаступление советских войск под Курском, на орловском и харьковско-белгородском направлениях сковало врага настолько, что он лишился возможности наступать под Ленинградом, чтобы восстановить полную блокаду. Об этих фашистских планах мы хорошо знали.

Используя благоприятную обстановку, войска Ленинградского и Волховского фронтов в конце июля развернули наступление на Мгинском выступе. Упорные бои наземных войск восточнее Ленинграда оттянули на себя также и фашистскую авиацию, особенно бомбардировочную. Гитлеровских самолетов западнее Ленинграда и в восточной части Финского залива стало намного меньше.

В этой обстановке балтийская авиация перенесла свои усилия на море, приступив к систематическим бомбоштурмовым ударам по боевым кораблям и транспортам врага севернее Кунды, в Нарвском заливе, и особенно в военно-морской базе и порту Котка.

Упорная борьба нашей истребительной авиации с вражеской, начатая со второй половины апреля, привела к нашему господству в воздухе не только над Финским заливом, но и под Ленинградом в целом. За четыре месяца немцы и финны потеряли более двухсот самолетов. В это ожесточенное единоборство советской и гитлеровской истребительной авиации наш 4-й гвардейский полк внес немалый вклад. В районе Ораниенбаумского плацдарма и в восточной части Финского залива мы уничтожили пятьдесят самолетов врага.

Смена значительной части руководства полка и прибытие большой группы летчиков, не имеющих боевого опыта, задержали проведение строевого совещания по итогам работы за июль и окончательную разработку ориентировочного плана боевых действий и боевой подготовки на август месяц. Такие совещания или общие собрания проводились, как правило, в вечернее время, когда снималось напряжение, а боевые действия велись ограниченными силами.

Предстоящее совещание для меня было первым, поэтому я, как вновь назначенный командир, тщательно к нему готовился, помня совет Петра Васильевича Кондратьева: "Сделай главный упор на боеспособность каждого звена, каждой эскадрильи. Доверяй больше летчикам, молодежи, они в полку сейчас главная сила!"

Этот мудрый совет я обязан выполнить. И именно на предстоящем совещании раскрыть, что и как надо сделать.

На совещание, в отличие от прошлых, было решено пригласить весь командно-инженерный состав, а также всех офицеров управления полка.

Совещание началось в столовой, сразу после ужина, и длилось около трех часов. Первыми на нем выступили: начштаба, заместитель по летной части, старший инженер и заместитель по политчасти. Они провели глубокий анализ выполнения боевых задач, совершенствования боевой выучки и идеологического воспитания личного состава, высказали и предложения на дальнейший период. Совещание превратилось в собрание офицерского состава. Командование полка и эскадрилий услышало много полезных советов и предложений, выполнение которых резко повышало боеспособность подразделений и полка в целом, вело к снижению неоправданных потерь.

Так, инженер 3-й эскадрильи Бороздин предложил подготовку эскадрильи к повторному вылету проводить всеми техническими средствами, используя специалистов полка. Тогда 10-12 самолетов эскадрильи к повторному вылету будут готовы через 15-16 минут, и летчики смогут вновь вступить в бой в полном составе, а не отдельными звеньями из различных эскадрилий, которые можно успеть подготовить за эти минуты. Молодой командир звена старший лейтенант Федорин, зарекомендовавший себя в весенне-летних боях лихими неотразимыми атаками и умением организовать скоротечный успешный бой пары и звена, коротко сказал:

- Мне легче вести бой парой или звеном, чем в большой группе. Поэтому прошу давать мне такие задания, в которых бой парой или звеном принесет больше успеха.

А лейтенант Селиверст Бычков, последние два месяца успешно выполнявший все задания по фоторазведке вражеских аэродромов, прямо попросил:

- Товарищ командир, не давайте мне истребительное прикрытие, когда вылетаю на разведку аэродромов. Я парой сумею более скрытно подойти к объекту и выполнить задачу, а если нас вражеские истребители и перехватят, то на таком самолете, как Ла-5, можно и нужно вступить в решительный наступательный бой, пусть даже от перегрузок выйдет из строя фотоустановка. Ее ведь можно быстро отремонтировать. Это же лучше, чем потерять в оборонительном бою летчиков и не выполнить боевое задание...

Много на этом совещании мы, руководители полка, услышали умных предложений и от молодых офицеров. Их рост как тактически грамотных воинов был очевиден.

В заключение я сказал, что все предложения и советы найдут свое место в дальнейших боевых действиях полка. Но сегодня, кроме месячного итога, нужно вспомнить весь период, в течение которого мы воевали на самолетах Ла-5. За четыре месяца полк нанес врагу чувствительное поражение. Только в воздушных боях сбит 51 вражеский самолет, из них 45 истребителей. Наши потери известны: 11 летчиков и 13 самолетов. Конечно, такое соотношение можно расценить как успех. Но все же он достигнут дорогой ценой. Мы, старые летчики, воевали в свое время на самолетах И-16 и помним четыре весенне-летних месяца 1942 года, когда, защищая Дорогу жизни Ленинграда, наш полк уничтожил 94 вражеских самолета, потеряв 6 летчиков и 8 самолетов. Сравнение убедительное, не так ли? Выходит, что сегодня мы еще не достигли по-настоящему высокого уровня боеспособности полка в целом.

- Вас, гвардейцев, и меня как командира полка, летчика, воюющего с первого дня войны, не страшат "фокке-вульфы", "мессеры" или "фиаты". Нас всегда должны беспокоить в первую очередь просчеты в оценке конкретного противника. Нужен также индивидуальный подход к боевым способностям летчика, пары, звена и эскадрильи, которых посылаем на выполнение задачи.

Правильно здесь говорили товарищи Федорин и Бычков - их предложения и просьбы имеют огромный деловой смысл. Потому что каждое боевое задание имеет свои особенности. И посылать на такое задание нужно ту пару, звено, группу или эскадрилью, летчики которых лучше, чем другие, могут выполнить его.

В дальнейшем мы и должны в таком плане вести боевую работу.

В заключение я высказал предложение, которое еще до совещания было обсуждено среди командования полка. На сегодня наш полк имел на своем счету 295 сбитых самолетов. Это больше, чем в любом из полков авиации ВМФ. В ближайшее время надо довести число уничтоженных самолетов врага до трехсот. Летчика, который собьет трехсотый, сфотографировать у развернутого боевого гвардейского Красного знамени полка, а фотографию выслать родным или близким победителя. В последующем фотографировать каждого летчика, который собьет первый в его боевой жизни вражеский самолет, пятый, десятый, и так до полного разгрома фашистской Германии...